Страница 94 из 102
Дрожит бледно-зеленый купол, сдерживая натиск тварей. И хлюпает молот подгорника, который как-то оказался вдруг рядом... твари его опасаются, и это хорошо. Но мало... эти двое держатся рядом.
...смех.
И голос Никхара:
- А это и вправду весело... - из носа его шла кровь, но некромант не собирался отступать. - К проклятым богам императора... всех императоров! Да здравствует союз некромантов!
Смех его сменился клекотом, и Никхар, схватившись за горло обеими руками, захрипел, но устоял.
...гвардия рубила тварей, но те были быстры. И ловки. Они уходили от ударов, в то же время карабкались по доспехам, находя любую щель.
А окна не исчезали.
И в них уже ломились существа куда более крупные, вида преотвратного. Этак и дворец затопит.
...подмога не приходила.
...особые части, которые расквартировали в городе, чтобы предотвратить беспорядки и, значит, беспорядки все-таки были.
...во дворце.
...и надо держаться, пока есть силы... и сил нет, а все равно держаться. Надо так...
...он, кажется, оперся о стену, еще удивился, что та приятно тепла, а дворец содрогнулся. С потолка посыпалась штукатурка и мелкий камень. Жаль будет, если эта громадина просто-напросто рухнет.
Или не жаль?
Он пропустил тот момент, когда все изменилось. Закрыл глаза, на мгновенье всего, а когда открыл, то увидел перед лицом раззявленную пасть, полную кривых острых зубов. Тварь дыхнула дохлятиной, а он только и сумел, что отвернуться.
Потом вдруг голова твари лопнула, и кто-то спросил:
- Живой?
Серый человек кивнул и от кивка покачнулся, почти упал, если бы не крепкая рука.
- Живой... Наник, тут еще один!
- Сколько раз говорить, чтобы ты не называл меня так...
Альв был величественен и прекрасен, как подобает альву. Зеленые одежды его развевались, будто шел он не по болоту, в котором что-то плюхало, чавкало и суетилось, спеша забиться в какой-нибудь угол, но по дворцовому паркету.
Он потер руки, избавляясь от невидимой грязи, и ледяная ладонь легла на лоб серого человека.
- Яд мшырла, - сказал он, поморщившись. - К сожалению, уже распространился по крови, поэтому не уверен, что...
- Уверен или нет, а делай...
...орк был огромен и серокож. Лицо его, украшенное пятью ритуальными шрамами, было столь же уродливо, сколь прекрасен лик альва.
- Я-то сделаю, но ты, Иххр, занялся бы...
Альв стряхнул что-то мелкое и визжащее, щелчком пальцев обратив его в пепел.
- ...а то не переступить, право слово... не дворец, а...
- Откуда...
- Молчи, человек, тебе твои силы понадобятся... мы сделали то, что должно... теперь главное, чтобы и вы не отступили.
Говорил он определенно не про серого человека.
Тот закрыл глаза.
...все будет хорошо. Наверное.
Когда-нибудь.
***
...она жила, то ли во сне, то ли наяву.
Похоже, что все-таки во сне, именно там сиял теплым золотом пол. И музыка лилась, прекрасней которой она не слышала.
Кланялись люди.
И в глазах их лайра Орисс читала восторг.
Императрица...
...она шла, отчего-то босая, облаченная в белую хламиду, не особо чистую даже, кажется, но никто из подданных не смел указать ей. Да и то дело, она ведь Императрица, что хочет, то и носит, хоть шелка, хоть хламиду.
- Что ж ты убегаешь, любовь моя? - поинтересовался тот, кто стоял к ней спиной. - Я так ждал тебя, а ты?
- Что я?
Ее сердце замерло.
И застучало.
Куда подевалась любовь? Та самая, сводившая ее с ума в последние дни? И почему неодобрение его больше не ранит?
- Смерть тебя освободила, - сказал он, поворачиваясь. И она закричала...
...закричала бы, если бы не ладонь, зажавшая рот.
- Тише, деточка, - сказали ей хрипловатым надтреснутым голосом. - Пожалуйста, тише... ты же не хочешь его спугнуть?
- Кого?
...лик того, кто стал ее мужем, смертью обрученный, был на редкость уродлив. И ее передергивало от отвращения, стоило вообще подумать о нем.
- Того, кому мы с тобой задолжали, верно? - он убрал руку ото рта. - Болит?
Болит.
В груди. И еще на душе, потому что получается, она вновь осталась одна, она всегда оставалась одна, хотя и окруженная теми, кто готов был восхищаться.
Почему так?
Самая красивая? Талантливая? Блистательная, а... все равно одна? И никому-то из мужчин, она не нужна...
- Ничего, затянется... магичка? У магичек это быстро. Ты полежи, я завесу кину, ладненько? Только не засыпай, ладно?
Орисс кивнула.
Постарается. И когда человек встал, она ухватила его за руку.
- Не уходи, пожалуйста...
- Не уйду, - он погладил ее по щеке. - Далеко не уйду. Тут побуду... пока...
- А потом?
- А потом, деточка, тебе лучше держаться от меня подальше, - со вздохом признался он.
- Почему?
...она задавала этот вопрос раньше, очень давно, когда была еще не великолепной лайрой, но лишь девочкой, желавшей знать, куда уходит мама.
И почему.
И еще почему ей нельзя с родителями, и... и потом она поняла, что в вопросах нет смысла: никто на них не ответит. Да и лайры в ответах не нуждаются, они принимают мир таким, как он есть.
- Потому что я очень плохой человек... не удивляйся. И вправду плохой... по мне костер плачет... и я уйду, так правильно будет, - этот шепот согревал, и еще ощущение присутствия рядом. - Не связывайся с некромантами, деточка...
Наверное, он вновь ее убаюкал, иначе как Орисс пропустила момент, когда странный спутник ее исчез? Зато появился другой.
Глава гильдии принес свет - зеленоватый светлячок завис над его ладонью.
- Даже так, - произнес он задумчиво. - Деточка, нехорошо убегать от судьбы...
...камень.
И кровь на камне... кровь вокруг камня... кровь узкой дорожкой уходящая куда-то в сторону... Ульрих, кажется, еще живой. Он смотрит на Орисс и, кажется, смеется. Почему?
Потому что видит то же, что и она. Эта дорожка крови, которая так манит взгляд, обман. А лойр Фитцгольд слишком самоуверен, чтобы допустить саму мысль об обмане.
Он велик.
И почти всемогущ... он склоняется над дорожкой... и исследует камень, на котором виден смазанный отпечаток ладони... и идет.
- Деточка, ты меня, конечно, поразила до глубины души. Такая воля к жизни... такая сила... теперь понятно, почему выбор пал на тебя... и мне, безусловно, жаль... но тебе придется вернуться... ты не можешь умереть где-то там...
Он наклонился и потому пропустил удар по голове. Покачнулся.
Устоял.
Почти.
Человек в грязном черном одеянии, выдававшем в нем некроманта, с силой опустил обломок камня на голову лойра Фитцгольда. И ударил вновь. И вновь. Он бил даже когда глава Гильдии рухнул на землю... и когда голова его превратилась в месиво крови и костей... а светлячок, выкатившись из раскрытой ладони, погас.
Именно тогда Орисс и услышала плач.
***
Тьма пела.
Ее музыка отзывалась в душе моей, заставляя камень наполняться силой. А тот, который наблюдал за представлением, был терпелив.
Он знал, что я принесла ему венец.
А Ричард монеты.
Он вытащил их из кармана и, сунув мне в руку, сказал:
- Их надо... уничтожить...
Поздно.
Монеты вспыхнули, и Ричард не удержал их. На его ладони остался красный отпечаток с императорским профилем.
- С... сволочь, - сказал Ричард и руку потер о куртку. - Уходите... уходи, пока не поздно. Он хочет забрать у меня душу.
Я же смотрела за монетами.
Катятся.
И катятся. И кружатся, выпуская бледные нити спрятанного заклятья. Оно прекрасно, ажурная конструкция, будто птица, сплетенная из лунного света.
Взмахнет крылами и...
...и взмах.
Птица села на ладонь мертвеца и вошла в нее.
...надо было что-то сделать, но... я лишь смотрела, как стремительно обрастают плотью кости.