Страница 2 из 26
С начала публикаций романа тираж газеты удвоился и затем продолжал расти. Первые три части книги «Разбойник Чуркин. Народное сказание» вышли в Москве в 1883 г., затем роман был продолжен и издан в Петербурге, в 1884 г., в пяти частях.[1]
Основной персонаж романа по мере развития сюжета всё больше приобретал черты народного героя. Несмотря на огромную популярность романа среди читателей, во многих газетах появились критические отзывы, авторы которых указывали, что описание похождений Чуркина развращает читателей, учит воровать и грабить. Это стало причиной недовольства генерал-губернатора Владимира Долгорукова, который вызвал автора и потребовал немедленно «удавить или утопить» Чуркина, пригрозив в случае неисполнения закрыть газету. В следующем номере деяниям разбойника пришёл конец[2].
Что может сказать на это нынешний переиздатель книжки, давно пережившей свой век. Если бы это был и в самом деле настолько обветшалый и архаичный литматериал, вряд ли эта книга до сегодняшнего дня стоила бы таких сумасшедших денег – загляните в поисковик Яндекса – трёхтомник «Разбойника Чуркина» стоит по 1800–2000 рублей, и это нынешнее, современное издание, а оригиналы доходят до 8000-20000 руб за томик. В чём же состоит притягательная сила этой книги? Мне кажется, в том, что она очень просто и бесхитростно написана. В ней нет ни роковых злодеев, ни душераздирающих страстей, ни потусторонних видений, ни аристократических тайн, ни мистики, ни придворных интриг. А что же есть? Есть простой и повседневный быт наших простых русских людей, есть их пьянство и невежество. А ещё есть повальное хамство и воровство властей предержащих, всех этих исправников, становых, урядников, не брезгающих ни барской радужной соточкой, ни крестьянским трояком. И всё это описано до такой степени точно, верно и убедительно, что становится даже странным, как автору позволили книжное переиздание газетных фельетонов. Сдаётся мне, не сразу и позволили, поскольку для того, чтобы пристойно закончить дело пришлось еще добивать историю повестью Алексея Михайловича Пазухина, которой мы также завершим наше издание.
В итоге «народное сказание о Чуркине» вылилось в эпический роман из 5 томов в 1700 страниц. В чём же состоял секрет успеха этого бесхитростного народного романа-фельетона? В правдивом отражении жизни и прекрасном знании существующих реалий. И именно такая книга оказалась для властей предержащих страшнее обличительных романов новомодных тогда Толстого и Достоевского. Впрочем, на Руси исстари так повелось – ведь недаром сказано, что «поэт в России больше чем поэт»…
Часть первая
Глава 1
Москвичи, вероятно, слышали о знаменитом разбойнике Василии Чуркине, в своё время наводившем панический страх своими смелыми набегами, разбоями и грабежами на жителей Богородского уезда[3] и соседних с ними уездов губерний Владимирской, Рязанской и других. Он – уроженец подмосковной деревни Барской, Богородского уезда, брюнет, выше среднего роста, платного телосложения, широкоплечий, быстрый и смелый в своих движениях, как тигр. Под командой такого-то человека была целая шайка головорезов, бежавших с каторги. Разгуливая по Богородскому уезду, Чуркин имел свою полицию, состоящую из пастухов Зубцовского уезда и некоторых крестьян, с которыми он водил хлеб-соль. Вот о нем-то я и хочу поведать читателям и рассказать о его замечательных похождениях.
С молодых лет. разбойник этот начал заниматься сбытом фальшивых кредитных билетов и кражами; три раза он бегал из-под стражи и наконец по решению Владимирского окружного суда, как нам помнится, в 1873 году, был заключён в арестантские роты. Но недолго он погостил там: однажды выбрал удобный случай и бежал оттуда.
Вся полиция Владимирской и Московской губернии была поставлена на ноги для розысков этого атлета. Да и как было его не разыскивать! Кроме преступлений, совершенных им во Владимирской губернии, он находился под следствием у одного судебного следователя Москвы за сбыт фальшивых денег и-за составление разбойничьих шаек. Следователь Богородского уезда разыскивал его по обвинению в краже двух коров и лошадей у крестьянина деревни Антоновой и в убийстве сельского старосты деревни Ляховой Петра Кирова.
Во время розысков разбойника, до полиции доходили слухи, что его видели то в той, то в другой деревне, но схватить не могли или же боялись. Однажды становой пристав 1-го стана[4] Богородского уезда, как-то случайно, в августе месяце того же года, приехал на Фаустовскую станцию Рязанской железной дороги и, войдя в зал, заметил у буфета знакомую ему фигуру человека, который как будто старался быть не узнанным им. Становой не раз видал Чуркина и потому сейчас же узнал его в личности, стоящей у буфета. Ударив разбойника по плечу, становой громко сказал:
– Здорово, – Чуркин!
– Здравия желаем, – отвечал тот, сняв с головы картуз и низко кланяясь ему.
– Как ты сюда попал, любезный? Мы тебя давно уж ищем!
– Ну, вот, берите теперь, если я вам нужен.
– Попался, брат, извини, теперь уж не улизнёшь!
– Быть по вашему, не теперь, так после убегу, – отвечал разбойник, глотая стакан водки.
Около буфета сгруппировалась толпа любопытных, с какою-то жадностью вглядывавшихся в лицо смелого разбойника, который теперь стоял перед нею, как лист перед травой, поглядывая на всех волком. Он понял, что сопротивляться было невозможно, и беспрекословно отдался в руки становому. Наряжён был усиленный конвой сотских и крестьян, вооружённых дубинами, достали где-то кандалы, сковали Чуркина по рукам и по ногам и отправили в г. Богородск, где судебный следователь распорядился посадить его в местную тюрьму.
– В общую прикажете? – спросили у следователя.
– Нет, зачем же! Ему нужно оказать почёт, посадите его в одиночную камеру.
– Покорно благодарю, ваше благородие, за такое ко мне внимание, – сказал Чуркин и отправился на казённую квартиру.
– Никого не пускать к нему на свидание! – приказал затем следователь полицейским.
– А если родные пожелают с ним повидаться?
– Никого не допускать! – повторил следователь.
Опустив на грудь голову, шёл Чуркин по направлению к тюрьме. В голове его роились мысли о том, каким бы это образом, находясь в одиночной камере, перекинуться несколькими словами с арестантами и узнать, каков у них смотритель тюрьмы. С этими мыслями он и вошёл в место своего нового жительства.
Сидит Чуркин в тюрьме день, сидит неделю, и никак не изловчится повидаться со своими соседями-арестантами. Тогда он прикинулся ягнёнком, сошёлся с тюремщиками, и благодаря их ходатайству его выпустили в коридор.
Арестанты знали Чуркина и, как своего атамана, встретили с необычайным уважением; увидав в числе их знакомого ему арестанта, Балабасова, он мигнул другим. чтобы они отошли в сторонку, что те и сделали. Балабасов был известный вор; рука его ни разу не дрогнула перед своей жертвою, хотя бы пришлось пролить её кровь. Чуркин хорошо это знал, а потому и вступил с ним в беседу.
– А что, каков у вас смотритель? – спросил Чуркин.
– Ничего, барин хороший.
– Приношения принимает?
– Да, не отказывается.
– Вот это-то мне и нужно было знать. Только правду ли ты говоришь, как бы дела-то не испортить?
– Верно; что мне тебя обманывать, – отвечал Балабасов.
– А можно отсюда жене грамотку послать?
– Я думаю, можно – через тюремщика.
– Если смотрителю дать какой-нибудь подарок, дозволит он или нет мне с женой увидеться?
– Дозволит: к другим допускает, мы видим.
1
Егорова Н. С. «Газета “Московский листок” в контексте периодической печати России (последняя треть XIX – первая четверть XX вв.)»
2
По материалам Википедии.
3
Богородский уезд – административная единица в составе Московской губернии. Центр – город Богородск. Территория уезда включала современные Ногинский, Павлово-Посадский, Щёлковский районы, восточные части гор. округа Балашиха, сев. часть Орехово-Зуева, г.о. Королёв и Ивантеевка, значительную часть Орехово-Зуевского, части Пушкинского и Раменского р-нов Подмосковья. В 1929 г. уезд был упразднён, г. Богородск был переименован в г. Ногинск.
4
Стан – полицейско-административный округ из нескольких волостей. (Прим. ред.).