Острова и море

– А мистер Паунд кого-нибудь покусал? – спросил Эндрю.

– Нет, всадник, – сказал Дэвид. – «Бешеный» – это просто фигура речи. Значит, не в своем уме. Не то, что бешенство у собак, когда возникает водобоязнь. Но почему он считал их бешеными?

– Этого я тебе не скажу, – ответил Том-младший. – Тогда я был уже не такой маленький, как в то время, когда мы стреляли голубей в парке. Но и не такой большой, чтобы все запомнить, к тому же меня потрясло известие о том, что мистер Паунд и мистер Форд взбесились, а воспоминание о страшной пене, выступавшей у них на губах, окончательно доконало. Мистер Дэвис, а вы знали мистера Джойса?

– Знал. Он, твой отец и я были большими друзьями.

– Папа был гораздо моложе мистера Джойса.

– Тогда папа был моложе всех.

– Но не меня, – с гордостью произнес Том-младший. – Думаю, я был самым молодым другом мистера Джойса.

– Вот уж он по тебе, наверно, скучает! – сказал Эндрю.

– Какая жалость, что ему не удалось познакомиться с тобой, – сказал Дэвид. – Если бы ты не болтался все время в Рочестере, он мог бы удостоиться такой чести.

– Мистер Джойс – великий человек, – сказал Том-младший. – Он не захотел бы иметь дело с двумя балбесами.

– Это ты так думаешь, – возразил Эндрю. – Мистер Джойс и Дэвид могли бы подружиться. Дэвид тоже пишет – для школьной газеты.

– Папа, расскажи нам еще о том времени, когда ты, Томми и мама Томми были бедными. Вы были очень бедными?

– Они были настоящими бедняками, – сказал Роджер. – С утра твой отец готовил Томми бутылочки, а сам шел на рынок, чтобы купить самые лучшие и дешевые овощи. Когда я шел завтракать, он уже возвращался с рынка.

– В шестом арондисмане никто лучше меня не умел выбрать poireaux, – сказал Томас Хадсон мальчикам.

– А что такое poireaux?

– Лук-порей.

– Этот лук длинный, зеленый и довольно большой, – объяснил Том-младший. – Только не такой яркий, как обычный. Он более тусклый. У него зеленые листы, а сама луковица белая. Его варят и едят холодным с оливковым маслом и уксусом, солью и перцем. Едят все – и вершки, и корешки. Вкусно – жуть! Сколько его съел я, наверное, никто столько не съел.

– А что такое этот шестой… как его? – спросил Эндрю.

– Ты своими вопросами мешаешь разговаривать, – одернул его Дэвид.

– Я ведь не знаю французский, вот и спрашиваю.

– Париж разделен на двадцать арондисманов, то есть районов. Мы жили в шестом.

– Папа, может, забудем про арондисманы – расскажи что-нибудь еще, – попросил Эндрю.

– Спортсмен, какой же ты нелюбознательный, – упрекнул его Дэвид.

– Нет, я хочу учиться, – оправдывался Эндрю. – Но для арондисманов я еще слишком мал. Ты сам всегда говоришь: это тебе еще рано знать. Так вот я признаю: для арондисманов я не дорос. Это мне трудно.

– Какая средняя цифра достижений Тая Кобба?[15] – спросил его Дэвид.

– Триста шестьдесят семь.

– До этого ты, выходит, уже дорос.

– Да прекрати ты, Дэвид. Кто-то интересуется арондисманами, а кто-то бейсболом.

– У нас в Рочестере, кажется, нет арондисманов.

– Ну, хватит уже. Я просто подумал, что папа и мистер Дэвис могут рассказать много интересного помимо этих… Черт, я даже не помню названия.

– Пожалуйста, не чертыхайся при нас, – осадил его Томас Хадсон.

– Прости, папа, – извинился мальчуган. – Я же не виноват, что мне чертовски мало лет. Ой, прости. Я просто хотел сказать, что не виноват.

Он очень расстроился. Дэвид умел его уколоть.

– Оглянуться не успеешь, как детство пройдет, – успокоил его Томас Хадсон. – Понимаю, в раздражении трудно себя сдерживать. Только никогда не чертыхайся при взрослых. Как вы там говорите наедине – не мое дело.

– Папа, ну, пожалуйста… Я же извинился.

– Хорошо, хорошо, – сказал Томас Хадсон. – Я тебя не браню. Просто объясняю. Я так редко вижу вас, ребятки, что приходится много чего объяснять.

– Не так уж и много, папа, – сказал Дэвид.

– Пожалуй, – согласился Томас Хадсон. – Не так уж и много.

– При маме Эндрю никогда не ругается, – сказал Дэвид.

– Оставь, Дэвид. Ведь с этим покончено, да, папа?

– Если вы, ребята, хотите знать, как надо ругаться, – сказал Том-младший, – почитайте мистера Джойса.

– Мне пока хватит и тех ругательств, какие я знаю, – сказал Дэвид. – На какое-то время хватит.

– У моего друга мистера Джойса есть такие слова и выражения, которых я и не слышал никогда. Клянусь, никто ни на одном языке его не переплюнет.

– А он и создал потом полностью новый язык, – сказал Роджер. С закрытыми глазами он лежал растянувшись на песке.

– Не понимаю я этот новый язык, – признался Том-младший. – Наверное, тоже еще не дорос. Хотел бы я слышать, что вы, ребята, скажете, когда прочтете «Улисса».

– Это чтение не для детей, – сказал Томас Хадсон. – Я правду говорю. Вы там ничего не поймете, поэтому и пробовать не стоит. Серьезно. Подождите, когда повзрослеете.

– Я прочитал всю книгу, папа, – сказал Том-младший. – И практически ничего не понял, как ты и сказал. Но я продолжал ее читать, и теперь кое-что понимаю и даже могу объяснить другим. Я очень горжусь тем, что был другом мистера Джойса.

– А Томми правда был его другом, папа? – спросил Эндрю.

– Мистер Джойс всегда справлялся о нем.

– Конечно, черт возьми, я был другом мистера Джойса, – сказал Том-младший. – Немного у меня было таких замечательных друзей.

– Не думаю, что ты сумеешь сейчас объяснить книгу другим, – сказал Томас Хадсон. – Пока не сумеешь. Какую часть ты так хорошо понял?

– Последнюю часть. Ту, в которой дама разговаривает сама с собой.

– Монолог, – сказал Дэвид.

– Ты что, тоже читал?

– Конечно, – сказал Дэвид. – Точнее, Томми читал мне.

– И он растолковал тебе эту главу?

– Насколько смог. Некоторые места нам обоим непонятны.

– Где ты взял эту книгу, Томми?

– Дома. Вытащил из книжного шкафа и принес в школу.

– Что?!

– Кое-что из нее я прочитал вслух ребятам и еще рассказал, что мистер Джойс был моим другом и мы проводили много времени вместе.

– Ну и как реагировали ребята?

– Некоторые пай-мальчики сочли ее слишком смелой.

– А дальше это пошло?

– Естественно. Разве ты не знаешь, папа? Хотя да, ты тогда был в Абиссинии. Директор уже собрался меня исключить, но тогда я ему объяснил, что мистер Джойс великий писатель и мой близкий друг, и тогда директор сказал, что сам отправит книгу маме, а с меня взял слово, что впредь я буду советоваться с ним, прежде чем читать что-то вслух в классе, и не буду объяснять ребятам непонятные места у классиков. Он хотел меня исключить, решив, что у меня испорченное воображение. Но, папа, у меня не испорченное воображение. Во всяком случае, не больше, чем у других.

– Книгу он отослал домой?

– Да, конечно. Сначала хотел отобрать ее совсем, но я объяснил, что это первое издание и что мистер Джойс сам вручил ее тебе с дарственной надписью и, так как книга не моя, ее нельзя отбирать.

– А когда мне можно будет прочесть книгу мистера Джойса, папа? – спросил Эндрю.

– Еще не скоро.

– Но Томми ведь читал?

– Не забывай, он друг мистера Джойса.

– Я же вам говорил! – сказал Том-младший. – Папа, а Бальзака мы не знали?

– Нет, он жил раньше.

– И Готье тоже? Дома я нашел две отличные книжки этих писателей: «Озорные рассказы» Бальзака и «Мадемуазель де Мопен» Готье. «Мадемуазель де Мопен» я не совсем понял, но я читаю ее снова и снова, пытаюсь понять, и, скажу вам, это просто класс! Но раз эти писатели не были нашими друзьями, то, думаю, меня исключат, если буду читать их ребятам.

– Хорошие это книги, Томми? – спросил Дэвид.

– Просто замечательные. Вам понравятся.

– А почему бы тебе не посоветоваться по этому поводу с директором, Томми? – сказал Роджер. – Не сомневаюсь, эти книги куда лучше тех, что ребята достают сами.

15

Тай Кобб (1886–1961) – выдающийся американский бейсболист.