Прозрачный экран

На следующий день Крылов взял в руки сценарий. Уже при чтении первых строк он расплылся в улыбке:

– Классно…

От его улыбки моя улыбка растянулась еще шире. По еще более загоревшимся глазам я понял, что он дошел до тигра:

– Котик разъелся до размеров тигра… Жаль, что это не в жизни будет…

Меня немного смутили его слова:

– В смысле, не в жизни?

– Ну, ты же это компьютером впечатаешь тигра?

– Нет.

Сергей насторожился. Я понял, что у него родилась некая догадка, но он не хотел в нее верить.

– Все снимем в «одной экспозиции». Ты сидишь за столом, а тигр проходит по столу…

Я прервал свои объяснения, потому что лицо Сергея за секунду переменилось так, словно сидящий перед ним хорошо знакомый человек неожиданно превратился в инопланетного кровожадного монстра с текущей изо рта кровью.

– Ты в своем уме?

Отвечать было бесполезно, потому что Сергей уже поставил мне диагноз. Но молчать тоже было глупо:

– Они хорошо заплатят.

С каменным лицом Сергей как-то автоматически кивал головой:

– Конечно, мне деньги очень понадобятся… на собственных похоронах.

Когда заказчики узнали о категорическом отказе Сергея Крылова, в совещательном кабинете надолго воцарилась тишина. Ее прервал заместитель гендиректора по PR-политике, самый молчаливый и флегматичный из представителей «Инпродторга»:

– Увы, я предвидел подобное. Но гораздо печальнее другое.

Все без исключения, и я в том числе, с нескрываемым недоумением посмотрели на «пиарщика». Он обошелся без театральной паузы:

– Я не сомневаюсь, что все откажутся. Это великолепный сценарий, но, к сожалению, он не жизнеспособный.

Это был даже не камешек, а гигантский астероид в «мой огород». Выдумывая контраргументы, я довольно невнятно промямлил:

– Не факт, мы же не интересовались у других актеров.

– Факт, факт… – «пиарщик» чувствовал, что его позиция молча принята большинством. И он, как замечательный психолог, нанес следующий удар, безупречный по своей точности. – А вот вы же актер. Вы, Андрей, сами сыграли бы эту роль?

Пусть уважаемый читатель попытается поставить себя на мое незавидное место. В эти мгновения я совершенно отчетливо понял, что оказаться рядом с тигром это совсем не шутки, и что Серега Крылов совсем не трус. Он совершенно нормальный реалистичный человек, и он был прав.

В эти секунды во мне боролись сразу три человека. Первым был только что родившийся реалист. И пока серьезный перевес сил был на его стороне. Вторым был исполнитель заказа, очень сильно ожидавший гонорара. Третьим был романтик, которому предложили самому выбрать: трус он или нет. Победила глупость, в лице романтика… Но если бы романтик знал, что встреча с тигром будет не так страшна, как на фоне подготовки к ней…

ЗАПАХ СТРАХА

Для начала мой путь на «Голгофу безрассудства» уже в этот вечер в подробностях описал наш консультант, работник цирка. Вся декорация должна собираться внутри привычного для тигра пространства – на арене, внутри защитной клетки. Камера должна находиться снаружи, и ее необходимо замаскировать, чтобы не нервировать животное. Внутри клетки могут находиться только дрессировщик и актер. Но сама съемка может состояться только при согласии дрессировщика, под его единоличным руководством и при соблюдении всех указаний, которые он даст накануне. Если при первой встрече дрессировщик, познакомившись с актером, скажет «нет» – спорить бесполезно. Съемок не будет.

Арену выбрали в «Уголке Дурова»: там не такой плотный график репетиций, как в двух московских цирках, а арена, практически, точно такая же.

Утром мы уже стучались в дверь служебного входа этого маленького, но очень популярного цирка зверей.

Дрессировщика звали Николай, хотя он представился как-то очень по-простецки: «Колян». Этот намек на панибратство меня несколько напряг. Еще более напрягло то, как долго и совершенно беспардонно Колян изучал меня своим ироничным взглядом. Наконец, он как-то грустно усмехнулся и направился к двери:

– Пошли, на Барсика нашего посмотрите.

Еще за несколько метров до клетки я почувствовал всю мощь нервно прохаживающегося там зверя. Я смотрел внутрь клетки уже не глазами праздного посетителя зоопарка – я смотрел туда, невольно оценивая, как буду чувствовать себя рядом с этим чудовищем, и категорически не мог поверить, что решусь на это. За пару метров до клетки ноги словно вросли в землю, и я остановился. Мне не очень понравилось, что Колян тоже не стал подходить ближе, и от него также исходили явные флюиды очень серьезной осторожности.

Говорить никто ничего не стал. Мы постояли пару минут и без всяких комментариев зашагали к выходу. Когда мы прощались, Колян продолжал буравить меня своим холодным насмешливым взглядом. Сдержанно пожав руки, мы стали расходиться, и до меня донеслись слова Коляна:

– Перед съемкой не забудьте морковки поесть.

– Что? – не понял я и остановился, повернув голову.

Колян не остановился:

– Да просто мы в пищу тиграм обычно витамины добавляем.

Наверно, это была шутка.

Наконец-то наступил съемочный день. Когда я вошел в цирковой зал с амфитеатром, все было уже готово. Внутри клетки, посреди ярко освещенной арены стоял богато накрытый стол. Съемочная группа сидела на первых рядах. Пожать руку ко мне подошел оператор Анатолий Мукасей.

Здесь не могу не отвлечься. Мне посчастливилось подружиться с удивительной парой – Светланой Дружининой и Анатолием Мукасеем – на одном из фестивалей рекламы. Достаточно назвать только несколько картин, снятых этим великолепным оператором, чтобы понять, что это человек-легенда: «Берегись автомобиля», «Большая перемена», «Виват! Гардемарины», «Тайны дворцовых переворотов»… Как-то при встрече Анатолий пожурил меня, что я не приглашаю его снимать рекламу. И вот, мы оказались вместе на съемочной площадке.

В этот раз при рукопожатии Анатолий улыбался еще более задорно и иронично. «И ты Брут, – пронеслось в голове. – Вся съемочная группа пришла бы сюда без зарплаты. Даже сами бы заплатили, лишь бы посмотреть, как сожрут прямо «в кадре» Андрея И».

Мы с Анатолием подошли вплотную к клетке. Камера была установлена так, что объектив располагался между толстых арматурных прутьев клетки, поэтому на экране было полное ощущения нахождения камеры совсем рядом со столом.

Я резко повернулся в сторону работников моей группы. Они этого не ожидали и не смогли скрыть выражения лиц. Чтоб мне провалиться, но они смотрели на меня так, словно мы не жали еще вчера друг другу руки, не смеялись и не шутили. Они смотрели на меня как на зачумленного. Шутки шутками, но мне стало не по себе от ощущения, что «мы плыли рядом, но на соседних льдинах».

Через полчаса меня загримировали. Вид у меня был более, чем яркий – нечто среднее между образом приказчика в дореволюционной России и чудаковатым «новым русским». Вызывающий желтый пиджак, набриолиненная зализанная прическа, закрученные вверх в стиле Сальвадора Дали усы и в довершение – пенсне.

Коляну этот наряд не понравился: по его мнению, яркий пиджак будет раздражать тигра. Но по тому, как он со мной разговаривал, я понял, что это не самое главное. Он, по обыкновению, как-то бесшабашно, кивком головы позвал меня за собой.

Мы зашли за кулисы и остановились рядом с клеткой-проходом, по которому звери выбегают на арену.

Коляна словно подменили – это была сама сосредоточенность и серьезность:

– Сейчас они пробегут мимо…

– Почему «они», а не «он», – молниеносно отреагировал я.

– Во-первых, не перебивай. Во-вторых, Барсик один будет нервничать, поэтому на арене он будет с подружкой.

Я согласно кивнул головой, словно от моего мнения что-то зависело. Колян, видимо, понимал мое неуютное состояние, поэтому не придал значения моему кивку:

– Когда они будут пробегать мимо, просто стой на этом месте. Если они не обратят на тебя внимания – можно войти в клетку. Если кто-то из них остановится и зарычит – о съемках забудь.