Страница 33 из 41
– В грудь, не в живот.
– Сколько раз?
– Не помню. Я просто втыкала в нее нож, пока та не перестала орать.
Ронни была в некотором роде экспертом в этих делах, поскольку как-то раз ударила ножом бывшего мужа.
– Совсем как втыкать нож в подушку?
– Угу, – ответила Сьюзен, обрадовавшись, что Ронни ее поняла. Нож словно уходил в пустоту, в воздух. Но само по себе убийство было чем-то другим. – Это как сексуальное удовлетворение, – пояснила Аткинс. – Особенно когда видишь, как брызжет кровь. Круче оргазма.
Припомнив просьбу Вирджинии, Ронни спросила у Сьюзен о надписи «PIG». Аткинс сказала, что сама вывела на двери печатные буквы, сначала смочив полотенце в крови Шэрон Тейт.
В какой-то момент беседы Сьюзен спросила:
– Помнишь мужика, которого нашли с вилкой в животе? Мы написали там «восстань», «смерть свиньям» и «Helter Skelter», тоже кровью.
– Опять ты со своими приятелями? – переспросила Ронни.
– Нет, тогда только трое.
– Только девушки?
– Нет, две девушки и Чарли. Линды в тот раз не было.
Сьюзен болтала о множестве предметов: о Мэнсоне (он одновременно и Иисус, и дьявол); о Helter Skelter (Ронни поняла лозунг так: «Чтобы жить, надо убивать»); о сексе («весь мир – одно большое совокупление, все основано на принципе „туда-обратно“; он повсюду, что ни делай: кури, ешь или втыкай нож»); о том, как она будет строить из себя дурочку, обманывая психиатров («Это совсем просто, надо всего-навсего вести себя естественно», – советовала Сьюзен); о детях (Чарли сам принимал у нее роды; младенца Сьюзен нарекла Зезозоз Зедфрак Глютц и начала заниматься с ним фелляцией уже через пару месяцев после рождения); о байкерах (когда банды мотоциклистов перейдут на их сторону, «весь мир задрожит от страха»); об убийстве. Упоминание о насильственной смерти, казалось, возбуждает Аткинс. Со смехом она рассказывала Ронни о каком-то человеке, которому «мы отрезали башку» – то ли в пустыне, то ли в одном из каньонов.
Она также сказала Ронни: «Есть уже одиннадцать убийств, которые им никогда не раскрыть». И будет еще больше, гораздо больше. Хотя Чарли сидел сейчас в тюрьме в Инио, большинство членов «Семьи» разгуливали на свободе.
Пока Сьюзен рассказывала, Ронни Ховард обнаружила, что еще все-таки есть вещи, которые способны потрясти ее. И одной из них было то, что эта девочка, которая в свои двадцать два года казалась куда более юной, возможно, действительно совершила все эти убийства.
Ронни Ховард скажет позднее:
– В прошлом я ни разу ни на кого не доносила, но с этим просто не могла мириться. Я все раздумывала о том, что, если ничего не скажу, всех их, наверное, отпустят. Они собирались навестить и другие дома, просто наугад. Я не могла представить, чтобы пострадало столько невинных людей, чтобы их убили из-за меня. В конце концов, следующим мог стать мой дом, или ваш, или чей угодно.
Ронни решила, что она просто обязана открыться полицейским.
Можно предположить, что в тюрьме поговорить с полицейским проще простого, однако Ховард убедилась в обратном.
Точные даты вновь недоступны, но, по рассказу Ронни, она сказала некоей женщине-сержанту, одной из заместительниц начальника «Сибил Брэнд», что ей известно, кто совершил убийства Тейт и Лабианка; что лицо, признавшееся ей в соучастии в этих преступлениях, содержится сейчас под стражей; что другие убийцы пока на свободе, и, если их не задержать, вскоре случатся новые убийства. Ронни просила о разрешении позвонить в ДПЛА.
Сержант обещала передать эту просьбу вышестоящему начальнику. Через три дня Ронни спросила у сержанта о результате. Оказалось, лейтенант не счел, что в этой истории есть хоть доля правды, и сержант посоветовала Ронни забыть обо всем.
Теперь, по словам Ховард, она уже буквально умоляла. Погибнут люди, если не предупредить полицию. Позвоните следователям вместо меня, просила Ронни. Охранникам нельзя звонить по просьбе заключенных, сообщила ей сержант.
В четверг, 13 ноября, байкер Дэнни Де Карло явился в Центр Паркера, где с ним побеседовали следователи по «делу Лабианка». Разговор оказался коротким и не был записан. Хотя Де Карло, живший в «Семье» Мэнсона более пяти месяцев, обладал массой сведений о деятельности самого Мэнсона и его группы, за все это время Чарли ни разу не признался ему в том, что был вовлечен в убийства Тейт или же Лабианка.
Это заставило следователей отнестись с еще большим скептицизмом к рассказу Спрингера – и, наверное, именно тогда они решили сбросить его со счетов как ценного свидетеля. Когда Спрингер явился к ним на следующей неделе, его попросили опознать нескольких человек по фотографиям, но задали всего несколько вопросов.
Было решено снять с Де Карло подробные показания и записать их на магнитофон в понедельник, 17 ноября. Его попросили явиться утром, к 8:30.
Ронни Ховард продолжала приставать с уговорами к сержанту, которая наконец решилась уже вторично упомянуть о ее просьбе в разговоре с лейтенантом. Тот предложил ей попытаться выяснить у Ронни какие-нибудь подробности.
Сержант так и поступила; Ронни Ховард (все еще не называвшая имен) поделилась с ней немногими сведениями из тех, что ей удалось выяснить. Убийцы знали Терри Мельчера. Первым они застрелили мальчишку, Стивена Парента; стреляли четырежды; сделали это потому, что он видел их. Шэрон Тейт погибла последней. Слово «pig» было написано на двери ее кровью. Убийцы собирались вырезать ребенка из ее чрева, но не успели. Запланированы новые убийства, – эти последние слова Ронни повторяла снова и снова.
Сержант, очевидно, недопоняла Ронни, поскольку сказала лейтенанту, что убийцы все же вырезали ребенка из чрева матери. И лейтенант знал, что это неправда.
– Твой источник лжет, – сообщила сержант и объяснила Ронни, почему именно.
Та уже почти в истерике умоляла дать ей самой поговорить с лейтенантом, но сержант решила, что хватит морочить всем голову. Во всей этой путанице присутствовала одна забавная деталь, о которой Ронни Ховард даже не подозревала, да и едва ли смогла бы оценить по достоинству, узнай о ней: сержант встречалась с одним из следователей по «делу Тейт». Но то были романтические, а не деловые встречи, и обсуждались там, надо полагать, вещи куда более важные.
Вирджиния Грэхем по-своему сражалась с бюрократической машиной. Хотя, в отличие от Ронни Ховард, она еще не была абсолютно убеждена в правдивости истории Сьюзен Аткинс, вероятность совершения новых убийств беспокоила и ее. 14 ноября, два дня спустя после своего перевода в «Корону», Вирджиния все же решилась поделиться с кем-нибудь услышанным. В тюрьме работала женщина, которую она знала и кому доверяла, – доктор Вера Дрейзер, штатный психолог.
Чтобы организовать беседу заключенной с кем-то из штата тюрьмы «Корона», необходимо заполнить форму запроса. Вирджиния заполнила голубой бланк, приписав: «Доктор Дрейзер, мне надо обсудить один чрезвычайно важный вопрос».
Запрос был удовлетворен только в декабре. И к тому времени уже весь мир знал, что именно хотела сообщить доктору Дрейзер заключенная Вирджиния Грэхем.
17 ноября 1969 года
Дэнни Де Карло должен был прийти в отдел убийств ДПЛА к 8:30. Но не явился. Следователи позвонили ему домой, но трубку никто не взял. Тогда попробовали набрать телефон матери Дэнни. Нет, она не видела Дэнни сегодня и слегка беспокоилась. Дэнни собирался оставить на ее попечении сынишку, чтобы она присмотрела за мальчиком, пока отец не вернется из ДПЛА, но даже не позвонил.
Возможно, Де Карло просто сбежал. Он был здорово напуган, когда следователи разговаривали с ним в прошлый четверг.
Существовала еще одна возможность, но о ней следователи не хотели даже думать.
В тот же самый день Ронни Ховард должна была предстать перед судом в Санта-Монике по обвинению в подделке рецепта. Когда заключенным «Сибил Брэнд» предстоит появиться в суде, их сначала перевозят в мужскую тюрьму на Буше-стрит, откуда их забирает специальный автобус. Перед появлением автобуса обычно остается несколько минут свободного времени, и каждой заключенной разрешается сделать по звонку из платного телефона-автомата.