Страница 16 из 35
Где-то далеко, над чащей сплошного леса, вновь угрожающе заухал филин, а чуть погодя, на болотах в долине Курминки пропели первый раз свои грустные песни, звонкоголосые трубачи весны - журавли...
Небо на востоке чуть побледнело, и тьма заметно поредела. Внизу, под холмом, пролетая над речной луговой долиной, захоркал вальдшнеп, и охотник проводил этот волнующий звук, поворачивая голову вслед...
Глухарь, распевшись, тэкал и точил почти без перерыва, и тут Артур стал различать, какие-то посторонние шорохи, идущие снизу, из долинки и, кажется приближающиеся к токовому дереву...
"Неужели?" - подумал он, и тут же подтвердил сам себе.
"Да - да - это другой охотник под песню крадется к моему петуху"...
И в это время по какому-то едва различимому дрожанию в сумеречной кроне, он определил, наконец, где сидела птица, различил туловище, длинную шею и даже голову. А дрожала, в азарте песни, борода под клювом, и ещё, со звуком "вжик-вжик", раскрывался веером и складывался глухариный хвост.
Однако, Артур недаром беспокоился...
Под очередную песню, внезапным громом, грохнул выстрел... Глухарь, на мгновение замер неподвижно, и потом стал падать, но выправился, спланировал и, коснувшись земли у ног Артура, ударил несколько раз крылом и, затих. Раздались поспешные шаги, и Артур, различив фигуру человека с ружьем, громко проговорил: - Он, здесь!...
Голос человека прозвучал в рассветной тишине неожиданно громко...
Фигура охотника, замерла на какое-то время, а позже, осторожно шагая, подошла ближе.
Это оказался молодой паренек лет двадцати, в очках, и с двустволкой за плечами. Остановившись над глухарем, он поздоровался и спросил: - А я и не слышал, как вы подскакивали к петуху, - и стеснительно улыбнулся...
- А это мой первый глухарь, - не удержавшись, похвастался он, и приподнял тяжелую птицу за шею.
- Ого, какой тяжелый, - искренне удивился он.
Артур внимательно наблюдал за ним, и ему казалось, что он узнает себя, в молодости. В его поведении, не было вражды, не было недоверия. Паренек не боялся встречи и смотрел прямо, не заискивая.
- Как тебя зовут? - спросил Артур молодого охотник и услышал в ответ: - Роман.
- А меня - Артур, - и он, протянув руку, пожал крепкую ладонь паренька.
... Заметно рассвело, и в лесу поднялся неистовый шум: разнеслось стук-токование несчетного количества дятлов, песни дроздов - рябинников, свист и звон пернатой мелочи...
Постояли, послушали, но в таком гаме, уже невозможно было разобрать глухариные песни.
... Ну, что же! - вздохнул Артур. - Пошли на бивак, чай пить.
Роман с удовольствием согласился, и уже на ходу стал рассказывать, как по снегу еще, нашел этот ток, по следам на насте; как вчера вечером вышел из города, и шагал почти всю ночь по дорогам, чтобы поспеть к утру.
Артур шел впереди, слушал, поддакивал, но, заметив, что тяжелая птица мешает идти Ромке, остановился и показал, как надо закладывать голову под крыло, и тогда глухаря можно нести под мышкой, чтобы не мешал при ходьбе...
Придя на бивуак, разожгли большой костер, вскипятили чай, открыли консервы и поели. Артур слушал болтовню Ромки и думал, что надо иметь характер и любовь к охоте, чтобы вот так, за ночь, отшагав более двадцати километров, не проспать, придти на ток вовремя и добыть петуха...
" Будет из него хороший охотник, любитель природы и культурный, грамотный человек" - думал он, подливая гостю, горячего чаю...
Ромка показал Артуру двустволку и, с гордостью отвечая на похвалы, произнес: - Батя подарил на восемнадцатилетие. Он тоже охотник, только сейчас редко в лес ходит - артроз...
И рассказал далее, прихлебывая чай и зевая, что он учится на втором курсе мединститут и хочет стать хирургом, что, если бы провалился на экзаменах в медицинский, то пошел бы на охотоведение. - И ничего, что я в очках...
А почему вы хромаете? Ногу подвернули? - спросил он. -Нет, - усмехнулся Артур, - тоже ноги побаливают...
Так они сидели и говорили ещё долго...
Золотой шар солнца показался из-за лесистых холмов, осветил токовой сосняк, крупные, раздельно стоящие ветвистые сосны, потом покос и ручеек с круглой чашей родничка, охотников, сидящих у обесцветившегося костра, затем коричневатую долину речушки с тунгусским названием Курминка, заросли ивняка по берегам полной, почти вровень с краями черной, стремительной речки.
Синее, прозрачное небо подчеркивало серость весеннего леса. И молодой березняк вдруг выступил вперед, заиграл сочетанием бело-розовой коры стройных стволов, и коричнево-фиолетовым цветом веток и почек, набухающих зелеными листьями...
Над головами охотников с шумом пролетел глухарь и сел, покачиваясь, на молодую сосенку на краю поляны. Его привлек дымок костра, синеватой струйкой поднимающийся над вершинами леса.
Некоторое время, замерев, охотники смотрели на сильную, черную, краснобровую птицу, с клювом как у беркута, цвета слоновой кости.
Глухарь сидел, качался на хвойной ветке, балансируя лопаткой черного длинного хвоста.
Потом Ромка шевельнулся, протягивая руки к ружью, лежащему на рюкзаке. Глухарь всплеснул оперением, свалился с ветки, захлопал крыльями и, мелькая среди стволов, круто взмыл вверх, появился еще раз над деревьями и исчез, скрылся за стеной леса.
Ромка растерянно вертел ружье в руках, а Артур улыбнулся и, понимая состояние молодого охотника, проговорил, отпив чай из кружки, которую все время держал в руке:
- Пусть живет. Мы его следующей весной можем здесь услышать и увидеть...
2000 год. Лондон.
Амнунда.
Мы работали лениво и не потому, что не хотели скорее закончить, а потому, что устали. Надо было как-то переломить ситуацию, и мы решили сходить в лес - поменять обстановку.
Договорились с директором Дома Быта, в котором мы делали интерьеры и наружную рекламу, о небольшом "отпуске" и мигом собрались в поход.
Юра Соколов - так звали моего друга - был художником и приехал на БАМ, можно сказать по комсомольской путёвке. Правление Союза художников Ленинграда, направило его в служебную командировку, в подшефный Тоннельный отряд, который строил знаменитый Северо-Муйский тоннель. В этом отряде много ребят было из Ленинграда...
Мы познакомились с Юрой ещё зимой, когда он с журналистом из журнала "Вокруг света", забрел к нам в избушку, на радоновых источниках, километрах в шести от посёлка Тоннельный. Журналист искал отряд лавиньщиков - вот они по ошибке и пришли к нам - сейсмологам. Я угостил их чаем, объяснил ошибку, и попутно рассказал немного о нашей работе.
В следующий раз Юра пришёл уже один и остался на целый день. Мы сходили на горячие радоновые источники, искупались, а потом сидели и разговаривали, попивая чай с вареньем, которое мы с напарником Толей сварили по осени сами, из смородины, растущей в двадцати шагах от домика, на берегу таёжной речки...
Позже Юра предложил мне помочь ему сделать интерьеры в поселковом Доме Быта, и я согласился. Моя вахта на сейсмостанции продолжалась пять дней, а когда работал мой напарник, я отдыхал и мог делать, что захочу. Вот я и решил подработать в качестве художника по интерьерам, под началом Юры...
...Мы с вечера собрали рюкзаки приготовили патроны для моей двуствольной ижевки и проснувшись на рассвете, вышли на трассу, ловить попутный "Магирус" - так назывались немецкие самосвалы работавшие на Трассе.