Лес пигмеев

- Что? – спросила Кейт, которая никогда не слышала этого слова.

- Это святой предмет, благословлённый самим Папой, - пояснил Жоэль Гонсалес, показывая на своей груди нечто похожее.

Кейт, воспитанной в строгости протестантской церкви, католический символ показался столь же живописным, как и религиозные обряды африканских народов.

- И у меня есть амулет, однако ж не думаю, что он спасёт меня от пасти крокодила, - сказала Анджи, показывая небольшую кожаную сумочку.

- Не сравнивайте свой идол колдовства с ладанкой! – оскорбившись, возразил брат Фернандо.

- И в чём разница? – крайне заинтересованный, спросил Александр.

- Первая символизирует силу самого Христа, а второй всего лишь языческое суеверие.

- Религией называются лишь собственные убеждения, таковые же остальных считаются суеверием, - заметила Кейт.

И в дальнейшем повторяла данную фразу своему внуку как только представлялась соответствующая возможность, чтобы вызвать в нём уважение и к другим культурам. Ещё из её любимых высказываний были, например, такие: «У нас – язык, а то, на чём разговаривают остальные, всего лишь диалекты» и «Чем занимаются белые люди – это искусство, продукт же деятельности остальных рас не что иное, как мастерство». Александр попытался объяснить подобные поговорки своей бабушки с помощью социальных наук, но возникшей при этом иронии никто так и не уловил.

Женщина сразу же пустилась в страстную дискуссию о христианской вере и африканском анимизме, в которой приняла участие вся группа. Воздержались, пожалуй, лишь Александр, носящий на шее собственный амулет и предпочитавший держать язык за зубами, и Надя, кто, крайне внимательно изучая, обегала из конца в конец небольшой пляж в сопровождении Боробы́. Спустя некоторое время к ним присоединился и Александр.

- Что ты ищешь, Орлица? – спросил он.

Надя наклонилась и подобрала с песка какие-то кусочки верёвки.

- Я нашла таких несколько, - сказала девочка.

- Должно быть, какой-то вид лианы…

- Нет. Я считаю, они изготовлены вручную.

- И чем они могут быть?

- Я не знаю, хотя вещь означает, что кто-то был здесь совсем недавно и, возможно, вернётся. Не такие уж мы и беззащитные, как предполагает Анджи, - пришла к выводу Надя.

- Надеюсь, они не каннибалы.

- Это было бы совсем уж плохо, - сказала девочка, думая о том, что слышала от миссионера о захватившем здешние места сумасшедшем.

- Я нигде не вижу человеческих следов, - заметил Александр.

- Не видны и следы зверей. Здесь рыхлая земля, и дождь их смывает.

Несколько раз за день принимался дождь, который, точно душ, вымочил всех, и заканчивался он столь же внезапно, как и начинался. Эти ливни ничему не давали просохнуть, жару они не ослабляли, скорее наоборот, из-за влажности последняя становилась ещё невыносимее. Более-менее установили палатку Анджи, в которой вынуждено скучились пятеро путешественников, шестой же тем временем не смыкал глаз. По предложению брата Фернандо люди искали экскременты животных, чтобы развести огонь - единственный способ держать подальше от себя москитов и скрыть исходящий от них запах человека, который наверняка привлёк бы бродящих по окрестностям хищников. Миссионер предупредил группу о клопах, преимущественно откладывающих свои яйца под ногтями, отчего образуются раны, и туда проникает зараза, и в результате приходится поднимать ногтевую пластину ножом, чтобы удалить оттуда личинки, иными словами, процедура напоминает собой китайскую пытку. Этого можно было не допустить, лишь смазав руки и ноги бензином. Ещё он известил о том, что не стоит держать еду на открытом воздухе, ведь так она привлекает муравьёв, которые здесь могут быть гораздо опаснее крокодилов. Нашествие термитов вообще представлялось чем-то ужасным: с их приходом исчезала всякая жизнь, оставляя после себя лишь опустошённую землю. Александр с Надей слышали об этом на реке Амазонка, но здесь ребята выяснили, что их африканские сородичи куда прожорливее. С наступлением сумерек в воздухе образовалось облако крошечных пчёл, а также невыносимых коряг деревьев мопане, и, несмотря на дым, те напали на лагерь и облепили собой людей аж до век.

- Они не жалят, а просто сосут пот. Лучше попытаться их не спугивать, а скорее привыкнуть самим, - сказал миссионер.

- Смотрите! – указал Жоэль Гонсалес.

По берегу двигалась вперёд престарелая черепаха, чей панцирь в диаметре был более метра.

- Ей, должно быть, больше ста лет, - прикинул брат Фернандо.

- А я умею готовить вкуснейший суп из черепахи! – воскликнула Анджи, хватаясь за мачете. – Нужно воспользоваться моментом, когда та высунет голову для…

- И не думайте её убивать…, - прервал женщину Александр.

- Щит черепахи стоит большие деньги, - сказала Анджи.

- На ужин у нас есть консервы сардин, - напомнила ей Надя, также отвергая мысль съесть беззащитную черепаху.

- Убивать её как-то не подобает. У животного сильный запах, способный привлечь опасных животных, - добавил брат Фернандо.

Столетнее существо всё удалялось спокойным шагом до другого края пляжа, даже не подозревая, до чего была близка к ситуации, когда сама закончила бы свою жизнь в котелке.

Спустилось солнце, тени близ стоящих деревьев заметно удлинились, а на пляже, наконец, подул свежий ветерок.

- Не смотрите в эту сторону, брат Фернандо, поскольку я сейчас окунусь в воду и никоим образом не хочу вас искушать, - посмеялась Анджи Ниндерера.

- Я вам не советую приближаться к реке, сеньорита. Ведь никогда не знаешь, что может оказаться в воде, - не глядя на неё, сухо ответил миссионер.

Однако женщина уже сняла брюки и блузку и в нижнем белье побежала к берегу. И была осмотрительна, оставаясь начеку, когда вошла в воду чуть повыше колена, готовая в случае опасности быстро вылететь на берег. Из той же медной чашки, что использовалась под кофе, путешественница начала поливать себе на голову и делать то с нескрываемым удовольствием. Остальные последовали её примеру, за исключением миссионера, кто так и стоял спиной к реке, занятый приготовлением скудной еды из фасоли и консервов с сардинами, и ненавидевшего воду Боробы́.

Надя оказалась первой, увидевшей гиппопотамов. В сумерках вечера те слились с коричневым цветом воды, отчего их присутствие заметили лишь тогда, когда сами подошли слишком близко. Это были две взрослых особи, гораздо меньшего размера, нежели в естественном заповеднике Михаила Мушаши, которые освежались в нескольких метрах от места купания людей. Третьего, малыша, все заметили, когда животное просунуло голову между внушительных размеров задних частей своих родителей. Потихоньку, чтобы не провоцировать гиппопотамов, путешественники вышли из реки и попятились по направлению к лагерю. Грузные животные не проявляли любопытства к человеку вообще; те, спокойные, продолжили себе купаться ещё длительное время, пока не настала ночь, и гиппопотамы сами собой исчезли в темноте. У них, как и у слонов, была толстая серая кожа с глубокими складками, круглые и небольшие уши и очень сияющие глаза цвета красного дерева. Из челюстей свисали два мешочка, защищая собой огромные, квадратной формы, клыки, способные сжевать железную трубу.

- Они ходят парами и более верны друг другу, нежели большинство людей. У животных получается лишь один малыш, о котором те заботятся годами, - объяснил брат Фернандо.

С заходом солнца на землю быстро опустилась ночь, и люди поняли, что окружены непроходимой темнотой леса. Лишь в небольшом просвете берега, где они приземлились ранее, можно было заметить в небе луну. Наступило абсолютное одиночество. Группа путешественников договорилась спать по очереди, пока кто-то один останется бдеть и поддерживать огонь зажжённым. Надя, кого освободили от данной ответственности ввиду её малых лет, настаивала на том, чтобы присоединиться к Александру в его очередь. За ночь мимо проходили различные животные и, в основном, к реке, чтобы напиться, несколько смущённые дымом, огнём и запахом человека. Испугавшись, самые робкие отступали, тогда как остальные принюхивались к воздуху, сомневались, но, в конце концов, одолеваемые жаждой, всё же приближались. Согласно распоряжениям брата Фернандо, изучавшего флору и фауну Африки уже тридцать лет, животных беспокоить не стоило. Как правило, те на человека не нападали, - сказал он, - за исключением случаев, когда сами были голодными либо же сами спасались от нападения.