Откровение Луны

– Нет.

– В таком случае я иду одна. Не собираюсь дожидаться, пока кучка любознательных мышей прибежит посмотреть на испуганного журналиста. Здесь творится нечто феноменальное… загадочное… из ряда вон выходящее! Чувствую, это может стать отличным материалом для моей новой статьи.

Кир сдвинул брови. Он был доволен тем, что их устроили в одной комнате. Небольшое помещение, по его мнению, могло бы сблизить их во время разговора, плавно переходящего в интимную беседу. Потому он замыслил переубедить девушку.

– Не валяй дурака, Николь. Ты сама видела, эти люди – ненормальные. Такие способные на многое: грабеж, изнасилование, убийство. Никакая статья не стоит твоего здоровья!

Николь возвела бровь к верху.

– Боже, как драматично! Мы журналисты, а не писатели детективов. Не спорю, люди здесь мрачные и немного странные, но это не повод обвинять их в тех ужасных преступлениях.

– Слегка странные? Да у них взгляд умалишенных лечебницы «Ararat» в Австралии[3]! Будь я твоим молодым человеком – ни за что бы не пустил тебя в то убогое место.

Николь хихикнула.

– Именно поэтому ты не мой молодой человек. В тебе слишком много предсказуемой дисциплины. Лишь сумасшедшие познают вкус запретного плода райского сада.

Булавин прикусил нижнюю губу. Николь никогда не скрывала истинных чувств по отношению к нему, что сильно огорчало мужчину. Мобильный девушки пикнул в кармане брюк, оповещая, что окончательно разрядился, и Николь сунула его в рюкзачок к цифровому фотоаппарату и подаркам близнецов.

(«Потом переложу ненужное в чемодан. Иначе кучерявый червячок-зануда окончательно добьёт меня непристойным нытьем!»)

– Не забудь набрать воды на ночь, – посмеялась Николь, направляясь к выходу.

Когда дверь закрылась, Кир рухнул на кровать с расстроенным видом.

– Чёрт бы побрал эту дыру!

Оказавшись в коридоре, Николь осмотрелась. Кругом парила тишина. В канделябрах быстро таяли свечи, роняя слезы чистого воска на засаленные рожки подставки. С правой стороны коридора, из окна падали робкие лучи лунной благодати, а слева вырисовывались очертания входной двери. Она пошла к ней. В самом углу стены напротив первой комнаты висели две иконы святых угодников. Прочная паутина сетями поглотила их посеребренные рамки, а с потолка по ней спускался мясистый паук.

(«Не отельчик, а пародия на Трансильванский замок…»)

Николь достала из рюкзака фотоаппарат и беззвучно сделала пару снимков, как вдруг в тишину комнат пробралось тихое пение женщины. Оно доносилось вблизи, через одну дверь от Николь. Не создавая шума, она медленно побрела на голос. Пение становилось громче, но быстротечная речь женщины оставалась неразборчивой, как чарующее заклинание. Николь остановилась у приоткрытой двери и сквозь щелку заглянула в комнату. На непокрытом столе догорала свеча, дымящая черной копотью. Её тень плясала под шепот ветра, проникающий сквозь щели в окнах. Свет был мерклым, и разглядеть комнату до мелочей не удавалось, но Николь сумела различить в тёмном углу печку, выпачканную сажей, ведро с золой и груду еловых веток. Муча, нагнувшись посреди комнаты, перебирала их, тщательно осматривая каждую. Те, что поровнее и потолще, она бережливо складывала одни на другие, а сама постройка напоминала спичечный колодец. Вид Мучи, отреченный и самозабвенный, создавал впечатление транса. Николь притаилась, чтобы досмотреть, чем кончится странное занятие, но внезапно посреди безмолвия коридора в рюкзаке Николь раздался последний писк разряженного телефона. Муча остановилась и, бросив ветку в кучу, резко обернулась. Её взгляд, лишенный рассудка, пылал искренней злобой. У Николь перехватило дыхание. Пока Муча заковыляла к двери, журналистка выскочила из дома с мыслью: «Надеюсь, в безумной голове старухи нет навязчивой идеи спалить дом».

Улица как прежде была нелюдима. Пронизывающий ветер затих, и тёплый вечер накрыл поселок непроглядным туманом. «Золотая Подкова» также мигала жёлтым светом, и Николь отважилась пойти туда.

Количество посетителей в кабаке значительно прибавилось. В основном, то были люди преклонных лет в ярких затёртых одеждах. Теперь, осознавая, что это место особенное, Николь улавливала всякую мелочь вокруг. Нестандартная обстановка помещения навивала воспоминанье о салуне, где бесстрашные ковбои Дикого Запада, словно грачи в парке, заседали целыми днями, грандиозно опустошая запасы мексиканской водки. Все предметы мебели из крашенного дерева: круглые столы и под цвет их жёсткие стулья со спинками, барная стойка – излучали дух неподдельной старины, но, в то же время, свежее покрытие лака спасало вид. Сверху над столами свисали керосиновые лампы. От них помещение озарялось нежным отсветом медных тонов. На подоконниках, обделанных деревом, лежали шахматные доски и нарды. Короткие холщовые шторы не препятствовали свету покинуть пределы зала, изливаясь на улицу. Слева от бара на деревянном возвышении находилось пианино. Бегая пальцами по клавишам, кучерявая мулатка, какую Николь лицезрела за разговором с незнакомцем, отпускала широким ртом две октавы полноценного звучания сопрано. Её чистое пение вдохновило посетителей, и несколько парочек поспешили в центр зала, между столами, чтобы исполнить медленный танец.

Мексиканец, приплясывая, натирал столешницу бара салфеткой. Николь подошла к нему.

– Что угодно милой даме? – спросил он уже без явной претензии.

– Не откажусь от бокала шампанского.

Мексиканец отрицательно помотал головой.

– У нас в арсенале только виски и Макуль.

– Что такое Макуль? – уточнила Николь.

– Наш местный алкоголь на основе мака. Ни одно шампанское ему и в подмётки не годится!

Николь захихикала.

– Ладно, давайте ваш Макуль. И номер врача на всякий случай, если завтра наступит похмелье.

Мексиканец загоготал и повернулся к дубовой бочке, открывая кран. Глядя, как алкоголь противного цвета мазуты, изливается в стакан, Николь пожалела, что остановила свой выбор на нём.

– А расскажите о вашей деревне? Чем занимаются жители, какой образ жизни ведут?

Мексиканец настороженно оглянулся.

– Что за праздный интерес?

Николь поведала о своей профессии и желании написать подробную статью о посёлке. Мексиканец молча поставил стакан Макуля перед Николь и бросил строгий негодующий взгляд.

– Я прошу вас не делать этого.

Николь сделала маленький глоток: сладковатая жидкость имела горькое послевкусие и благородный запах.

– Но почему? – она испытующе глядела на Мексиканца. – Уверена, люди хотели бы знать о подобных местах как можно больше.

– Мы тщательно скрываем наше существование от посторонних… И, если вы не отступитесь от безрассудной затеи, мне придётся сообщить всем, кто вы! – он наклонился телом вперёд и провел ласковым движением по её подбородку, опускаясь ниже до ключицы. – Совсем не хочется, чтобы эту хрупкую лебединую шею вдруг сдавила толстая верёвка…

Николь нервно сглотнула. Алкогольный напиток ударил в голову, притупляя чувства. Это добавляло смелости её действиям. Теперь Николь не ощущала ни своеобразного вкуса, ни травяного запаха Макуля.

– Хорошо. Но обещайте хоть немного удовлетворить моё скромное любопытство?

Смуглое лицо Мексиканца стало дружелюбнее. Он отвернулся, заставляя бутылками пустые места на полках стеллажа. Николь не терпелось разузнать все тайны Красного Ручья, в существовании которых теперь ни капли не сомневалась. Но она поняла, что разговор с Мексиканцем только напустит пыли в глаза, и стоит поискать другой источник информации.