Страница 20 из 49
К. А. Соловьев не исследует непосредственно проблемы власти Древнерусского государства, объектом исследований он берет монографические и иные научные работы. В центре его внимания находятся концептуальные вопросы власти в Русских землях со времени появления на Руси государственных структур и перерастания потестарных отношений во властные до начала процесса оформления Московского государства (с IX до середины XV в.), получившие отражение в отечественной научной литературе. Исследование, как отмечает названный автор, проводилось в целях выявления узловых проблем и ключевых вопросов в осмыслении места и роли государственной власти, сформировавшихся на разных этапах развития историографии, на основе анализа проблемы власти в Древней и Средневековой Руси в отечественной исторической науке на протяжении XVIII—XX вв. В центре внимания находились теоретико-концептуальные стороны изучения проблемы власти в контексте развития исторической науки.
Автором показана динамика развития российской научной мысли относительно процессов становления и развития государства и права Древней Руси и выделены четыре периода: 1) становление научной историографии XVIII – начала XIX в., когда наиболее существенными чертами были рационализм, вера в универсальность исторического пути разных народов и во многом искусственное, механистическое сближение истории России и европейских стран; 2) распространение историками конца XVIII в. на исследуемые процессы идей Просвещения и теории общественного договора; 3) формирование концепции двух действующих параллельно и не пересекающихся властных форм – княжеской и земско-вечевой, каждая из которых существует в собственной сфере и обладает собственной легитимностью; 4) применение марксистской доктрины, которая в переложении советских историков и правоведов не привела к революционному пониманию процессов становления государства и права на Руси.
Выводы автора заслуживают самого пристального внимания, поскольку дают весьма полный системный анализ юридической и исторической литературы, посвященной проблемам истории становления и развития государства и права, правосудия Древней Руси, заметно облегчают процесс ее изучения и систематизации. Однако они, по нашему мнению, имеют и один значительный недостаток. Ограничив предмет исследования научными работами, этот автор не уделяет достаточного внимания закономерностям и механизмам непосредственно самой действительности – процессам развития государства и права. Между тем именно эти знания выступают объективным критерием оценки как выводов, полученных другими авторами, так и собственных результатов научного исследования. Без знаний объективных процессов и детерминирующих их закономерностей невозможно дать достоверную оценку научным знаниям, являющимся мыслительным аналогом объективного и закономерного и обладающим качествами научного знания в той мере, в какой они верно отражают объективное и закономерное. Слова Л. Н. Гумилева о том, что «прежде чем излагать историю страны или народа, надо увидеть ее самому»[128], оказываются справедливыми в отношении и историка, пишущего историю народа, и историка, описывающего процесс развития научной исторической мысли.
К сожалению, практика изучения проблем истории, сведенная к анализу только научной литературы, имеет среди историков широкое распространение и даже получила официальное признание в качестве достаточного результата для получения кандидатской или докторской степени по историческим наукам. Например, подобным методом была подготовлена уже упоминавшаяся кандидатская диссертация Е. Н. Дербина, в которой проблема становления княжеской власти на Руси сведена к обзору монографий и иных письменных источников, посвященных исследуемому процессу.
В числе наиболее значимых выводов и положений, содержащихся в названных диссертациях, можно выделить сведения, полученные Р. В. Новожеевым об атрибутах, о ритуалах и символах власти Древней Руси, дополнительные аргументы, полученные Д. А. Кочетковым, о том, что восточнославянская государственность явилась итогом естественного развития общества. Приглашение же на Русь норманнской династии стало тем внешним фактором, который ускорил процесс объединения славянских земель и превращения их в государственное образование. Соответственно, варяги оказали значительное, но не определяющее влияние на процесс создания государственности на Руси[129].
В диссертации О. А. Плотниковой содержатся дополнительные исторические, экономические, политические, правовые факты, свидетельствующие о том, что в IX—XI вв. Русь представляла собой военный административный союз племен, однако в IX—XII вв. она утрачивает единство и продолжает существовать в виде конфессиональной территории, управляемой из Киева. Восполняет пробел диссертация П. И. Гайденко, в которой дается системное описание места и роли Киевского митрополита в государственном механизме Древней Руси.
Проблемам формирования древнерусского права посвящены четыре кандидатские диссертации. Т. В. Синякова исследовала роль обычая как источника древнерусского права; В. В. Чемеринская – влияние византийского права на древнерусское; А. В. Агафонов – процессы происхождения права Древней Руси и систему его источников; Ф. М. Майор предпринял попытку сформулировать концептуальные основы морально-правового регулирования общественных отношений в Древнерусском государстве в IX—XIII вв.[130]
Т. В. Синякова справедливо обращает внимание на то, что в условиях становления законодательства взаимоотношение обычного и писаного права не может сводиться только к санкционированию государством норм обычного права. В этот период все действующие правовые формы находятся в органичном единстве. Правовой обычай, судебный прецедент, равно как и договор, и нормативный правовой акт государственной власти, не могут быть противопоставлены друг другу, поскольку являются элементами единой системы, ее подсистемами, обслуживающими разные структурные пласты права: динамические элементы в виде позитивного права («вертикаль»), а статические – в виде правовых обычаев («горизонталь»).
Издавая новые законы и творя суд, полагает автор, княжеская власть и церковь создавали новые правовые институты, творили позитивное право. При отсутствии эффективной связи центра и периферии статические элементы в праве преобладали. Изложенная Т. В. Синяковой связь закона и обычая логично объясняет причины успешного действия закона, например Русской Правды, при ее крайне лапидарном содержании, ориентированном на закрепление отношений преимущественно уголовного и уголовно-процессуального права, В тот период не было необходимости в замене норм гражданского права, созданных обществом до государства и независимо от него, которые сохраняли эффективное действие в прежнем неизменном виде на статическом уровне.
В. В. Чемеринская приходит к выводу, что влияние византийских источников на русское законодательство прослеживается до конца XVII в. Процесс распространения византийского политического опыта, права, идеологии был двучленным и даже многочленным. Каждая из сторон в этом сложном процессе культурного и политического взаимодействия выступала со своими нуждами и стремлениями, и влияние византийского права на обычное право Древней Руси и законодательство не было столь решающим, как это пытаются представить В. С. Иконников и другие сторонники концепции «византийского влияния на Руси»,
Первыми русскими юридическими памятниками, ощутившими влияние греко-римского права, были договоры князей Олега и Игоря с греками. Обычное русское право во многом прямо противоречило учению христианской морали и церковного права (многоженство, способы и условия совершения брака, наложничество и проч.) и благодаря своей устойчивости еще сохраняло действие после введения христианства. Влияние византийского права ограничилось усвоением церковного права и частичной и свободной рецепцией некоторых кодексов византийского светского права. При этом заимствование светского византийского права совершалось с некоторой свободой и выбором кодексов: состав Кормчих не вполне тождествен греческим Номоканонам, составлялись и обращались сборники (Книги законный и Мерила праведныя), во многом отличающиеся от Кормчих. Русская Правда также содержала отдельные заимствования из византийского права, что, однако, не лишало ее самобытного характера.
128
Тумилев Л. Н. Поиски вымышленного царства. М, 2004. С. 16—17.
129
См.: Кочетков Д. А. Указ. соч.
130
См.: Синякова Т. В. Обычай как источник права у восточных славян и в Древней Руси: X—XI вв.: автореф. дис. … канд. юрид. наук. СПб., 2000; Чемеринская В. В. Влияние византийского права на древнерусское и российское законодательство X—XVII вв.: Опыт сравнительного анализа: автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 2004; Агафонов А. В. Происхождение и источники древнерусского права (VI—XII вв.): автореф. дис. … канд. юрид. наук. Казань, 2006; Майор Ф. М. Зарождение системы правового регулирования в Древнерусском государстве IX—XIII вв. (историко-правовой аспект): автореф. дис. … канд. юрид. наук. СПб., 2008.