Память и идентичность

Таким же образом рухнули и основы «философии зла». Ибо зло, в реалистическом значении, может существовать только относительно блага, и особенно – относительно Бога, высшего Блага. Именно об этом зле говорит Книга Бытия. В этой перспективе можно объяснить первородный грех, а также каждый личный грех человека. Это зло было искуплено Христом на кресте. Строго говоря, был искуплен человек, ставший, при посредничестве Христа, участником Божественной жизни. Все это, вся великая драма истории Спасения, исчезло в мысли Просвещения. Человек остался один: единственный творец собственной истории и собственной цивилизации; единственный, кто решает, что есть добро, и что – зло, единственный, кто обязан быть и действовать, «esti Deus non daretur» – даже если бы не было Бога.

Но если человек один, без Бога, может судить, что есть добро и что – зло, он может решать, что определенная группа людей подлежит уничтожению. Такие решения принимались, например, в Третьем Рейхе – людьми, которые, придя к власти путем демократии, прибегали к подобным решениям, чтобы реализовать лицемерную идеологическую программу национал-социализма, вдохновляемую расистскими предпосылками. Подобные решения предпринимала и коммунистическая партия в Советском Союзе и в странах с господствующей марксистской идеологией. В этом контексте было осуществлено физическое уничтожение евреев, а также других групп людей – например, цыган; крестьян на Украине; православного и католического духовенства в России, в Белоруссии и Зауралье. Так преследовали всех неудобных системе людей – например, участников военных действий в сентябре 1939 года, а также солдат Армии Крайовой в Польше по окончании Второй мировой войны, равно как и представителей интеллигенции, не разделявших марксистского или нацистского мировоззрения. Речь шла обыкновенно о физическом уничтожении, но иногда – и о моральном: более или менее жесткими мерами человек лишался принадлежащих ему прав.

Здесь нельзя не коснуться очень актуального и больного вопроса. После падения основанных на «идеологиях зла» режимов, хотя упомянутые формы геноцида в этих странах прекратились, продолжается узаконенный геноцид зачатых человеческих жизней до их рождения. Это тоже геноцид, предпринимаемый демократически избранными парламентами якобы ради блага культурного и социального прогресса сообществ и человечества в целом. Достаточно и других видов тяжких нарушений Божьего закона. Я имею в виду, например, мощное давление Европарламента, настаивающего на признании гомосексуальной связи еще одной формой семьи, которой следовало бы предоставить право усыновления. Можно и даже нужно спросить себя: не действует ли здесь еще какая-то «идеология зла», в определенном смысле более глубокая и скрытая, старающаяся даже права человека использовать против человека и против семьи.

Почему все это происходит? Каков корень этих послепросвещенческих идеологий? Ответ однозначен и прост: это происходит потому, что отвергнут Бог как Творец и, следовательно, как источник принятия решений о том, что хорошо, а что – плохо. Отвергнуто то, что глубже всего определяет человечность, то есть понимание «природы человека» как «действительности», будучи заменено на «результат мышления», произвольно сформированный и произвольно трансформируемый в зависимости от обстоятельств. Я думаю, что основательное переосмысление этого вопроса могло бы вывести нас за пределы картезианства. Если мы хотим осмысленно говорить о добре и зле, то должны вернуться к св. Фоме Аквинскому, то есть к философии бытия. Можно, например, с помощью феноменологического метода анализировать различный опыт – нравственность, религию, человечность, – значительно обогащая этим наше познание. Но нельзя забывать, что все эти исследования – отчасти молчаливо – предполагают реальность человеческого бытия, то есть бытия сотворенного, а также реальность Абсолютного Бытия. Если мы не исходим из этой «реалистической» предпосылки, мы движемся понапрасну.

3

Предел, положенный злу в истории Европы

Иногда людям кажется, что зло всемогуще, что оно безраздельно господствует в этом мире. Как Вы полагаете, Ваше Святейшество, существует ли какой-то определенный предел, через который зло не может преступить?

Мне дано было самому, лично, изведать «идеологию зла». Это никогда не сотрется в памяти. Во-первых, нацизм. Увиденное в те годы было ужасно. Но многие формы нацизма в тот период оставались скрытыми. Настоящие масштабы зла, прошедшего через Европу, не всем нам были известны, даже тем из нас, кто оказался в самом его центре. Мы жили словно внутри какого-то огромного «взрыва» зла и лишь постепенно начинали отдавать себе отчет в его подлинных масштабах. Потому что те, кто были ответственны за это зло, старались любой ценой скрыть свои преступления от глаз мира. Как нацисты в ходе войны, так потом и коммунисты на востоке Европы старались не выносить на суждение мира то, что делали. Ведь Запад долго не хотел верить в уничтожение евреев. Только потом оно стало явным во всей полноте. Даже в Польше не все было известно из того, что нацисты делали с поляками, что сделали Советы с польскими офицерами в Катыни, а трагическая история депортации была известна лишь частично.

Позже, уже после окончания войны, я думал так: «Господь Бог дал гитлеризму двенадцать лет существования, и через двенадцать лет эта система рухнула. Видимо, такова была мера, которую Божественное Провидение определило этому безумию. По правде говоря, это было не просто безумие – это было какое-то «зверство», как написал Константин Михальский («Между героизмом и зверством»). Но все же Провидение Божие отмерило этому зверству только двенадцать лет. Если коммунизм прожил дольше, – думал я, – и если перед ним есть какая-то перспектива дальнейшего развития, в этом должен быть какой-то смысл».

В первые послевоенные годы коммунизм показал себя весьма могущественным и грозным – гораздо более, чем в 1920 году, хотя уже и тогда казалось, что коммунисты захватят Польшу и пойдут дальше, в Западную Европу, что они завоюют мир. На самом деле тогда до этого не дошло. «Чудо над Вислой» – победа Пилсудского в битве с Красной Армией – сдержало советские притязания. После победы над фашизмом во Второй мировой войне коммунисты со всей силой пошли завоевывать мир – во всяком случае, Европу. Сначала это привело к разделу континента на сферы влияния, согласно договоренностям, достигнутым на конференции в Ялте в феврале 1945 года. Это был договор, которому коммунисты выказывали внешнее уважение, одновременно всяческими способами его нарушая, – прежде всего навязыванием иделогии и политической пропагандой не только в Европе, но и в других частях света. Итак, для меня стало ясно, что их господство продлится долее, чем нацизм. Как долго? Трудно было предсказать. Можно было подумать, что и это зло в каком-то смысле нужно миру и человеку. Случается иногда, что в конкретной реальной системе человеческого бытия зло в каком-то смысле появляется как необходимое – оно нужно настолько, настолько дает повод к добру. Разве не сказал Иоганн Вольфганг Гёте о дьяволе: «… ein Teil von jener Kraft, die stets das Böse will und stets das Gute schafft» – «… часть силы той, что вечно без числа творит добро, всему желая зла»[1] (И.В. Гёте. Фауст. Акт 1, сцена 3). Святой апостол Павел, со своей стороны, призывает: «Не дай победить себя злу, но побеждай зло добром» (Рим 12, 21). В конечном счете, размышление о зле приводит нас к принятию большего добра.

Задержавшись на этом, чтобы акцентировать внимание на пределе, положенном злу в истории Европы, я должен здесь добавить, что этот предел положен добром – добром Божественным и человеческим, открывшимся в той же истории на протяжении прошедшего столетия, равно как и на протяжении целых тысячелетий. Так или иначе, пережитое зло нелегко забыть. Его можно только простить. Но что значит простить? Это значит – обратиться к добру, превосходящему любое зло. В конечном счете, источник такого добра – только в Боге. Только Бог является таким Добром. Предел, положенный злу Божественным добром, стал частью истории человека, в частности истории Европы, благодаря Христу. Ведь Христа невозможно отделить от истории человека. То же самое я сказал во время моего первого визита в Польшу в Варшаве, на площади Победы. Я говорил тогда, что нельзя отделить Христа от истории моего народа. Можно ли отделить Его от истории какого бы то ни было народа? Можно ли отделить Его от истории Европы? Ведь именно в Нем все народы и всё человечество могут переступить «порог надежды»!

1

Пер. Б.Л. Пастернака.