Страница 4 из 8
Как он его заработал?
3. Заколотый филолог
Названия некоторых заметок Холмса бывают очень выразительными. Иногда мы к своему разочарованию обнаруживали, что они даже лучше, чем сами истории. Но такие рассказы редко бывали опубликованы.
Но дело о заколотом филологе к этому разряду не относится. Ватсон, вероятно, не превратил его в полноценный рассказ только потому, что ему не хватало деталей обстановки. Нас больше интересует дедукция, чем личности и изящные фразы. Поэтому из скудных заметок Ватсона мы воссоздали, как нам кажется, небольшую аккуратную головоломку. Это дело также доказывает, что, как мы отмечаем в «Примере невежества», Холмс был несколько более начитанным человеком, чем думал Ватсон в «Этюде в багровых тонах».
Суть дела в следующем.
Профессор Элджернон Томас, считавшийся для своего времени лучшим специалистом по Шекспиру, был жестоко убит у себя дома в Вустер-колледже в Оксфорде. Он умер от одного умелого удара каким-то острым орудием, которое пронзило левый глаз и проникло в мозг.
Тело обнаружил в 10:30 утра студент, пришедший за материалами о шекспировских адаптациях Холиншеда. Молодой человек увидел, что входная дверь слегка приоткрыта, и, решив, что профессор не отвечает на стук по причине глухоты, открыл ее и заглянул внутрь. Профессор лежал на спине, вытянув руки вдоль тела. Доктор сказал, что он умер по меньшей мере 12 часов назад.
Три красных пятна указывали на то, что, вытащив орудие убийства из глазницы, убийца пытался вытереть его о рубашку убитого. Из предметов в комнате представляли интерес пустая бутылка из-под портвейна, полупустая бутылка с тем же напитком, два хрустальных бокала, чистых, если не считать нескольких капель на дне, и раскрытый и разорванный том Шекспира – Генри VI, часть 2-ая.
Мы не знаем, каким образом Холмс оказался вовлечен в это дело, но можно предположить, что неопытный инспектор из оксфордширской полиции, подавленный надменной атмосферой Вустер-колледжа и раздражительностью его обитателей, попросил знаменитого лондонского сыщика о помощи. Холмс, всегда готовый бороться против претенциозности и общественного неравенства, охотно согласился. Он прибыл в Оксфорд в 10:53 утра и уехал в 6:47 вечера, разгадав загадку.
Холмс быстро сузил список подозреваемых до двух персон. Первой была некая Элен Ля Шез, яркая 21-летняя француженка, которую ее буржуазные родители отправили полтора года назад в Оксфорд, якобы «для практики в английском языке», но на самом деле – из-за скандального романа с известным парижским политиком. И вскоре уже можно было видеть, как она, переодетая в мужскую одежду, поднимается по каменной лестнице, ведущей в комнаты профессора Томаса. Через полгода ни для кого было не секретом, что элегантно одетая француженка с накрашенными губами – любовница профессора. Об этом, конечно, не говорили вслух, но глава колледжа не раз заявлял, что не отказался бы посмотреть, как ее «сожгут на костре за колдовство».
Роман Элен и профессора был непростым, особенно когда она стала требовать от своего пожилого любовника денег в качестве доказательства его чувств к ней. Дело еще более осложнилось, когда в одну из своих частых поездок в Лондон Элен тайно обручилась с Кристофером Рутвеллом, вторым сыном сказочно богатого епископа Дарема. Хотя она умудрилась скрыть свой оксфордский роман, приносивший ей немалый доход, от чересчур щепетильного жениха, знакомые профессора из церковных кругов тактично намекнули ему, что его водят за нос.
Привратник видел, как Элен в своем обычном как бы мужском наряде, поднялась к профессору около половины седьмого вечера в день убийства. Никто не видел, как она уходила. Она сказала, что поссорилась с Томасом, которого находила больше похожим на неотесанного мужлана, чем на профессора, и вернулась в свою квартиру около Университетского парка, чтобы подготовиться к поездке в Лондон на следующий день. Полиция нашла у нее в шкафу в спальне пару острых стальных вязальных спиц. Элен заявила, что никогда в жизни не интересовалась вязанием и что спицы, должно быть, остались от предыдущей обитательницы квартиры.
Хотя дело было в июле, когда большинство студентов в отъезде, один аспирант, возвращавшийся около половины одиннадцатого с дружеской вечеринки в Хэртфорд-колледж, вспомнил, что слышал раздраженный голос профессора Томаса, доносившийся из открытого окна его комнаты. Он тогда не придал этому никакого значения, но потом вспомнил, что отчетливо слышал имя «Элен». Он также слышал, как ему показалось, «Кристофер» и «простыни», а может быть, не «простыни», а «просто ни».
Ватсон отмечает, что хотя, казалось бы, «из этих разрозненных обрывков ничего невозможно было понять», они дали Холмсу «важную, хотя и не полностью ясную подсказку».
Вторым подозреваемым Холмса был приглашенный американский ученый из Йельского университета. Профессор Типпингтон Винберг III был, как и профессор Томас, специалистом по Шекспиру, но в отличие от своего британского коллеги, он был убежден, что автором лучших пьес на английском языке был вовсе не актер из Стрэтфорда, а Кристофер Марло.
Перед его приездом в колледж доставили три ящика разнообразных ученых – и не только – принадлежностей. В их число входили два бюста Марло, несколько рукописей, 105 книг в кожаном переплете, золотое перо, которое Винберг всегда носил с собой и которым писал подражания сонетам елизаветинской эпохи, когда его «посещала муза», портрет покойной жены в полный рост и репродукция вида Кентерберийского собора со стороны Королевской грамматической школы, где учился Марло.
Публичная лекция Винберга о Марло как подлинном авторе шекспировских пьес, состоявшаяся 13 мая, была встречена прохладно. За американским ученым уже закрепилась репутация горького пьяницы и ходили слухи, что на кафедру он взошел, предварительно как следует приложившись к бутылке. Профессор Томас, самый злобный критик Винберга, заявил, что скоро опубликует статью, из которой будет следовать «безо всяких сомнений», что Винберг «глупец и мошенник».
С этого момента профессора не сказали друг другу ни единого вежливого слова. Несколько раз видели, как американец стоял во дворике перед комнатами Томаса и кричал: «Выходи, подлый трус». В ответ английский профессор всякий раз открывал окно и выливал на своего врага грязную воду, а то и что похуже.
Винберг утверждал, что в ночь убийства оставался у себя дома до 11 вечера, а потом вышел во дворик подышать свежим воздухом. Около лестницы, ведущей в комнаты профессора Томаса, его не видели, но привратник вспомнил, что столкнулся с ним во дворике в четверть двенадцатого. Он сказал, что американец вел себя «очень странно»: заложив руки за спину, он пристально смотрел себе под ноги и бормотал «и что же? и что же?»
Оксфордский полицейский сказал Холмсу, что по его мнению все улики указывают на Элен Ля Шез. Она убила Томаса, когда тот отказался давать ей деньги и пообещал разоблачить в глазах ее пуританского жениха. Ведь профессор даже выкрикнул ее имя незадолго до смерти. Холмс согласился, что такая версия первой приходит в голову, но полагал, что факты можно истолковать и по-другому. С его точки зрения убийцей мог быть и Норман Винберг III. Холмс предположил, что слова, которые слышали привратник и аспирант, можно понимать и по-другому. Он согласился, что пока его версия не полностью убедительна, но ее можно подтвердить, рассмотрев под микроскопом некий предмет из комнаты американца.
Разумеется, Холмс оказался прав. После тщательного осмотра одной вещи Винберга, тот был арестован по обвинению в убийстве.
Как Холмс интерпретировал слова, услышанные привратником и аспирантом, и какой предмет он предложил осмотреть под микроскопом?