Мироздание

* * *

Питер впервые в жизни не знал, что сказать. Слова девушки проникли глубоко ему в душу. Увидев ее когда-нибудь на улице, он никогда бы не подумал, что столь милая девушка может быть настолько несчастной.

– Знаешь, ни одно мое желание никогда не осуществлялось, ни одна мечта никогда не претворялась в жизнь. Загадай я это желание на Новый год, на Рождество, где угодно и когда угодно.

– Миллионы людей живут мечтами.

– Люди живут не мечтами, а живут мыслью о том, что их мечты когда-то станут реальностью, что их желание когда-нибудь исполнится. И мысль эта облегчает им жизнь.

– И что же теперь не загадывать желания? Не мечтать, по-твоему?

– Знаешь, сбываются лишь те желания, которые в силу осуществить самому человеку. Ведь если я буду мечтать о том, чтобы взлететь, у меня не вырастут крылья. Зачем же тогда такое желать?

– Ты не веришь в чудеса?

– Дело не в этом. В чудеса не нужно верить или не верить, они просто с кем-то происходят, а с кем-то нет.

– Но чаще они все-таки происходят с тем, кто в них верит.

– А еще чаще тем, кто в них верит, они разбивают сердце. Просто не нужно мечтать, – сказала незнакомка.

– А тебе не приходила в голову мысль о том, что желания не сбываются, потому что ты не так сильно хочешь, чтобы оно исполнилось, как тебе кажется. Или исполнение этого желания не сделает тебя счастливой…

– Исполнение его, возможно, и не сделает человека счастливым, а вот неисполнение, определенно делает его несчастным, – перебила Питера дерзкая попутчица. Наступила минутная пауза.

– Забавно, – он улыбнулся. – Мы тут с тобой спорим уже около часа, а я даже не знаю, как тебя зовут.

–Меня зовут…

* * *

– Питер, вставай я тебе сказал, – послышался голос Уолта.

– Чего тебе надо, Уолт?

– Хотел спросить, будешь ты кофе или нет.

– И для этого ты решил меня разбудить?

– Так ты будешь или нет?

– Что буду?

– Кофе…

– Черт бы тебя побрал, Уолт, я тебя когда-нибудь убью.

– Да что случилось?

– Я такой сон видел.

– Снова блондинка? – высыпая кофейный порошок в пластиковую кружку, спросил Уолт.

–Нет, брюнетка…

– Неужели я разбудил тебя на самом трогательном моменте, когда ты стягивал с нее блузку, – съязвил друг, и тут же, отхлебнув из чашки кофе, добавил. – Ну и гадость же этот растворимый кофе.

– Не угадал.

– Неужели…

– Сон был такой реальный, что я даже не знаю, было это сном или нет.

– Уверяю тебя, это был сон, – ухмыльнулся Уолт. – И какими бы реальными ни показались тебе ее грудь, бедра и ноги – это был всего лишь сон. Сожалею.

– Отвали, Уолт! – Питера начинали раздражать шутки его друга. – Ты знаешь, кто едет в соседнем купе?

– Слушай, я тут столько написал, пока ты спал. Хочешь почитать?

– Я что, по-твоему, не в себе. Читать эту чепуху, – ответил Питер, натягивая на себя пиджак. – Ты знаешь, кто едет в соседнем купе?

– Почему чепуха, Питер?! Ты никогда не читал!

– Я, кажется, уже три раза спросил, кто едет в соседнем купе!

– Откуда мне знать, – недовольно буркнул Уолт.

– Сиди здесь, а я проверю…

– Что проверишь? Питер, ты в своем уме?

–Я в соседнее купе. Жди здесь.

* * *

Катю разбудил незнакомый голос.

– Извините, девушка, что вас беспокою, но вы не могли бы немного подвинуться, чтобы я забралась на верхнюю полку.

Она открыла глаза и увидела невысокую пухловатую женщину. Напротив сидел мужчина лет сорока и мальчик, совсем подросток, лет двенадцати.

– Да, конечно, проходит, – ответила она зевая. – Я просто заснула.

– Извините еще раз, что потревожили. Мы просто только зашли…

– Ничего страшного, – перебила Катя и тут же спросила. – Вы не посмотрите за моими вещами, пока я отойду в туалет?

– Да, конечно, – женщина оказалась отзывчивой.

– Спасибо, – с этими словами она вышла из купе и направилась в конец вагона.

* * *

Роза работала в своей мастерской. Она смешивала краски, делала мазки, снова и снова повторяла свои незамысловатые действия. Волосы у нее были растрепаны, сзади лишь небольшой клочок прядей она собрала кисточкой, которая заменила ей заколку. Лоб запачкало черной краской. Вокруг был беспорядок. Но вместе с беспорядком, в комнате было еще что-то, что нельзя описать словами. Было уютно и тепло, как нигде. Картины, мольберт, бумага, холсты – все мерцало в золотом свете дневного солнца, пропитавшись ароматом дурманящих голову масляных красок. Роза стояла возле мольберта босиком в белой прозрачной льняной тунике. Казалось, она вместе со всем остальным купается в легкой солнечной дымке. От света, который бил в огромные окна мастерской, она казалось воздушной и облачной…

Света сидела в углу комнаты на диване с несметным числом подушек, расшитых бисером, и ругалась с кем-то по телефону. Роза взглянула на ворчавшую подругу и, слегка улыбнувшись, повернулась снова к холсту. Закрыв глаза, она почувствовала, как ее лица нежно касается бархат солнца и, глубоко вздохнув, принялась снова смешивать краски.

– Уму не постижимо, – возмутилась Света. – Я потратила на него столько своего драгоценного времени, а он решил меня просто бросить.

– Но, по-моему, ты не расстроилась, а скорее просто огорчилась, – снова делая мазок, произнесла Роза.

– Собственно, почему я должна переживать?

– Ну, а как же иначе. Ты же его любила.

– Да, брось. Ничего подобного. Я просто проводила с ним время.

– Ну, конечно. Ты просто проводила с ним время. И теперь получается, что это время ты потратила зря? – спросила Роза.

– Получается так.

– И что теперь?

– Буду искать нового кавалера, – произнесла совершенно равнодушно Света, глядя в зеркало и поправляя макияж.

– Хм.

– Что?

– Ничего.

– Нет уж, Роза, говори, раз уже сказала «хм», – настояла подруга.

– Смотри, ты была с, – Роза пыталась вспомнить имя. – С Михаилом, верно?

– Да, вроде так, – улыбнулась Света. – Вроде бы, его так звали.

– Так вот. Ты была с Михаилом. Кстати, почему ты была с ним все это время? Полгода, если я не ошибаюсь?

– Да, полгода, – подтвердила Света. – Не знаю. От нечего делать. Говори уже, что хочешь сказать.

– Ты была с ним все это время, потому что тебе было скучно, – продолжала Роза, накладывая один слой краски на другой. – Не потому, что любила и даже не потому, что он тебе нравился, а просто, как ты говоришь, от нечего делать. И теперь выходит, что ты просто потратила зря время на человека, который этого не стоил. Тебе не кажется, что жизнь или, правильнее сказать, молодость слишком коротка, чтобы тратить ее на людей, которые не заслуживают этого. Почему бы не попытаться найти того, кто стоит тебя и твоего времени и…

– А тебе не кажется глупым, – перебила ее Света, – тратить эту молодость на одного человека?

– Жизнь – это не одна молодость…

– И?

– Что и? Ты не понимаешь, о чем я говорю?

– Ты хочешь научить меня жизни! Вот что я понимаю!

– Просто представь, что то время, которое ты потратила на Михаила, ты могла потратить на то, чтобы найти того единственного человека, с которым…

– Время мне слишком дорого, а поиски эти, как ты говоришь, могут занять не один и не два месяца, и даже не год, а намного больше. Это все равно, что вести в Петербурге археологические раскопки по поиску останков динозавров.

– Черт, – Роза сорвала с мольберта кусок бумаги, на котором рисовала, скомкала и отбросила в сторону.

– Что ты делаешь? – подбежала в ней Света. – Все же получилось хорошо.

– Нет, не хорошо! Получилось ужасно!

– Да что тебе не нравится? – Света подняла с паркета скомканный кусок бумаги. На нем была изображена пустыня, барханы, караван верблюдов.

– По-моему, все вполне симпатично.

– Я намешала слишком много красок, – сказала Роза, вставляя в мольберт новый холст. – В живописи так нельзя, как и в жизни, Света.