Личный постапокалипсис

К тому же пока еще Пол на свободе. Да, Джон помнит, как тот ему помог сбежать, но кто знает, как может поменяться настроение мужчины, и тот вдруг резко не захочет вернуть свою игрушку? Пока один из них на свободе, Джон Аллердайс ни за что на свете не успокоится. Успокоится лишь только в том случае, когда они оба не окажутся за решеткой, хотя парень и не прочь бы самому их прикончить. Вряд ли бы Джон пожалел о своём выборе.

На мгновение парень представил, как Пол и Саймон горят в огне, как их тела покрываются ожогами. И как Джон на это смотрит с улыбкой на лице. Да, это довольно жестоко, но разве они не были жестоки к нему сами?

Он остановился возле комнаты Бобби. В данный момент его не было дома: к нему в гости приехала та самая медсестра из Канады, с которой он теперь встречается. И сейчас он с ней гуляет. Джон медленно, будто опасаясь чего-то, вошел в комнату брата. Отчего-то ему захотелось узнать, как живет Роберт. В принципе, интерьер мало чем отличается, разве что обои были у него желтовато-синими.

Джон присел на кресло, что стояло возле рабочего стола брата и медленно крутанулся. Тут на его взор упала небольшая чёрная тетрадка. Любопытство Аллердайса начинало всё больше и больше разрастаться, и он открыл первые страницы. Джон листал, проходясь глазами по написанному. Его брат ведет личный дневник? Вот уж прикол. И сейчас Джон чувствовал себя, словно открыл занавес великой тайны. Отчасти так оно и было: сейчас в его руках лежат все самые сокровенные мысли, всё самое личное, что находилось в голове Роберта. И только сейчас Джон начал понимать, что вот это все не является правильным, что он вот так просто взял и ворвался в личное пространство Бобби. Тот его за это явно по голове не погладит.

Но всё же ядовитый интерес к чужим мыслям одолел Джона, и он, хоть и понимал, что действует неправильно, продолжал читать дневник. Записей было много, так что парень просто пробегал глазами. Но что его, действительно, заинтересовало, так это последние записи за два месяца. То, как Роберт изнервничался, постоянно пытаясь найти брата. Как он жалел, что вовремя не сказал своему брату нужных слов насчет матери. Джона даже задело то, что Бобби однажды подумал, будто он умер. В этом дневнике Дрейк одновременно то проклинал, то молил о возвращении. И это невероятно тронуло.

А дни, когда Джон вернулся… Роберт покрывал благим матом этих похитителей. И даже сквозь бумагу и чернила Джон чувствовал, как тот это писал с ненавистью. И вдруг какая-то капля упала на страницу, и Джон испугался. И только в этот момент он понял, что плачет. Парень не понимал, что же такого в этом, и почему он плачет из-за этого. Просто Бобби очень любит своего брата, и всё на этом. Зачем же плакать?

Дальше он читал, пытаясь усмирить свои слезы. Чем дальше Джон читал, тем реже себя там обнаруживал. Всё больше и больше места в строчках занимала Мари. Та медсестра, что была в канадской больнице, в которой первое время провел Джон. Джон понимал, насколько всё серьёзно, как он любит эту девушку. И как он ненавидит расстояние между ними. Серьезно, теперь ему уже жалко парня. И тут он вспомнил, что на данный момент Роберт с ней гуляет, а значит, скоро в дневнике появится новая запись.

Но Джон читал это всё и силился с желанием вырвать эти сранные страницы. Долгое время Бобби расписывал, как боится и переживает за брата, а теперь же заполняет свои мысли этой девушкой. Это ревность? Скорее всего, Джон на самом деле ревновал. Эта Мари… Она далеко от него и практически ничего не знает о Роберте, в то время, как Джон прожил с ним всю жизнь и знает о нём чуть не ли всё.

И это несправедливо!

— Это что ещё, блядь, такое?! — услышал Джон знакомый голос.

Джон повернулся и увидел Бобби, который смотрел на него, облокотившись на дверной и проём и сложив руки у груди. В его взгляде читалось полное негодование. Аллердайс, поняв, что тетрадка всё ещё в руках, тут же бросил её на стол и резко поднялся со стула. Он смотрел на своего брата, который всем своим показывал, что зол. И на секунду Джон даже испугался, он никогда ещё видел его таким.

— Стоило мне только один раз оставить её без присмотра, — медленно с интонацией произнес Бобби, а после чего резко завершил. — Так ты её прочесть решил?!

— Я… — Джон понимал сейчас, почему его брат злой. Он виновато опустил глаза.

— Выйди, пожалуйста!

Джон пулей вылетел из комнаты, пытаясь успокоиться. Его дыхание заметно участилось, руки дрожали. Он обернулся, чтобы заметить, как Роберт хлопнул своей дверью. И даже с расстояния Джон мог услышать, как тот яростно ругался. А потом как резко вскрикнул, от чего тот даже вздрогнул. Неужели это его настолько взбесило? Понимая, что сейчас не самый подходящий момент, Джон ушёл в свою комнату. Успокаиваясь в родных стенах, он скатился по двери и прижал колени к себе. Не стоило. Не стоило этого делать. Но с другой стороны он и сам виноват, нечего оставлять ценные вещи на виду. Но Роберт вряд ли думал о том, что Джон когда-нибудь решится войти в его комнату и заметить эту самую ценную вещь.

И именно в этот момент, когда от перенапряжения Джон поменял позу и стоял на четвереньках, вглядываясь в черты ковра, он понял. Он всё понял. От осознания подобной мысли, у Джона закружилась голова. Парень просто лег на пол и начал смотреть в одну точку, пытаясь анализировать. Ничего не получалось, вместо этого в его голове вставал образ его брата, который стоял и злился. Его напряженное лицо Джон запомнил надолго.

— Что мне делать? — шепчет парень. — Что? Он ведь мой брат.

— Я не знаю, — говорит мама. — Попытайся разобраться, может быть, это не правда?

— Что ты имеешь в виду? Будто то, что я чувствую, не настоящее?

— Возможно, настоящее. Но, возможно, не надолго.

— И с кем ты там говоришь? — послышался голос брата за дверью.

Джон вернулся из временного транса, смотря на дверь. Парень встал и открыл её, наблюдая за недоумевающим братом. Разобраться? Значит, разберемся.

Выдохнув, Джон собрался с мыслями. То, что он собирается делать, превышает мораль. Но будь что будет, а потому Аллердайс впился в губы брата, хватая того за руки, чтобы он не вырвался, а затем прислонил его к стене. Джон целовал Роберта, полностью отдавая ему всю свою любовь. Бобби не сопротивлялся, но и не отвечал. Скорее всего, данный поступок брата его шокировал. Парень слегка покусывал, а потом обсасывал губы, тихо постанывая. Но потом, когда до Дрейка, наконец, дошло, что сейчас происходит, он попытался мотнуть головой, но Джон не отлипает от его губ. Роберт пытается дергать руками, но Джон держит его крепко.

Когда, наконец, Джон успокоился, он медленно отстранился от брата, наблюдая за его взглядом. Роберт напуган, явно напуган.

— Ты какого хрена творишь? — нервно шепчет Бобби.

— Я люблю тебя, — так же шепчет Джон. — Больше, чем кого-либо.

— Ты… ты…

Джон больше не держал крепко руки Роберта, а потому тот быстро вырвался из хватки, а затем двумя руками прислонился к груди брата и оттолкнул его от себя.

— Ты мой брат, — говорит Бобби, наконец, более менее успокоившись. — Я тоже тебя люблю, но только так.

— Не кровный ведь, — пытается оправдаться Джон.

— И что? Всё равно брат! Ладно, ну не были бы мы братьями. То всё равно, мы оба мужчины**. Этого в принципе быть не должно.