Империя. Цинхай

Рассвело, и он отправился в душ. Джина уже в комнате не было, наверное, ушёл завтракать. Сандо вошёл в ванную, разделся, скинул грязную одежду в угол, чтобы постирать её позже. Повернув кран, он встал под лейку, и ледяная вода, какой он привык мыть себя, потекла по черным удлиненным волосам, выпущенным из хвоста. Лента, которой молодой человек перевязывал их, тоже намокла от пота, и была скинута вместе с бельём, штанами и майкой. Бронзовое тело позолотилось солнцем, ворвавшимся через небольшое горизонтальное окошко под потолком. Несмотря на рокот струй, Сандо услышал какой-то шум и, открыв глаза и повернув голову ко входу, опять увидел Николь.

Девушка, придя в спальню к охранникам, не нашла в ней никого и, услышав, как течет вода в ванной, беззастенчиво (или чтобы избавлять себя от стыда) заглянула туда, найдя там того, кого и надеялась найти. Однако и Сандо стыд давненько стал чужд. Позволяя воде и дальше течь по нему, совершенно голому, он стоял, упершись руками о кафель перед собой, и только над плечом горели черные глаза, ждущие дальнейших поступков девушки. Николь разглядывала его сбоку. Совсем всего в такой позе было не видно, а она пока не могла сказать, хотела бы посмотреть совсем всё или нет? Да кому лгать? Себе? Конечно же хотела бы, иначе что она делает здесь? Тело Сандо заворожило её. И возбудило так, как не возбуждало ещё до этого, хотя и без наготы её интерес к воину был очень силён. Настолько, что тяга была непреодолимой.

- Хочешь присоединиться? – хрипло, поскольку ещё не разговаривал до этого с утра, произнес Сандо, нарушив свой обычай не начинать беседу с Николь первым.

- Нет.

- Хочешь только посмотреть? – Теперь промолчала она. – Хорошо.

Сандо запрокинул голову и, намылив её шампунем, стал приводить себя в порядок, после чего напенил руки гелем для душа и стал ополаскиваться полностью. Даже через закрытые веки он чувствовал, что Николь ловит каждый жест. Она поедала его в своих фантазиях, какими бы смелыми, или наоборот пуританскими, они не были. Смыв с себя всё, и ощутив крепкую свежесть, Сандо закрутил кран и, развернувшись к сестре Николаса прямо, вышагнул из ванны. Не скрывая любопытства и непреодолимо ему подчиняясь, Николь сразу же устремила взгляд ниже пояса, откровенно уставившись туда, откуда девицы обычно свои глаза отводят. Черная растительность, густая, но не слишком, ограничивающаяся неширокой линией на паху, прекращающейся на расстоянии ногтя от пупка, заставила девушку вспыхнуть и покраснеть.

- Ничего интересного, верно? – спокойно снял с крючка полотенце Сандо и, приближаясь к Николь, стал обтираться им, скользя бело-синей полосатой материей по груди, от подмышки к подмышке, по шее, по животу. Закинув один конец за спину, Сандо поймал его снизу и протёр влагу между лопаток. На этом моменте он как раз очутился впритык к зрительнице.

- От тебя веет холодом, - наконец, посмотрев ему в лицо, заговорила она.

- Да неужели? – с сарказмом покривился он. – Неудивительно, я моюсь не в горячей воде.

- Я выбрала неудачную ситуацию для просмотра. От холода ведь член уменьшается… - хмыкнула Николь.

- Если бы ты выбрала для просмотра тот момент, когда бы он стоял, это стало бы для тебя более неудачным, потому что в стоячем состоянии его обычно сразу же применяют. Или ты всё-таки этого и хочешь?

- Возможно. И что тогда?

- Ничего, - повязал полотенце на бедрах Сандо.

- Вот так трусливо? Тебя, возможно, хочет женщина, а ты ничего не сделаешь?

- Но это же она меня хочет.

- И что же? Мне тебя завалить? – Николь схватила край ткани, но Сандо сразу же стиснул её ладонь в своей, крепко сжав, так что ей сделалось несколько больно, но она лишь промычала за губами.

- А я разве сказал, что хотеть меня – это гарантировать себе успех в осуществлении желания? Я, по-твоему, мальчик-шлюха?

- Ты наёмник, сам говорил, что за деньги сделаешь всё…

- Мои услуги: убивать, охранять, ликвидировать, добывать, красть, избивать, пытать. Где в этом меню ты нашла строчку о любовных утехах?

- Наёмники не приносят обет безбрачия. Зачем ты корчишь из себя аскета?

- Чтобы у тебя между ног быстрее намокало. Достаточный аргумент? – Николь прошипела, отцепившись от полотенца, и отступила задом к выходу. – Уходи. Я не хочу ссориться с Николасом.

- Он здесь причем? Я вольна в своём выборе, и распоряжаюсь собой сама!

- Да? И если тебя трахнуть без обязательств, лишив невинности, ты не побежишь плакаться ему и жаловаться, что тебя обидели? Ты серьёзно хочешь меня убедить, что избавишься от девственности и не пожалеешь о том, как это произошло, даже если секс между нами не повторится дважды?

- Если я кому-то и позволю себя трахнуть, то этот мужчина сделает это столько раз, сколько я захочу.

- Именно поэтому то буду не я. – Сандо отодвинул её с прохода и покинул ванную. Николь шла за ним.

- У тебя есть девушка? – Молодой человек остановился. Подумав, он оглянулся.

- Да. – На лице Николь пронесся такой шквал эмоций, что их нельзя было разлепить и разобрать, но все они, кучно, оповещали о её огромном расстройстве, граничащем с желанием мстить на почве зависти. Рука Сандо поднялась и указала в сторону стены возле его кровати. Указательный палец вышел вперед, обращая внимание на высокий длинный предмет, завернутый в бархатный чехол. – Моя боевая палка. Я храню ей верность. – Поняв, о чем шла речь, Николь подхватила попавшийся под руку чей-то ремень и швырнула его в Сандо с гневом. Он поймал его, сдерживая смех. Нагнав Сандо, Николь яростно уставилась на него снизу вверх.

- Что ж, тогда твоя нынешняя подружка ещё более плоская и костлявая, чем я.

- У тебя и помимо этого есть преимущества. Палка не постирает и не погладит мне вещи, а что насчет тебя? – Исчерпав свою выдержку, девушка развернулась и вылетела из комнаты. Подождав, когда воздух после стремительного побега уляжется, Сандо всё-таки коротко похохотал в одиночестве. Чудеса, но его это забавляло. Итак, в качестве бреда, как бы он и где её раскудрявил? Нет, глупости это, незачем допускать такую мысль, не будет он её раскупоривать. Не будет. Но все думы образовали хоровод, разожгли в центре костёр, трещавший коротко «секс, секс!», и закружились вокруг него. Сандо опустился в кресло, потряся головой и, обрызгав себя же с ещё мокрых волос, после чего пригладил их назад. У него было верное средство, как перестать думать о пошлостях и, не медля, молодой человек воспользовался им, достав из памяти то, что никогда не забывалось, то, что изредка падало чуть дальше и глубже, близко ко дну души, но являлось иногда и без призыва. Николь в ту же минуту стерлась, поглощенная невидимой плотной завесой. Стерлось желание, увяла похоть, пропал интерес к женщинам. Сандо будто воочию видел мертвые глаза, и лужу крови. И не хотел больше ничего, кроме как выполнять свой долг, и выполнять его хорошо.

========== Братья и сестры ==========

Сочное, слегка непрожаренное мясо с безумно острым красным соусом, в котором от томатов одно название, скорее там один чили, без усилий доедалось на завтрак, и у Сандо даже не щипало глаза, хотя другие люди обычно от блюд, которые он считал «нормальными», дышали с открытым ртом, просили воды и алели, как этот самый соус. Джин застал его за разжевыванием куска, насаженного на вилку, как на трезубец, словно Сандо ею и поймал дичь, на ней её пожарил и, не выпуская из руки с момента смерти добычи, так и донес до зубов, таких белых на его смуглом лице. Рядом с выгвазданной кетчупом и жиром тарелкой лежал нож, выполнивший свои должностные обязанности – покромсать мясо, и улегшийся без дела. Это был даже не нож, а кинжал, почти мачете. Столовое серебро Сандо в быту как-то не очень признавал. Если уж будет повод и приличия заставят подстроиться под благородную публику, то пожалуйста, но для себя – здоровенный тесак удобнее.