Педофил: Исповедь чудовища

— Что забыла? — поинтересовалась Хеллен.

— О звонке Говарда. Он сказал, что заедет, чтобы закупиться продуктами, я все подготовила и забыла… Дура.

— Ты с ним знакома?

— Да, это двоюродный брат Джейсона.

— Ты имеешь в виду двоюродный дядя? — поправила растерянную соседку Хеллен.

— Нет, брат… Я отлично их знаю обоих.

— Хм… Мне говорил, что дядя.

Саманта потянулась рукой в левый карман широких спортивных штанов, потом, не отыскав там необходимого, полезла в правый. Растерявшись, она посмотрела на соседку.

— Пойду домой позвоню, скажу Говарду, чтобы подождал меня у магазина.

Хеллен улыбнулась и одобрительно кивнула головой. Соседка со страшной историей потери дочери исчезла из виду, и Хеллен продолжила убирать снег. Из ее головы не выходило несоответствие, которое всплыло во время диалога с Самантой. Она точно помнила, что во время общения с Говардом на ферме тот назвался двоюродным дядей хозяина дома, но никак не братом.

Распахнулась дверь соседнего дома, и оттуда выбежала соседка, зажав под мышкой сумочку с ключами от магазина.

Открыв машину, припаркованную возле дома, Саманта услышала, как ее окликнула Хеллен.

— Послушай… А ты давно вообще знаешь этих ребят, Джейсона и Говарда?

— Ну… прилично, несколько лет Говарда и лет двадцать пять Джейсона, — отряхивая снег с волос, отвечала та.

— И как тебе этот Джейсон?

На лице Саманты отобразилась игривая подозрительность.

— А что, он что-то натворил или понравился тебе?

— Нет, — неловко оправдывалась Хеллен. — У меня и напарника был инцидент с ним несколько месяцев назад. Просто интересуюсь.

— Нормальный парень, фермер. Как и многие в округе, — Саманта задумалась. — Только давно не заезжает, раньше бывал пару раз в месяц, а теперь дома сидит, Говарда присылает.

— Ясно, спасибо, — улыбнулась соседка, решив более не задерживать собеседницу.

Устало нагнувшись, Хеллен продолжила убирать снег.

— Хеллен! — окликнула ее Саманта, все еще не сев в машину.

Она вдруг переменилась, немного поникла и замешкалась.

— Может, заглянешь как-то ко мне, через неделю-две, вечерком, когда будет свободное время. Поболтаем. Я тебе приготовлю глинтвейн.

Хеллен знала о жуткой трагедии Саманты, весь город знал. Знал о том, что у нее никого нет, и, кроме как в магазине, она мало с кем общается. При этом никто особо и не стремился это делать. Немногие могли выдержать серый взгляд, полный боли и отчаяния, который не покидал ее даже тогда, когда она улыбалась. Ее дом напоминал храм, созданный во славу любимой похищенной дочери Лили. Там всюду были ее фотографии, на всех видных местах были награды и грамоты, которые маленькая и очень красивая девочка получала в школе, ее игрушки и даже некоторые вещи.

Хеллен, смотря в бездонные глаза, полные лютой тоски и предвкушения отрицательного размытого ответа, улыбнулась. Постаравшись сделать это очень по-дружески и давая понять человеку, что она и сама этого хочет, Хеллен предложила:

— А зачем нам ждать неделю или две? Ты давай там лучше не задерживайся, я со снегом быстро разберусь. Думаю, Нитро от меня устал, так что сегодня я понадоедаю тебе.

Саманта, стараясь не показывать, как она рада, что сегодняшний вечер, пускай и на сотую долю, но не будет столь ужасным, как все предыдущие, развела руками и, улыбаясь, произнесла.

— Отлично. Тогда я возьму все нужное и сразу домой.

Саманта заскочила в машину и, два раза ударив по клаксону, поехала следом за Говардом в свой магазин.

Глава 7

Очень неловкой походкой Джессика шла по бело-бежевым коридорам больницы, в которой работала, стараясь не оглядываться по сторонам. Она спешила в ординаторскую. Буквально пару лет назад она была медсестрой, суетящейся вокруг больных, делая машинально не самую приятную работу, но и не беря на себя при этом никакой ответственности. Получив диплом о высшем медицинском образовании, став квалифицированным гастроэнтерологом, она вернулась в родную больницу Святого Георга в не менее родной Сиэтл.

Имея специфический медицинский профиль, при наличии в стране огромного количества людей с ожирением она всегда была кому-то нужна. У кого-то страдал желудок, у кого-то поджелудочная или печень. Работы у нее хватало, и она ее любила. Не столько ее натуральную часть, сколько саму возможность помогать людям. Правда, не всегда это получалось. Порой люди доводили себя до такого состояния, что самым лучшим для них было бы ввести прямо в кабинете улыбающегося врача смертельную безболезненную инъекцию, нежели продлевать страдания тех, кто никак не мог остановиться есть.

Джессика и сама не могла похвастаться изящными формами и разборчивостью в еде. Но благодаря знанию всех деталей медикаментозного лечения у нее никогда и нигде ничего не скрипело, не болело и не выпирало. Полнота никак не смущала темнокожую девушку, даже напротив — в ней порой она находила определенную притязательность.

Сегодня к Джессике пришло особенного много людей, которые страдали и просили помочь не завтра или послезавтра, а сегодня. Когда на нее наваливалось чересчур много ответственности, неопытный доктор паниковала и убегала подальше от своего кабинета, в ординаторскую, туда, где она могла передохнуть и выпить немного кофе.

Ворвавшись в ординаторскую, Джессика подбежала к окну и, упершись руками в подоконник, с облегчением вздохнула.

Проводив ее взглядом исподлобья, коллега, сидящий за рабочим столом и спрятавшийся за очками, окрасился в едкого, но не слишком злого матерого волка.

— Что, солдат, трудно с ранеными?

Джессика обернулась и, запрокинув беспомощно голову назад, оперлась о прозрачное окно.

— Скажите, а когда-нибудь будет легче?

— Уже. Так быстро… Легче? — потирая руки, произнес коллега.

Поправив очки, подвинув их ближе к глазам, седовласый мужчина, встав из-за стола и закинув себе подмышку стопку папок с историями болезней, подошел к Джессике.

— Еще двадцать лет назад такого не было. Ни такого количества диабетиков, ни рака, ни ожирения. Легче? — грустно улыбнулся он. — Будет только хуже. Привыкай, солдат Джейн.

— О боже, я не выдержу… Может, наркотики? — печально шутила Джессика.

— Можно, — одобрял выбор коллеги доктор. — Но не нужно. Говорил тебе, напрасно на гастроэнтеролога пошла. Пластическим хирургом лучше бы стала, там если есть больные, то только на голову.

Хлопнув Джессику по-отечески по плечу, старший коллега, напевая себе что-то под нос, направился на вечерний обход пациентов.

Посмотрев на часы, девушка обмякла: до конца рабочего дня было еще несколько часов, и, видимо, на кофе у нее есть всего десяток минут. Нажав кнопку кофеварки, она постаралась расслабиться настолько, насколько это было возможным, чтобы ни о чем не думать, прислушиваясь к тишине пустой вечерней ординаторской.

— Привет, — влетел внутрь кудрявый Джордан.

Столь же юный врач, как и Джессика, с одной оговоркой — более циничный и равнодушный к страданиям своих пациентов и понимающий, что быть врачом — это прежде всего деньги.

— Опять убегаешь от пациентов? Смотри, чтобы на тебя не пожаловались, — хитро улыбаясь, переживал за подругу он.

— Ты думаешь, могут? — встревожилась Джессика.

— Да нет, шучу. Куда эти жирдяи без тебя!

— Не называй их так, — по-дружески вычитывала девушка. — Я ведь тоже не Дюймовочка.

Джордан сел за стол и, приподняв одну бровь, посмотрел в глаза темнокожей девушке.

— Ты прекрасна, и ты это знаешь. Если бы ты знала, что мы с тобой делаем в моих снах, ты бы уже давным-давно подала на меня в суд за домогательства.

Джессика с трудом сдержала смех.

— Перестань, тоже мне Харви Вайнштейн нашелся! — Она стала наливать кофе в стакан. — И кстати, еще все впереди. Может, и подам.

Взяв кофе, она вернулась к окну и, смотря на ночные закоулки окраины Сиэтла, стала небольшими глотками, сжав ладонями белую чашку, попивать его.