Страница 30 из 36
Еще одним косвенным свидетельством в пользу того, что сватовство и обручение Семена с суздальской княжной состоялось именно в 1341 г., служит известие о женитьбе «тое же зимы» брата Семена Гордого – Ивана Ивановича на дочери князя Дмитрия Брянского.[332] Дело в том, что из практики последующего времени известно, что московские великие князья не давали жениться своим удельным братьям до тех пор, пока у них самих не рождался наследник (особенно характерен в этом плане пример Василия III, долго не имевшего сыновей). Вероятно, нечто подобное существовало и в XIV в. Очевидно, Иван Красный смог предпринимать какие-то шаги к своей женитьбе только после того, как к этому приступил его старший брат. Свадьба Ивана Красного состоялась, как мы знаем, зимой 1341 г. Что же касается матримониальных планов Семена, они оказались расстроенными. Нам остается лишь гадать, почему его помолвка так и не завершилась венчанием – то ли невеста не захотела выходить замуж при еще живой первой жене будущего супруга (хотя и постриженной в монахини), то ли слишком малым показалось московскому князю приданое. Как бы то ни было, сложилась ситуация, когда у великого князя все еще не было наследника, а у его брата мог вот-вот появиться долгожданный продолжатель московской династии.
Но брак удельного князя продолжался очень недолго. Уже через год летописец помещает известие о смерти жены Ивана Красного Феодосии зимой 1342 г. Стоит заметить, что это произошло после возвращения Семена Гордого из поездки в Орду.[333] При этом укажем, что известия о смерти Феодосии нет в Московском летописном своде конца XV в., отразившем великокняжеское летописание. Все это заставляет поставить вопрос: нет ли определенной связи между смертью Феодосии, пробывшей в браке с Иваном Красным всего несколько месяцев, и отсутствием у Семена Гордого наследников мужского пола? Примечательно, что повторно Иван Красный смог вступить в брак лишь через три года, причем одновременно с великим князем, равно как и их младший брат Андрей. Под 1345 г. летописец поместил известие, что они «вси трие единаго лета женишася».[334]
Для нас в этих рассуждениях важен итог – после долгих споров и проволочек, судебных разбирательств в Орде Семен Гордый все же вынужден был уступить несостоявшемуся тестю Нижний Новгород и Городец.
Получив Нижний Новгород, суздальский князь перенес сюда из Суздаля столицу своего княжения и начал деятельно заниматься ее обустройством. В 1350 г. он заложил здесь новый каменный Спасо-Преображенский собор, который был завершен спустя два года и для которого чуть ранее был отлит большой колокол.[335] Прокняжив в городе 15 лет, Константин Васильевич скончался 21 ноября 1355 г.[336] После него осталось четыре сына: Андрей, Дмитрий (в крещении Фома), Борис и еще один Дмитрий, по прозвищу Ноготь. При этом Нижний Новгород, будучи столицей княжества, пришелся на долю старшего из них – Андрея.
Переход города к нему был официально санкционирован в Орде зимой 1355/56 г., о чем известно из сообщения Рогожского летописца, что зимой, в начале 1356 г. «прииде изъ Орды князь Андреи Костянтонович и седе на княжение въ Новегороде въ Нижнемь».[337]
Следующий раз нижегородский князь упоминается летописцем через три года. После смерти 13 ноября 1359 г. великого князя Ивана Красного встал вопрос: кто займет великокняжеский стол? В начале 1360 г. в Орду отправились «вси князи русьстии». Однако сыну Ивана Красного – новому московскому князю Дмитрию – было всего 9 лет, и тогдашний хан Наврус предпочел ему нижегородского князя Андрея. Но тот отказался от великокняжеского титула в пользу своего младшего брата Дмитрия, княжившего в Суздале, который 22 июня 1360 г. и стал великим князем Владимирским.[338]
В литературе такой поступок Андрея Константиновича обычно объясняют тем, что он не имел склонности к государственной деятельности.[339] Однако к истине, вероятно, все же ближе известие В. Н. Татищева, согласно которому Андрей отказался от ярлыка, зная, что хан желает «токмо дары великия ныне получить, а последи з Дмитрием (Московским. – Авт.) во вражду введет, и помня кресное целование к великому князю Иоанну, не польстися».[340]
Последующие события показали прозорливость Андрея. Дмитрий Константинович сумел продержаться на владимирском столе всего два года. В 1362 г. московский князь Дмитрий получил ярлык на великое княжение и «въ силе велице тяжце въеха въ Володимерь и седе на великомъ княжении на столе отца своего и деда и прадеда». В следующем, 1363 г. князь Дмитрий Константинович предпринял попытку возвратить себе великокняжеский стол, занял Владимир, но смог прокняжить лишь несколько дней, после чего вынужден был бежать в Суздаль. Причиной столь поспешного бегства стало стремительное появление московской рати, которая выгнала Дмитрия Константиновича сначала из Владимира, а затем подошла к Суздалю. Здесь московские войска, опустошив окрестности, простояли «неколико днеи», после чего противники «взяша миръ межи собою».[341] После заключения мира с Дмитрием Московским князь Дмитрий Константинович «поиде изъ Суздаля въ Нижний Новъгородъ к великому князю Андрею Констянтиновичю, къ старейшему брату своему». Что касается Дмитрия Московского, тот возвратился во Владимир. Такое сообщение имеется в Никоновской летописи. Она же приводит сведения об изгнании со своих княжений князей Дмитрия Галичского и Ивана Федоровича Стародубского, являвшихся союзниками Дмитрия Константиновича. Об изгнании галицкого князя знает и Рогожский летописец. Согласно Никоновской летописи, лишившись своих владений, «вси князи ехаша въ Новъгородъ Нижний къ князю Андрею Константиновичю, скорбяще о княжениахъ своихъ».[342]
Но Андрей Константинович не стал вмешиваться в борьбу своего младшего брата за великое княжение, и между Москвой и Суздалем был заключен мир, который окончательно признавал великокняжеский стол собственностью московских князей.
Этот успех московской политики во многом стал возможен благодаря тому, что на стороне Москвы находился такой могущественный союзник, как глава Русской церкви митрополит Алексей. В годы малолетства великого князя Дмитрия Ивановича он фактически возглавлял московское правительство. Формально не вмешиваясь в борьбу русских князей за великое княжение, реально он поддерживал своего воспитанника. В частности, после смерти суздальского епископа Даниила в 1362 г.[343] здешняя епархия стала вакантной. Однако митрополит Алексей, понимая, каким грозным оружием в борьбе соперников может стать поддержка Церкви, не спешил ставить на освободившееся место нового владыку. Лишь только после примирения между Москвой и Суздалем был решен вопрос о назначении нового епископа на суздальскую кафедру. Судя по Рогожскому летописцу, им стал епископ Алексей, которого митрополит поставил перед своим отъездом в Литву.[344]
А вскоре в Нижнем Новгороде среди суздальских князей разразилась междоусобица, длившаяся на протяжении двух лет. К сожалению, описание связанных с ней событий довольно трудно для интерпретации в хронологическом плане. И хотя нам известна общая канва борьбы князей за нижегородский стол, отдельные ее этапы различными летописцами датируются по-разному.
Попытку разобраться в хронологии этих событий предпринял в свое время В. А. Кучкин,[345] но она не может быть признана удачной. Выяснив, что различные летописные своды датируют интересующие нас события по-разному, для воссоздания хронологической картины ученый предпочел опереться в первую очередь на данные Рогожского летописца. Методологически решение взять за основу сведения наиболее раннего из дошедших летописных сводов выглядит на первый взгляд правильным. Правда, исследователь не учел того, что описание интересующих нас годов в этом источнике содержит явные неточности и повторы.
332
Там же. Стб. 54.
333
Там же. Т. XVIII. С. 94.
334
Там же. Т. XV. Вып. 1. Стб. 56.
335
Там же. Т. X. Летописный сборник, именуемый Патриаршей или Никоновской летописью. М., 2000. С. 224; Т. XV. Стб. 58, 60.
336
Там же. Т. XV. Стб. 64.
337
Там же.
338
Там же. Стб. 68–69.
339
Горский А. А. Москва и Орда… С. 80; Кучкин В. А. Формирование… С. 226.
340
Татищев В. Н. История Российская. Т. V. М.; Л., 1965. С. 110. Указание В. Н. Татищева на крестное целование Андрея к Ивану Красному и его детям подтверждается сообщением Софийской Первой летописи под 1356 г.: «съездъ бысть въ Переславли великому князю Ивану Ивановичю съ княземъ Андреемъ Костянтиновичемъ; и дары многи и честь велику сотвори брату своему молодшему, и отпусти его съ миромъ» (ПСРЛ. Т. V. СПб., 1856. С. 228).
341
ПСРЛ. Т. XI. С. 2; Т. XV. Стб. 72–74.
342
Там же. Т. XI. С. 2; Т. XV. Стб. 74.
343
Там же. Т. XI. С. 1; Т. XV. Стб. 74.
344
Там же. Т. XV. Стб. 75. Это известие косвенно подтверждается сообщением о чуде, случившемся в Нижнем Новгороде. Когда после обедни суздальский владыка Алексей благословил крестом князя Андрея Константиновича, «въ той часъ изъ креста поиде миро, и удивишася людие» (Там же. Т. XI. С. 3; Т. XV. Стб. 75–76). Данное событие, согласно Рогожскому летописцу и Никоновской летописи, произошло в конце 1363 г.
345
Кучкин В. А. Русские княжества и земли перед Куликовской битвой // Куликовская битва. Сб. статей. М., 1980. С. 64–68.