Страница 13 из 36
Чтобы как-то понять это противоречие, необходимо проследить дальнейшую судьбу этих владений. Речь в данном отрывке идет о князьях Андрее Федоровиче Голенине (из ростовских князей) и Петре Никитиче Оболенском.[122] Из источников известно, что оба князя действительно служили в Волоцком уделе: П. Н. Оболенский – вплоть до рубежа XV–XVI вв., а А. Ф. Голенин – до своей смерти в самом начале 1480-х гг. (до 1482 г.). О землевладении последнего мы имеем довольно полные сведения благодаря тому, что сохранилось его завещание, подробно перечисляющее все, чем владел князь, – начиная со списка ссуд, выданных князем, его холопов и кончая земельными владениями, которые он делит между женой и тремя сыновьями. Казалось бы, названо все. Однако сел, о которых всего пять лет назад упоминал его сюзерен, в этом перечне нет.[123]
Об их судьбе можно было бы только гадать, если бы не одно обстоятельство. С Волоцким уделом связал свою жизнь и сын А. Ф. Голенина – Андрей Андреевич. Подобно отцу, он служил волоцкому князю Борису, затем его сыну Ивану, а после смерти последнего в 1503 г. перешел к внуку Бориса Волоцкого – Юрию Ивановичу, владевшему Рузой, где и находились земли Голениных. В 1508 г. Андрей Андреевич еще упоминается как воевода князя Юрия, но вскоре (во всяком случае, до 1515 г.) он постригся в монахи под именем Арсения и стал одним из самых видных старцев Иосифова монастыря.
Именно к этому времени относится данная грамота Андрея Андреевича, согласно которой он отдал обители ряд своих владений, в том числе и село Скирманово, относительно которого специально оговаривалось, что оно входило в «те земли, коими землями жаловал государь наш князь Борис Васильевич отца нашего князя Ондрея Федоровича».[124] Отсюда становится ясно, что А. Ф. Голенин реально владел указанными селами, хотя и не упомянул их в своем завещании.
Данное обстоятельство объяснить довольно легко, если вспомнить, что боярин при переходе к новому сюзерену обычно получал определенные земельные владения в его уделе. При этом он должен был оставить свои земли в прежнем уделе старому сюзерену. Между тем, начиная с московскотверского докончания 1375 г., княжеские соглашения фиксируют новую норму – право бояр сохранять при отъезде свои вотчины в прежнем княжении.[125] Однако, учитывая право свободного отъезда бояр, теоретически возможно представить ситуацию неоднократного отъезда бояр к новым сюзеренам и сохранения за собой полученных вотчин.
Неудивительно, что в этих условиях князья предпринимают усилия по предотвращению подобных коллизий. В первую очередь это отразилось на крестоцеловальных записях, составлявшихся при выезде бояр к новому сюзерену. Ее формуляр, сохранившийся в митрополичьем архиве, свидетельствует о том, что бояре начинают приносить присягу князю и его детям не только лично, но и от имени своих детей: «А мне, имярек, и детей своих болших к своему государю, к великому князю имярек, привести, и к его де-тем».[126] В случае с вотчиной Голениных в Волоцком уделе видим, что только после смерти сына князя, которому они приносили присягу, полученная от сюзерена вотчина становится их полным владением. До этого момента она представляла условное владение и могла быть отобрана в случае прекращения службы. Подобные земли, в отличие от родовых, впоследствии получили название выслуженных вотчин.
В этой связи любопытно проследить судьбу владений П. Н. Оболенского на Волоке. К июлю 1511 г. относится меновная грамота князя Федора Борисовича Волоцкого с Иосифо-Волоколамским монастырем, из которой выясняется, что земли, располагавшиеся во Льняникове стане по реке Шорсне, то есть там, где получил вотчину П. Н. Оболенский, к этому времени являлись уже княжескими.[127] Поскольку П. Н. Оболенский умер бездетным и служить сыну волоцкого князя было некому, полученные им владения перешли обратно в княжеский фонд земель. И хотя у умершего имелись братья и племянники, они не могли получить его владений в силу особого статуса этих земель.
Это свидетельствует о том, что представление о «безусловном» характере землевладения вотчинников является ошибочным и упрощенным и полностью опровергает утверждение В. А. Кучкина, что Кирилл не мог иметь в Радонеже вотчины, поскольку об этом не сохранилось никаких сведений. Надо полагать, что земельные владения семьи Кирилла существовали, но, поскольку вотчины недавних выходцев из Ростовского княжества еще носили условный характер, последние не могли свободно распоряжаться своими владениями, а следовательно, оформлять земельные сделки и соответствующих актов как таковых просто не было.
Дальнейший рассказ «Жития» описывает следующие события. Сразу после переезда, освоившись на новом месте, сыновья Кирилла – Стефан и Петр – женились. Избранницей Стефана стала Анна, а Петра – Екатерина.[128] Что касается среднего сына, Варфоломея, он «не въсхоте женитися, но и зело желаше въ иночьское житие».[129] Об этом он просил своего отца, но тот вместе с матерью отказывал ему, говоря, что свое желание он сможет исполнить только после их смерти: «Егда нас гробу предаси и землею погребеши, тогда и свое хотение исполниши». Возможно, толчком для подобных мыслей Варфоломея стало основание Кириллом осенью 1341 г. своего родового богомолья – Хотьковского Покровского монастыря.
В литературе имеются разногласия по поводу времени возникновения Хотьковского монастыря. По Б. М. Клоссу, эта обитель являлась домовым монастырем семьи боярина Кирилла и была основана последним после переезда в Радонеж. Согласно Н. С. Борисову, Хотьковский монастырь относился к числу «мирских монастырей» и появился еще в 1308 г. для удовлетворения духовных нужд местного населения.[130]
Каким образом возник указанный Н. С. Борисовым год? Эту дату он взял из сочинения С. К. Смирнова о Покровском Хотьковском монастыре, который, в свою очередь, позаимствовал ее из более раннего труда Амвросия.[131] Однако она не подтверждается имеющимися в нашем распоряжении материалами. Первое свидетельство о существовании Хотьковской обители, помимо ее упоминания в «Житии» Сергия, встречается лишь в одном из актов 1440—1450-х гг.[132]
С учетом вышесказанного, более предпочтительной представляется точка зрения Б. М. Клосса, считающего, что Хотьковский монастырь был основан Кириллом и с самого начала своего существования являлся родовым для его семьи. В частности, на это указывает то, что в нем бережно сохраняли память не только о родителях Сергия, но и о других представителях рода.
Уточнить дату возникновения Хотьковского монастыря позволяют два обстоятельства. Ранее мы говорили о том, что семейство Кирилла переселилось в Радонеж в 1341 г. Ниже мы выясним, что родители Сергия скончались в 1342 г. Таким образом, их родовое богомолье возникло в очень небольшой промежуток времени. Учитывая, что Хотьковский монастырь был посвящен празднику Покрова Богородицы, отмечаемому 1 октября, можно с большой долей уверенности говорить о том, что он был основан осенью 1341 г.
«Устроение душ», то есть организация поминаний, заздравных и заупокойных молитв, занимало очень важное место в тогдашней жизни. Это прекрасно описал академик С. Б. Веселовский: «Подобно тому как князья основывали и строили монастыри, давали им средства и наделяли их землями, чтобы иметь свое богомолье и богомольцев, своего духовника и родовую усыпальницу с неукоснительным поминанием погребенных в ней лиц, так и частные вотчинники, иногда даже некрупные, строили в своих владениях храмы, с теми же целями устраивали монастыри. Такие мелкие вотчинные монастырьки не следует мерить масштабом крупных позднейших монастырей. Если поставленный вотчинный храм не имел прихода и в нем служил черный священник (иеромонах), то такой храм назывался монастырем. Понятно, почему строительство вотчинных храмов часто получало форму подобных монастырей: монашествующие, а тем более иеромонахи пользовались бо́льшим уважением, чем белые священники, к тому же, как известно, не всякий священник имел в то время право быть духовником. Между тем вотчинник хотел иметь всегда под рукой духовного отца, каковыми чаще всего бывали монашествующие священники. Вотчинник приглашал священника или иеромонаха, рядился с ним о службе и содержании, давал ему и причту хлебную ругу и часто в добавление к хлебному и денежному жалованью отводил участок земли, на котором причт мог вести свое хозяйство».[133] Практика создания подобных родовых богомолий, одним из которых как раз и являлся Хотьковский монастырь, была весьма широко распространена в это время.[134]
122
Зимин А. А. Формирование боярской аристократии в России во второй половине XV – первой трети XVI в. М., 1988. С. 44, 76.
123
Акты феодального землевладения и хозяйства. Ч. 2. М., 1956. № 38. С. 40. (Далее – АФЗХ.)
124
Там же. № 41. С. 42.
125
ДДГ. № 9. С. 27.
126
Русский феодальный архив XIV – первой трети XVI в. Ч. 1. М., 1986. № 46. С. 175.
127
АФЗХ. Ч. 2. № 49. С. 49–51.
128
Об именах избранниц сыновей Кирилла известно из бережно хранившейся еще в XIX в. в Хотьковском монастыре над гробницей Кирилла и Марии образа Знамения Божьей Матери «старинного иконного писания» с изображением всей семьи, в том числе Стефановой жены Анны и Петровой – Екатерины. Сведения эти уникальны, ибо в других источниках имена жен Стефана и Петра не зафиксированы (Клосс Б. М. Избранные труды. Т. I. С. 28–29).
129
Там же. С. 305.
130
Там же. С. 28–29; Борисов Н. С. Указ. соч. С. 39.
131
[Смирнов С. К.] Покровский Хотьков девичий монастырь. Изд. 8-е. Сергиев Посад, 1896. С. 4; Амвросий. История российской иерархии. Ч. VI. М., 1815. С. 1103. О Хотьковом монастыре см. также: Введенский Д. И. Хотькова обитель на месте упокоения родителей преподобного Сергия. Сергиев Посад, 1905; Спирина Л. М. Покровский монастырь в Хотькове. Сергиев Посад, 1996; Филимонов К. А. К истории Покровского Хотькова монастыря // Макарьевские чтения. Вып. 7. Монастыри России. М., 2000. С. 270–281; Голубцов С. Хотьков монастырь // Московский журнал. 1991. № 6. С. 26–31; Покровский Хотьков женский монастырь. Книга-альбом. [Сост. Добровольский С. В.]. Хотьково; М., 2002 (изд. также: М., 2003); Хотьково. Очерки истории земли Радонежской [сост. Соловьев Н. Н.]. Сергиев Посад, 2004 (Малые города России).
132
Клосс Б. М. Избранные труды. Т. I. С. 306; Акты социально-экономической истории Северо-Восточной Руси конца XIV – начала XVI в. Т. I. М., 1952. № 232. С. 164. (Далее – АСЭИ.)
133
Веселовский С. Б. Исследования по истории класса служилых землевладельцев. М., 1969. С. 178.
134
Об одном из таких монастырьков упоминается в Рогожском летописце под 1323 г., где сообщается, что «того же лета пре-ставися Андреи, епископ тферскы, въ своемъ ему монастыри на Шеше, оу святыя Богородица» (ПСРЛ. Т. XV. Стб. 42. Ср. более полное известие: Там же. Т. X. С. 188). О двух других домовых монастырьках сохранила сведения Троицкая летопись. Под 1390 г. в ней помещено известие, что «тое же весны въ великое говение преставися рабъ божий Иванъ Родионовичь, нареченный въ мни-шескомъ чину Игнатий и положенъ бысть у святого Спаса въ монастыри, иже на Въсходне». Спустя три года летопись сообщает, что «сентября въ 21 день преставися Иванъ Михаиловичь, нарицаемыи Тропарь, въ бельцехъ и положенъ въ своемъ монастыри на селе своемъ» (Приселков М. Д. Троицкая летопись. Реконструкция текста. СПб., 2002. С. 436, 443). Из данной грамоты известного боярина Петра Константиновича Добрынского митрополиту Ионе от 15 февраля 1454 г. узнаем о существовании вотчинного монастырька Добрынских во имя св. Саввы (в районе современного Девичьего Поля в Москве) (АФЗХ. Ч. I. М., 1951. № 29. С. 49). Родовым богомольем Пушкиных являлся Мушков погост к западу от Москвы (Веселовский С. Б. Исследования… С. 65).