Страница 10 из 12
Учитывая все это, многие правители для укрепления своих режимов часто желали провести «маленькую победоносную войну»: маленькую по затратам и потерям, победоносную – по результатам. Но такие желания довольно редко осуществлялись. Чтобы война оказалась победоносной и славной, да еще и над примерно равным противником, она требовала максимального напряжения от государства, искусства в управлении от правительства и больших жертв от мотивированной армии и народа. Теория оптимизации говорит, что получить максимальный результат при минимальных затратах вообще невозможно, можно получить или минимум затрат или максимум в результате – и это только в лучшем случае. В реальной истории чаще случались большие и не победоносные войны. Например, известно, что накануне японской войны некоторые сановники Российской империи высказывали желание провести «маленькую победоносную» – для укрепления внутреннего режима. Но для ее подготовки и проведения ничего толком сделано не было. Война получилась большая и проигрышная, и дала результат, обратный тому, на который надеялись. Подобное произошло и десять лет спустя в мировой войне.
Британский военный историк Лиддел Гарт отмечал, что Первая мировая качественно отличалась от всех предыдущих войн, которые знала история. Армии противоборствующих коалиций исчислялись миллионами солдат, фронты протянулись на сотни километров, сражения длились по нескольку месяцев, ежедневные потери порой исчислялись десятками тысяч убитых и раненых. Профессиональные кадровые армии сгорели в огне боев за первые полгода войны, им на смену пришли миллионы мобилизованных обывателей – фактически, народные ополчения. По выражению Лиддел Гарта, если раньше нации были подобны зрителям в цирке, которые сидели на трибунах и болели за своих «гладиаторов», то теперь всем зрителям пришлось выйти на арену в качестве бойцов.
Мировая война стала серьезным испытанием для всех наций, в ней участвовавших, их патриотической мотивированности, жертвенности, готовности терпеть лишения войны, сплоченности перед лицом внешнего врага. Одни нации выдержали это испытание, другие, в т. ч. и мы, русские, – нет.
Огромные по масштабам и разнообразию задачи организации обороны страны легли на правительства стран – участниц войны. Одной главной цели – победе – следовало подчинить все: и формирование армии, и ее снабжение, и перевод всей экономики на военные рельсы, и поддержание внутреннего порядка, и внешнюю политику. Одни правительства, хотя и с трудом и не полностью, смогли решить эти задачи – и победили, а другие не смогли – и проиграли.
При этом, как отмечает Лиддел Гарт, именно в Первую мировую войну лидерами Антанты были применены методы, называемые сейчас «гибридной войной». Кроме обычных военных действий и шпионажа против врага применялись и иные меры: полная экономическая блокада, международная изоляция, масштабная информационная война, разжигание социальных протестов и национальной розни, диверсии и восстания в тылу противника, использование политической оппозиции в стане неприятеля от революционеров до пацифистов, ослабляющих патриотизм. Применялось разнообразное давление на руководство вражеской стороны с целью вызвать пораженческие настроения.
Лиддел Гарт убедительно показал, что собственно на полях сражений Антанта не выиграла войну у Германии (боевые потери немцев в большинстве сражений были в два раза меньше, чем у союзников). Но она истощила страны Центрального блока и внушила их руководству мысль о капитуляции раньше, чем положение стало бы безнадежным. Слабым звеном стали верхи Германии и Австрии, раньше других заразившиеся пораженчеством. В России тоже верхи, в т. ч. придворные круги, не верили в победу и по ходу войны впадали в панику даже при ограниченных по размеру неудачах. Против монархий: германской, австрийской и особенно русской – мировой закулисой велась активная, целенаправленная пропаганда. Она била в уязвимое место, противопоставляя монархизм и патриотизм, интересы правящей династии противопоставляя общенациональным интересам, разжигая революцию не только под социальными лозунгами, но и под лозунгами патриотизма. Лишившийся поддержки значительной части патриотически настроенных подданных монархизм становился исключительно слабым. Сами монархи в значительной степени дискредитировали себя тем самым фактом, что не смогли предотвратить столкновение между собою. Затем они не смогли стать национальными лидерами в тяжелой войне, объявленной ими самими отечественной. Утратив поддержку патриотического крыла своих народов, монархи были свергнуты в результате заговоров.
Не нужная для России, вынужденная война
Монархисты-германофилы были категоричны и столетие назад, как и сейчас: императорской России война с Германией была совершенно не нужна. Ссылаются, например, на докладную записку министра внутренних дел Дурново, поданную императору Николаю за полгода до начала войны, в которой содержался однозначный вывод: интересы России и Германии нигде не пересекаются. Примерно то же утверждали бывший министр иностранных дел Ламсдорф и другие сановники. В этом утверждении было много правды, но не вся правда.
Исторически партнерство России и Пруссии началось со времен Петра I и продолжалось с перерывами почти полтора столетия, принимая иногда форму военного союза, например, во времена Наполеоновских войн и позже в рамках Священного Союза монархов первой половины XIX века. В целом это партнерство было выгодным для России, пока она была «старшим братом» по отношению к маленькой Пруссии, составлявшей менее четверти всей Германии. При этом русские цари противились объединению германских княжеств. Энгельс с возмущением писал, как в 1849 году император Николай I вызвал в Варшаву германских князей, решивших объединяться, и отменил их решение. Вышло почти по А. Грибоедову: «Он в три шеренги вас построит, а пикнете, так мигом успокоит».
Объединение Германии вокруг Пруссии в 1870 году, после громкой победы над Францией, в корне все изменило: Германия стала Вторым Рейхом (Первым Рейхом считается империя Гогенштауфенов IX–XIII веков), т. е. империей с качественно новой силой и новыми амбициями. Имея в союзниках Австро-Венгерскую империю Габсбургов Второй Рейх претендовал теперь на полное господство в Европе. Политика «железного канцлера» Бисмарка разрушила прежний равноправный союз трех монархов, превратив его в союз двоих, германского и австрийского против российского. Бисмарк, избегая прямого конфликта с Россией, не упускал ни одного случая к ослаблению ее позиций. В результате такой политики: нажима со стороны Германии и уступок со стороны России «ради монархической солидарности» – Германия к началу мировой войны доминировала на Балканах, превратив в своих сателлитов Турцию, Болгарию и Румынию. Последние две, как известно, были обязаны своим освобождением от турецкого гнета именно России. Германская и австрийская разведка активно поддерживала украинских, финских и других сепаратистов внутри самой Российской империи. С середины XIX века среди германской общественности доминирующим становится движение пангерманизма, в планах которого значилось отторжение от России Польши, Прибалтики, Финляндии и правобережной Украины. «Натиск на Восток» был важнейшей частью политики еще Первого Рейха Гогенштауфенов и, естественно, перешел по наследству в политику Рейха Второго.
Было и другое направление во внешней политике объединенной Германии. Его представляла «морская партия» с лозунгом: «Наше будущее – на морях». Кайзер Вильгельм II сначала поддерживал эту партию, построил мощный океанский флот и приобрел в конце XIX века ряд колоний в Африке и в Океании. Этот путь неизбежно вел его к конфликту с Британской империей так же, как и натиск на Восток приводил его к конфликту с Россией.
Избежать войны с Германией Россия могла двуединым путем. Во-первых, продемонстрировав военную силу-главный аргумент, который уважали Вильгельм и его милитаристское окружение. Во-вторых, показав свою независимую политику национальных интересов и договориться с Германией о разделе сфер влияния. Здесь требовалась серьезная дипломатическая работа и максимальное использование родственных связей с германскими монархами.