Коварство и любовь

– Я должна уложить вам волосы, – виноватым тоном предупредила Тилли. – А сейчас они в дорожной пыли.

Ответить Нисса не успела, потому что горничная вылила на голову своей хозяйки ведерко теплой воды.

– Остальное делайте сами, – сказала она. – Так мы управимся быстрее.

– Давай скорее, – попросила Нисса, выбивая зубами дробь.

В комнате было ужасно холодно. А уж сидеть с мокрыми плечами… Схватив кусок мыла, Нисса поспешно вымылась и ахнула, когда Тилли вылила ей на голову второе ведро воды, чтобы смыть мыльную пену.

Потом Тилли намылила ее волосы во второй раз, тщательно прополоскала и наконец приказала:

– Вылезайте, госпожа, быстро!

Обернув Ниссу большим полотенцем, горничная набросила второе полотенце ей на голову и принялась энергично промокать волосы. Нисса тем временем растиралась грубой тканью. Тилли предложила хозяйке снова забраться в постель, чтобы согреться, и подала ей еще одно небольшое полотенце.

– Продолжайте сушить волосы, госпожа, – велела она. – Я схожу вниз и гляну, не найдется ли нам чего-нибудь поесть, прежде чем настанет пора одеваться.

Спасаясь от царившего в комнате холода, Нисса натянула одеяло как можно выше. Она промокала свои длинные темные волосы до тех пор, пока вода не ушла. На стуле на другом конце комнаты были аккуратно разложены ее нижние юбки, корсаж и платье, на котором не наблюдалось ни малейшей замятости. Должно быть, Тилли трудилась полночи, чтобы все это разгладить, виновато подумала Нисса. И все ради того, чтобы хозяйка произвела благоприятное первое впечатление при дворе. Какое сокровище эта девушка! Мама всегда говорила, что хорошая камеристка – это дар божий, да только Нисса пропускала ее слова мимо ушей. Лишь сейчас поняла!

Тилли ворвалась в комнату с подносом в руках.

– Знаете, когда я шла вниз, у меня почти не было надежд, – сообщила она как бы между прочим. – Но не иначе, как Бог был на моей стороне, послав мне эту одноглазую старуху на кухне, которая сказала, что она местная повариха. Она дала мне чудесный горшочек овсянки, свежий хлеб прямо из печи, масло, мед и пряное вино, разбавленное водой. Все для вас, госпожа! – Тилли поставила поднос на колени Ниссе. – Ешьте все до последней крошки. Если верить Мэйбелл, вам здорово повезет, если получится поесть еще хоть раз до самого вечера. Она говорит, что при дворе едят мало.

– А ты? – спросила Нисса горничную. – Ты достала что-нибудь съестное для себя? – Она отправила в рот ложку овсянки.

– Я поем после того, как вы уедете, госпожа, – ответила Тилли. – Мэйбелл говорит, что вы, вероятно, проведете здесь еще несколько ночей, потому что новая королева еще не приехала. Фрейлины, семьи которых живут неподалеку, обычно возвращаются домой, чтобы передохнуть. Но лишь только приедет королева, все станет по-другому. Так говорит Мэйбелл.

– Я рада, что Мэйбелл такой кладезь сведений, – сказала Нисса, и ее глаза весело заблестели.

– Да она вся позеленела от зависти, точно горох, – фыркнула Тилли. – Конечно, ее хозяйка – графиня, но при дворе этих графинь пруд пруди. А сама леди Блисс никогда не прислуживала королеве. А вот моя хозяйка будет королевской фрейлиной! Бедняжка Мэйбелл разрывается между завистью и обычным желанием давать мне указания, потому что я молодая девушка, как и вы, госпожа.

– Тяни из нее все сведения и сплетни, какие сможешь. И из других слуг, с которыми сумеешь завести дружбу, – поручила Нисса горничной. – Я мало знаю, как устроена жизнь, Тилли, и ты это понимаешь. Думаю, что мне придется все это внимательно слушать, чтобы пробиться при дворе. Мама сказала, что это мой шанс, и я не хочу ее разочаровывать.

Тилли кивнула с понимающим видом.

– Не беспокойтесь, госпожа Нисса. Мы отлично приживемся при дворе. А теперь скорее доедайте завтрак, прежде чем сюда явится ваша тетя и отругает нас за медлительность.

Нисса, доедая хлеб и допивая вино, выбиралась из постели. В комнате было по-прежнему холодно, но девушка чувствовала себя намного лучше после того, как искупалась и поела. Тилли помогла ей надеть мягкую льняную сорочку со стоячим воротником, отделанным по краю кружевом. Потом натянула на ножки хозяйки чулки тончайшей вязки, закрепив их подвязками с шелковыми розовыми бутонами. Затем была очередь атласного корсета и нескольких нижних юбок, поверх которых следовало надеть каркас из тонкой проволоки с подушечками-подкладками. Поверх этого шла кремовая атласная нижняя юбка, затканная золотыми стрекозами и маргаритками, складки которой аккуратно расправлялись по обручам. А потом горничная подала ей бархатную юбку персикового цвета, которая спереди разделялась надвое, демонстрируя нижнюю юбку в наилучшем виде. Наконец поверх корсета Тилли закрепила бархатный лиф, расшитый золотыми нитями, жемчугом и крошечными сверкающими топазами. Вырез у лифа был очень низкий, и верх широких колоколообразных рукавов заворачивался внутрь его нижнего края.

По моде того времени молодые девушки носили волосы свободно распущенными на прямой пробор. Из соображений аккуратности, не говоря уж об элегантности, Тилли забрала длинные волосы хозяйки в золотую сетку. Затем, присев на корточки, горничная надела ей на ножки туфельки – кремового цвета и с круглым носом.

Тилли встала, чтобы полюбоваться делом своих рук, и удовлетворенно кивнула.

– Я принесу шкатулку с драгоценностями, госпожа. Осталось только это, чтобы ваш наряд заблестел…

Когда Тилли вернулась со шкатулкой, Нисса выбрала две нитки прекрасных жемчугов кремового оттенка. Одна нить была длиннее, чем вторая, и обе спускались ниже выреза платья. На пальцы правой руки Нисса надела два кольца – одно с жемчужиной, второе с топазом, и захлопнула крышку шкатулки.

– Убери ее, Тилли! – велела она. – Сегодня мне хватит и этого. Это ведь не перебор?

– Нет, госпожа Нисса. В самый раз. – С этими словами Тилли убрала шкатулку в хозяйкин сундук.

В дверь спальни постучали, и просунулась голова Мэйбелл. Горничная сделала большие глаза, увидев Ниссу.

– Ох, ну и прехорошенькая же вы, молодая госпожа, – восхищенно вздохнула она. – Ваша тетя ждет внизу. Все готовы ехать.

Тилли подала Ниссе светло-коричневый бархатный плащ, подбитый кроличьим мехом, а затем и перчатки.

– Идемте, миледи, – быстро сказала она, двигаясь с таким проворством, что Мэйбелл пришлось посторониться. Тилли подмигнула Ниссе, когда Мэйбелл, раздраженно бормоча себе под нос, вынуждена была пуститься им вслед чуть ли не бегом.

Они быстро, но осторожно спустились по ступенькам. Нисса не могла насмотреться на элегантный наряд тетки. В свои тридцать три Блисс все еще была ослепительно-красивой женщиной. Бархатное платье глубокого синего цвета, расшитое золотыми и серебряными нитями и жемчугом, подчеркивало сапфировую синеву глаз. Презрев требования моды, Блисс уложила сияющие белокурые волосы в пучок, сколотый на затылке золотыми шпильками.

– Не вижу резона прятать мои прекрасные волосы под этими уродливыми чепцами, – часто говаривала Блисс, улыбаясь затем обожающему ее супругу. – Оуэн этого не одобряет, – заканчивала она, будто мнение мужа в этом вопросе хоть что-нибудь для нее значило.

А тем временем Блисс внимательно разглядывала племянницу, потом одобрительно улыбнулась, после чего и Нисса, и Тилли хором испустили вздох облегчения.

– Очень хорошо, дитя мое. Ты выглядишь безупречно. Элегантно и ни в коем разе не кричаще. Сразу видно – молодая девушка со средствами и из хорошей семьи, а не предприимчивая особа, которая явилась ко двору, чтобы подцепить мужа. Такие только и думают, чтобы привлечь внимание какого-нибудь глупого щеголя!

В глазах Ниссы блеснули смешливые искорки.

– Я полагала, что меня для того и отправили ко двору, чтобы я нашла здесь супруга, – поддела она тетю, и дядя Оуэн фыркнул.

– Ты приехала сюда, чтобы служить королеве, – невозмутимым тоном заявила Блисс. – Но если тебе посчастливится встретить здесь джентльмена, который увлечет тебя и покорит твое сердце, а потом попросит твоей руки… и окажется для тебя подходящим женихом… Что ж, девочка, это совсем другое дело!