Страница 7 из 89
– Мне, пожалуй, пора. Благодарю вас за танец.
Демонстрируя симпатию, Андерсен галантно поцеловал девушке руку.
– Польщен знакомством с такой прелестью, как вы! Если хотите стать свидетелем необычайного зрелища – извольте к нам с утра.
– Какого зрелища?
– Приходите и сами увидите!
Андерсен бесцеремонно вернулся на табурет у бара, а Николь переключилась на парня.
Прожигая друг друга взглядом сладострастия, незнакомец медленно пятился назад, а Николь шагала за ним, обходя танцующих людей. Он загадочно и нагло улыбался. Они миновали последний стол и оказались в дальнем углу зала, где находилась неприметная закрытая дверь. Толкнув её спиной, парень продолжал смотреть в упор. Дверь открылась, и кромешная темнота поглотила его статную фигуру, а затем и тело журналистки.
(«Интересно, куда он меня ведёт?»)
Она могла только догадываться, ориентируясь на слух, где находится парень, пока мрак, озаренный пламенем зажигалки в его руках, частично ни рассеялся. Николь снова лицезрела его облик: задрав голову, он кичливо улыбался уголками рта. Коридор закончился открытой дверью в комнату. Незнакомец снял с крючка керосиновую лампу и поджёг её. Тусклый свет мерцающего огня озарил неухоженное помещение. Посреди хаоса накиданных вещей и предметов быта Николь увидела в центре тесной комнаты бильярдный стол, занимающий половину всего пространства. Парень попятился назад и остановился подле стола, а Николь, лукаво ухмыляясь – в шаге от него.
(«Никак не могу понять, нравится он мне или нет?...»)
Незнакомец заглянул в сверкающие глаза Николь. В них скользила тень стыдливых сомнений, нерешительности. Он перевел взгляд на её приоткрытые уста, а Николь старалась проникнуть в его разум, но неоднозначная мимика незнакомца скорее усложняла эту задачу, нежели давала ясную подсказку. Его лицо было игриво, но весьма отчужденно. Ей стало интересно, что будет дальше. Он провел пальцем по её алым, необычайно сочным губам, и неописуемое вожделение расплескалось по телу Николь. Те ощущения толкали в рутину сласти, ворота которой открываются лишь избранным душам. Он оторвал пристальный взор от манящих губ и снова поглядел ей в глаза, только на этот раз строптиво и чересчур вызывающе. Николь вдохнула аромат духов, такой же дерзкий, необычный, как он сам.
(«Какое странное чувство… Никогда не приходилось сгорать со стыда так, как сгораю сейчас, желая отдаться неизвестному мужчине…»)
Время робких сомнений прошло. Незнакомец прижал Николь худым мускулистым телом к бревенчатой стене и осыпал её шею пылом энергичных поцелуев. На мгновение Николь прикрыла глаза. Трепещущие тела горели от низменной цели совершить то, за что общество непременно осудит их. Мягкая щетина его усов и бороды покалывала кожу Николь тупыми иголками. Он продолжал блуждать губами от её шеи до изящного подбородка. Достигнув высшей точки, он слегка прикусил его, и в тот момент Николь разглядела в нём кровожадное животное, которое невозможно остановить внешними силами. Но ей вовсе не хотелось останавливаться. Слова были излишне. Они бы нарушили хрупкое равновесие подсознательных импульсов, передаваемых во взгляде. Потому она наслаждалась тем, с какой жадностью он впивался в её сладкие уста. Прелюдии быстро наскучили, порочная власть взяла верх, и он, обхватив Николь двумя худыми, но невероятно сильными руками, в одно движение перенес её на бильярдный стол. Необъяснимое смятение внутри Николь замолкло, и она предалась воле бренных фантазий. Её руки точно послушные лианы обвили его жилистую шею, и дерзкие поцелуи кипятили кровь обоих. Его шершавые руки скользили от обнаженных коленей по внутренней стороне бедра Николь… Всё выше… Всё настойчивее… Раздвигая в стороны соблазнительно длинные ноги девушки, он пробирался к заветной грани удовольствия. Как только неугомонная рука нырнула под платье, из груди Николь вырвался протяжный стон, и она откинулась назад.
«Он безумен, как и я…» – подумала она, отдаваясь ему без остатка.
«Золотая Подкова»
Того же дня, ночное время
Застегивая рубашку, довольный собой незнакомец подарил Николь игривую улыбку. Осматривая его с головы до ног, она поражалась собственной доступности и как прежде не понимала, что толкнуло её на опрометчивый поступок.
(«Он мне отнюдь не симпатичен. Но ведь что-то так волнует меня в нём… И зачем я это сделала?»)
Пока они молча приводили себя в порядок, в тёмном коридоре послышались шаги. Незнакомец посмотрел на приоткрытую дверь, а сердце журналистки бешено чеканило ритм.
– Прячься, это Мексиканец! – скомандовал он. – Я отвлеку его, а ты выходи через пару минут.
Николь спрыгнула с бильярдного стола и спряталась за тумбочкой в углу. («Не хватало, чтоб меня подстрелили из дробовика, как голубя… Но, чёрт возьми – это так весело!»)
– Кто здесь? – спросил грубый мужской голос.
– Мексиканец, всё в порядке, свои.
– А-а, это ты? Что ты здесь забыл?
Прислушиваясь к разговору сидя на корточках, Николь дрожала от переизбытка чувств. Голоса стали отдаляться и вскоре затихли. Дрожащими руками она поправила растрепанные волосы и огляделась. Помещение напоминало подвал. В противоположном углу громоздились заржавелые инструменты, поломанные стулья и книги, связанные веревкой. На стенах висели рыболовные крючки, ручные пилы и сушенные травы. С потолка, покрытого копотью, массивной пеленой ниспадала паутина. На невыкрашенном полу возлежал толстый слой застарелой пыли; а на местах, где они ступали ногами, виднелись чёткие следы ботинок.
(«Страстные вакханалии в заброшенной комнате – эксклюзивно даже для меня!»)
Она потянулась за рюкзаком, чтобы достать фотоаппарат – под рукой его не оказалось; затем безрезультатно осмотрелась, усиленно напрягая память, но тщетно.
(«Неужели я оставила его на стуле? Тогда надо выбираться отсюда.)
Она тихонько подошла к двери и открыла её. Сквозь темноту коридора Николь увидела полоску света и зашагала вперёд. Снаружи было тихо, и она торопливо проскользнула в полумрак опустевшего зала. Из посетителей остались двое мужчин, играющих в шахматы. Николь бегло осмотрела свободные столы, стулья и поторопилась к барной стойке. Но рюкзака и там не нашлось.
(«Только бы его не украли, ведь там фотографии галереи!»).
Ей захотелось отыскать безумца, втянувшего её в опасную авантюру. Полагая застать его на улице, Николь покинула кабак.
На улице господствовала ночь. Небосвод рассыпался блеском мерцающих звезд; и величавая луна пролилась откровением на благодатную землю. Воздух был свежим и прохладным, но несмотря на это Николь ощутила лёгкое недомогание, за которым последовала нарастающая боль в затылке. Она окинула взором полусонные улицы, но ни одна душа не скиталась по ним. Ожидание длилось вот уже десять минут, но она продолжала надеяться, что парень вскоре появится. Прошло ещё некоторое время, но тот не появился; исчез, как рюкзак.
Николь вернулась на постоялый двор Мучи. Коридор был залит лунным светом, и в его тишине громко тикали старинные часы. Дверь на кухню была открыта настежь, и там безмолвно застыли предметы быта. Николь тихонько прошла в свою комнату. Противный скрип двери не нарушил покоя уставшего журналиста. Хоть Николь и расстроило внезапное исчезновение парня, но зацикливаться на плохом было не в её позитивной натуре. Она достала из шкафа одеяло и абсолютно счастливой нырнула под него.
(«Знал бы господин Булавин, чем я там занималась… Наверняка то смутило бы его больше, чем наличие в комнате мышей… И где, интересно, я оставила рюкзак? Надеюсь, в этом посёлке не вымерли честные люди, которые вернут мне личную вещь»). В дыму мимолетных мыслей она забылась.