Страница 32 из 47
- Впервые в столице?
- Да. Матвей Быков, а это родня моя.
- Мы тебе не…
Мать исподтишка пихнула сына локтем, он сердито засопел, но явно остался при своём мнении. Плохо дело, бывший дядя Мотя…
- Что «не», это и так видно, по джинсам! – фыркнул наблюдательный стражник. – Идите давайте, а ты, пришелец, задержись.
- А по какому…
- Мы без него…
- Господин городовой, подите сюды! До вас опять похабник припёрси! – перекрывая возражения, звонко прокричал «таможенник».
Матвею недвусмысленно указали отойти вправо и не задерживать толпу, и так сплошной затор. Он пожал плечами, взял коня под уздцы и послушно направился куда велено. «Родня» переглянулась и потопала за ним.
- Не слышали? Местные свободны, - буркнул Быков.
- Слышали, не глухие. Постоим да и дальше пойдём, а то чё-то умаялись, - в своей манере отозвалась Яга.
- А я сказал, валите давайте! – угрожающе зашептал Матвей. И даже кулаком потряс, для наглядности.
Ага, впечатлил, держи карман! Кузька с матерью переглянулись и дружно фыркнули.
- Сивко, ну хоть ты будь поумней! – потеряв всякое терпение, воззвал Мотя. – Шевели копытами, живо! Потом я вас найду, обещаю. Объясни ты этим баранам, вдруг им опасно со мной находиться? Они ж тоже ничего не знают, а мало ли всех пришлых тут велено на месте казнить без суда и следствия?!
- Дядя Мотя, ты как хочешь, но мы всё равно не уйдём!
(«О. Снова «дядя?»)
- А с чего бы это такие подозрения?
Он резко развернулся на незнакомый голос и увидел перед собой низкорослого хрупкого парня в забавном одеянии: широченный шёлковый халат перехвачен чёрным поясом, к ногам словно две скамейки примотаны, а на голове вообще порнография – длинный, до лопаток, красный колпак с помпоном. На завязочках.
- Говорю же, я по вашим обычаям не спец, вдруг да у вас в столице расизм процветает, или боитесь, что я заразный, - пожал плечами Быков.
- А он не заразный, честно-честно! – вякнул сзади Кузька.
Парнишка лукаво улыбнулся и приставил ко лбу два пальца. – Камуто Хировато!
- Ээ… сочувствую, - осторожно отозвался Матвей. – Но я здесь ни при чём. Я только приехал, стража подтвердит!
«Буратино» расхохотался, отчего его и без того узкие глаза превратились в щёлочки.
- Штирлиц, вы провалили задание! Это моё имя!!
- В смысле??
- В прямом! Сколько лет работаю с попаданцами, и каждый, ну каждый, только так реагирует! Ни одного исключения! Бедная моя мама, эх…
Он вытер глаза широким рукавом и слегка поклонился, прижав руки к груди.
- Приветствую пришельца в славном городе Едрит-Мадрите! Можете называть меня Каму-кун. А то так и будете ржать, как лошадь…
- Спасибо, но я вообще-то стою молчу, - не удержался Матвей. Сивко за его спиной согласно фыркнул – и я, мол, тоже. А вот вы! – А вот вы… Японский городовой! – вдруг осенило его. – Блин-компот, а я-то сразу не допёр! Офигеть!
Тревога за свою дальнейшую судьбу как-то разом ослабла: не верилось, что этот смешливый «гномик» на самом деле – непримиримый и грозный истребитель попаданцев.
- Быков Матвей Сергеевич, сокращайте как хотите.
- Рад познакомиться!
Городовой отвёл Мотю ещё подальше в сторону, к своей будке. Она притулилась сразу за забором и была обставлена весьма скромно, в духе того самого японского минимализма. Каму-кун посадил Быкова заполнять обязательную анкету и попутно стал активно расспрашивать о его здешних приключениях. «Для третьего сборника рассказов, народ обожает читать про попаданцев!» Матвей отвечал кратко – ему хотелось побыстрей разделаться с формальностями и, коль никто его арестовывать и уличать во всех сказявских бедах не собирается, свалить, наконец, в город. Причём не достопримечательностями любоваться, а нормальный постоялый двор найти, налопаться как следует да и задрыхнуть. И Кузька с матерью уже замаялись его ждать…
Городовой оказался человеком проницательным и тактичным. Особо задерживать его не стал и даже посоветовал хорошую и недорогую гостиницу неподалёку – да, в городе эти заведения назывались вполне современно.
Взглянув на часы – к изумлению Моти, тоже исключительно современные, как раз японские и очень дорогие – Каму-кун объявил, что его рабочий день закончен, и любезно предложил проводить их до места. Путники с энтузиазмом закивали. Дорогой Матвей успел скорешиться с «господином начальником» и удовлетворить в отношении него своё собственное любопытство. Выяснилось, к примеру, что Кам – единственный на всю округу натуральный японец, больше таких, как он, в Сказяви нет. Женат, естественно, на русской, и очень счастлив в браке. Жена – умница-красавица, ласковая и послушная, звереет только тогда, когда он случайно коверкает её имя. Такое, увы, иногда бывает, и тогда Прасковья, пользуясь своим подавляющим превосходством в весе, напоминает благоверному, что она именно Праша, ну или Прашечка, без вариантов и лишних букв. Часы – да, конечно, самые что ни на есть японские, попаданец подарил, прикольный был пацан. Хотя все похабники, как их тут называют, люди весёлые. Иной раз подолгу в столице живут, но потом всё равно исчезают – не иначе, на родину возвращаются. Стало быть, волноваться незачем, и он, Матвей, вернётся. Это правильно, что он сюда пришёл. Молва не врёт, помочь ему может только Хрен, причём Главный. Он действительно самый умный в Сказяви. Помимо него, есть у них ещё два Хрена, тому родня, но интеллектом куда скромнее: один старый уже, наполовину в маразме (по прозванью Лысый), а второй, Хрен-с-горы, наоборот, мелкий ещё. Поумнеет, когда подрастёт, то есть не раньше, чем лет через десять-пятнадцать, пока он Главному не конкурент.