Империя. Цинхай

- Он просил её не трогать? – уточнил Джин.

- Да в рот ему дышло, ничего он не говорил. Но обзаводиться сомнительной полу-интимной родственной связью с ним через Николь я не желаю. Это не принцип, это попытка избегать ненужные проблемы.

- Почему всё становится так сложно?

- И не говори. - Сандо закинул голову назад, прикрыв веки и шумно выдохнув. – Если бы мы курили, я бы предложил выйти на перекур. Но, может быть, просто пройдёмся в сад? – Джин согласился.

Темнота синевы, стрекочущей где-то вдали от сверчков, овеяла кожу прохладой. Они вышли на тропу, ведущую вокруг дворца-особняка, и свернули в сад, что одной частью простирался под окнами Дами, а другой доходил до крыла здания, где расселились некоторые гости. Сандо первым услышал легкое поскрипывание и, постепенно уменьшая шаги, молодые люди вышли к резным побеленным качелям в виде диванчика под крышей, для удобства снабженного четырьмя маленькими подушечками, на котором сидела племянница Энди – Эмбер, одной рукой возясь в телефоне, а второй поглаживая доброго пса, задумавшегося о чем-то с высунутым языком у её ног. У качелей, как увеличенный канделябр, стоял трёхрожковый фонарь, но он не был включен, и свет на лицо девушки падал только от экрана мобильного. Челка её коротко подстриженных волос падала вперед, скрывая сбоку глаза, отражающие синеву дисплея.

- Не помешаем? – заявил о себе Джин. Эмбер оторвалась, опознавая появившихся. Милостиво улыбнулась на легкий поклон и подвинулась, потревожив движением собаку, поднявшуюся и переместившуюся на метр подальше. Джин, получив разрешение, сел на качели тоже, оставив между собой и девушкой расстояние. Сандо застыл возле куста жимолости, возвращая себе молчаливый и недружелюбный образ.

- Гуляете? – без какого-либо жеманства, присущего китайским женщинам, спросила Эмбер.

- Да, пытаемся занять себя чем-нибудь, в свободное от обязанностей время. – Джин посмотрел на Сандо. – Мне достался не самый разговорчивый напарник… не против, если я понадоедаю с разговорами?

- Нет, совсем не против, - шире улыбнулась Эмбер. – Тут большую часть времени скучно, так что я вас понимаю. – «Неужели есть хоть один простой и нормальный человек?» - порадовался Джин, но не стал развивать это в убеждение. И за простотой иногда может скрываться самая настоящая хитрость, затаенное лицемерие.

- Вы с кем-то переписывались?

- О, пожалуйста, можно на ты? Мне всего двадцать пять, и я не важная персона. – После отступления с просьбой, Эмбер ответила: - Да, мои друзья в городе поехали в клуб, покурить кальян и потанцевать, а я торчу здесь. Но что поделать, кто-то же должен поддерживать обычаи?

- Ты не выглядишь огорченной по этому поводу.

- Я не заядлая тусовщица. – Эмбер украдкой поглядывала на Сандо, базальтовым коршуном стоявшего неподалеку. – Иногда можно и в покое побыть, почему бы нет?

- Чем ты занимаешься по жизни?

- Я закончила университет, факультет искусства, потому что так хотели отец и дядя. Они же считают, что всякая женщина должна заниматься женскими делами, поэтому не дают, и никогда не давали, заниматься кун-фу, или айкидо, или тхэквондо… я уговорила их только на спорт. Работать, сам понимаешь, надобности мне нет, и я посвящаю себя тренировкам – футбол, теннис, скачки. Ну и сопротивлению замужеству. Отец ещё ладно, а дядя считает, что мне надо замуж. А ты чем занимаешься?

- Я врач. Дантист. И неплохо дерусь, поэтому Джиён приставил меня к своей сестре, вроде как на все руки мастера.

- Я слышала, что Дракон жуткий человек – это правда?

- А я слышал, что Отец Чан жуткий человек – это правда? – Эмбер захохотала, открыто и заливисто, как подросток. Смех и улыбка были у неё очень располагающими, неподдельными, чистыми.

- Да, про папу много мифов сочиняют. – Джин от первого потомка Дзи-си услышал слово «папа». Не странно ли? – Возможно, с кем-то он плохой. Все бывают плохими, или даже ужасными, с кем-то, да? А с кем-то ангелы. – Её глаза опять пробежались по Сандо, но на этот раз и он посмотрел в её сторону, и взгляды пересеклись, разойдясь по причине побега взгляда Эмбер. – А ты? – обратилась она к нему, переборов себя и вернув взор. – Правда такой мрачный отшельник, как про тебя говорят?

- Ещё мрачнее, - снизошел до пары слов Сандо.

- Ясно, - без обид и напряжения приняла его поведение Эмбер. – А я-то надеялась хоть кого-нибудь упросить позаниматься со мной борьбой. Брата Николаса бесполезно – он тоже считает, что это не женское дело. В общем, - вернулась девушка к Джину. – Нам ещё неделю тут точно торчать, и я тоже ищу, чем себя занять. – В этот момент откуда-то из особняка заиграла музыка, и лишь прислушавшись Джин угадал, что это живое исполнение на скрипке.

- Кто это играет, интересно?

- Мой брат, - тотчас дала разгадку Эмбер. – Он с детства увлечен музыкой, почти на всём умеет играть, но скрипка – его особенная любовь. Вот такие мы спутанные, да? Я люблю что-нибудь погрубее, а он поизящнее. Над нами с малолетства шутят, что у нас половая принадлежность распределилась неправильно. – Сандо заметил тень в одном из окон, где горел свет и, незаметно изменив положение головы, благо что стоял почти в темноте, увидел Николь, выглянувшую на щемящий звук мелодии. Убрав в сторону занавеску и упершись локтями на подоконник, она положила подбородок на ладони и устремила глаза к небу. Сандо невольно тоже бросил взгляд на звезды. Стерву пробило на лирику? Бывает и такое, что только музыка способна размягчить или пробудить какие-то чувства.

- Красиво, - сказал после паузы Джин.

- Генри умеет взять за сердце, - подтвердила Эмбер. – Струнами, клавишами, духовыми… он сам сочиняет некоторые композиции. Эту, кажется, тоже сам сочинил.

- У парня явно талант. – Трио ещё какое-то время послушало музыку, а потом она затихла, и некое бессловесное взаимопонимание разрушилось, и стало как-то неудобно продолжать сидеть вот так, и Эмбер, пожелав спокойной ночи, окликнула пса, быстро подоспевшего к ней, и вместе с ним ушла.

Поспав часов пять, Джин с Сандо поспешили на свой почетный караул. Ещё засветло они достигли дверей в альков главаря Цинхая, где позевывали Джексон и Марк. Молодые люди начали было меняться местами, когда те самые заветные двери приоткрылись, и оттуда тихо вышел Энди, придерживая только что завязанный на халате пояс. Джин скрипнул зубами, пытаясь не рисовать в воображении сразу всю картинку, от и до, как и что происходило.

- Можете быть свободны сегодня. Все, - благосклонно и щедро окинул четверых взором Энди. – Мы с госпожой после завтрака поедем посмотреть здешние места, нам хватит моей охраны. А у вас выходной. Свободны, - повторил мужчина и опять зашёл в спальню. Растерянные стражники переглянулись.

- Вот и славно, - первым пришёл в себя Джексон. – Расходимся. Да прибудет с нами отдых, да здравствуем мы, предоставленные сами себе! Спокойной ночи всем, пойду высплюсь в честь такой радости, - протараторил всё младший сын Великого Китайца, и, сонно бодрясь, побрел на покой. Его примеру последовали и остальные, хотя Сандо не лёг спать, а отправился искать подходящее место для того, чтобы потренироваться.

В доме был и тренажерный зал, и боксерская груша в нём, и почти всё необходимое снаряжение для правильной и хорошей тренировки. Сандо решил заниматься до изнеможения. Одна стена в зале была зеркальной, и наёмник, будто учил танец, повторял перед ним, глядя на себя, те выпады и движения, которые делал Николас, пытаясь проникнуть в суть этой техники. Будто наблюдая со стороны, он воссоздавал так называемый бой с тенью, когда представляешь, что дерешься с кем-то, кто повсюду, и от него почти никак не отбиться. Сандо сокрушал сам себя, создавал себе в воображении врага и боролся с ним, но выдуманный соперник не может быть непредсказуемым, ведь ты его делаешь сам… Разминка не удовлетворила вольного брата, хотя он три часа проторчал в четырех стенах и не вышел, пока не пропотел насквозь, пока не заныли, грозя судорогой, пальцы.