Страница 15 из 19
Вообще, нездоровый, неумеренный интерес к еврейской теме сильно повреждает человека, как и всякий чрезмерный интерес к делам сатанинским. Святоотеческий совет гласит: не стоит слишком долго смотреть в бездну, чтобы не закружилась голова и чтобы не сорваться туда. По опыту известно, что те из наших патриотов, которые вместо того, чтобы укрепляться в православной вере, изучать труды наших русских мыслителей, занимались исключительно еврейским вопросом, например, справочником “Сто (или пятьсот) ведущих евреев России”, получили тяжелые душевные повреждения (не только духовные). Мания преследования, повышенная озлобленность на всех окружающих, постоянные подозрения товарищей в еврействе делают контакт с такими людьми невозможным. Те организации и группы, которые вставали на путь «жидоведения», часто раскалывались и распадались из-за агрессивности и невменяемости своих лидеров и членов.
Другое занятие неоязычников – это составление мифов о славном дохристианском прошлом Руси. Это творчество из жанра научной фантастики, а не исторической науки, когда в наукообразном виде выдаются самые смелые гипотезы и теории. В конечном счете все сводится к тому, чтобы всячески умалить значение христианства в истории России, доказать, что и письменность, и государственность, и самая нация сложились у руссов до христианства. Именно под этот тезис и подгоняются все научные открытия неоязыческих ученых, достойных воспитанников советской антихристианской школы.
Многие из неоязычников, технических специалистов, увлекаются западными идеями о технотронной цивилизации, об управлении мировыми процессами, вообще о технократии. Здесь отрыв от русских корней виден особенно наглядно: говорят о противостоянии «прожидовленному Западу», об особой «русской цивилизации» и не могут представить себе этой цивилизации иначе как по западным же рецептам. Так многие наши неоязычники оказываются просто одной из разновидностей тех же западников. Об их духовном западничестве говорят даже их эстетические запросы и творчество в этой области, отслеживающее западные образцы. Это касается и литературы (детективы, фантастика), и музыки («русский рок»), и живописи в стиле «сюр» и т. д. Их противостояние Западу оказывается чисто геополитическим, но не духовным, не идейным. Сам же лозунг технократии всегда был чистой фикцией. Во главе самых развитых в техническом отношении цивилизаций всегда стояли не ученые, а идеологи и политики. Любые ученые, будь ли то «чистые физики», или инженеры – конструкторы оружия, всегда оставались лишь техническими исполнителями тех решений, которые принимались «наверху». Достаточно напомнить пример академика Сахарова, крупнейшего физика-ядерщика, оказавшегося беспомощным в идеологических вопросах, бывшего исполнителем решений компартии, а затем ставшего игрушкой в руках еврейских диссидентских кругов.
Общий антихристианский знаменатель современных неоязычников позволяет пребывать в их рядах людям самых разных религиозных взглядов: и атеистам, и пантеистам, и многобожникам. Наиболее многочисленным является течение пантеистов, которые проповедуют разновидности индуизма, как «традиционную русскую религию». Происходит смыкание с сектами индуистского толка, нахлынувшими в последние годы в Россию.
Лидеры язычества в первую очередь не философы, а практикующие мистики, волхвы, колдуны и т. п. Их философские идеи навеяны откровением темных сил. Отвратительно выглядят шабаши неоязычников, о которых неоднократно писалось в прессе, с обрядами “раскрещивания” и бесовского посвящения, с поруганием икон и другой христианской символики, с плясками вокруг костра под крики: «смерть жидо-христианам!» и т. д. Религиозная основа язычества – это все-таки сатанизм и не что-либо иное. Неслучайно Священное Писание и церковная традиция именует языческие учения обряды, невзирая на их философское или эстетическое обрамление, – мерзостью, утверждающейся всегда на блуде и на крови. Так было и у халдеев, и у еллинов, и у древних славян, и у современных. Языческий культ от прямого поклонения сатане отстоит совсем недалеко.
Для привлечения молодежи в свои ряды язычники рекламируют боевые искусства, русский стиль рукопашного боя. Но интересно, что этот стиль описан в книге под названием: «Как дрались в НКВД», да и многие инструкторы этого стиля раньше работали в той же организации. Это наводит на мысль о корнях современного неоязычества. С кем будут драться эти обучающиеся? Чтоб они дрались с врагами России, пока не видно.
Кроме откровенного антихристианского язычества в современной общественной жизни России существует и такое, которое не афиширует своей враждебности христианству, уважает его исторические заслуги, вклад христианства в развитие русской культуры и государственности. Для понимания этого явления характерен случай, бывший в 1988 году на одной международной конференции, посвященной тысячелетию Крещения Руси. Участникам конференции были розданы анкеты, где стояли вопросы о вере и о конфессиональной принадлежности. Известный советский академик-культуролог написал анекдотическую фразу: «православный неверующий». Это абсурдное словосочетание довольно точно характеризует представителей этого течения и само его направление. Это православие без Христа, эстетическое восприятие православной формы без ее христианского содержания. У представителей этого течения глубокие и разносторонние познания в области древнерусской письменности, православной иконописи и архитектуры могут сочетаться с совершенно нехристианским мировоззрением, с увлечением йогой, школой Рериха, теософией и антропософией. Особенно опасными являются поиски всяких общностей Православия с восточными культами, попытки синкретических религиозных построений. Это тоже антихристианство, только не противо-христианство, а вместо-христианство. Здесь не шельмуют христианство, как «троянского коня иудаизма», а осторожно подменяют его синкретическим «православием», не имеющим ничего общего по сути своей с православным христианством.
Общественные движения и течения суть только проявления на поверхности тех духовно-нравственных изменений, которые происходят в глубине народной жизни. Это касается и неоязычества. Наибольшую опасность для христианского возрождения России в настоящее время представляют не столько языческие объединения и их издания, сколько широкий процесс духовно-нравственного разложения основной части постсоветского русского населения. Только в струе этого процесса возможным стало возрождение язычества в разных видах. О широком распространении самых разных видов греховности и явной преступности в последние годы говорились много и мы не будем здесь повторяться. Но показательным является не только размах преступности и темпы ее роста. Характерной является и шкала ценностей современного человека, которая говорит о его мировосприятии. По данным разных опросов среди жизненных ценностей впереди стоит здоровье, затем материальное благополучие свое и родственников, затем удовольствия и развлечения. Религия для подавляющего большинства жителей РФ по своему значению стоит где-то на десятом месте. При этом религиозные предписания определяют поведение человека или влияют на него только для 3–5% опрошенных представителей всех религий, а для остальных эти предписания не имеют серьезного значения. Это и доказывает, что подавляющее большинство нынешних россиян по своему мировосприятию и поведению являются язычниками. Главные черты язычества – адогматизм и аморализм, отсутствие точных догматов о Боге, мире и человеке и высоких нравственных идеалов. Вместо этого достаточно необременительные обряды, задабривание жертвами и расчет с какими-то силами и духами, которые могут помогать или вредить человеку в этой жизни.
В IV веке, с прекращением гонений на христианство перед Церковью вставала подобная же проблема. Общество еще оставалось языческим, а официальная власть уже благосклонно относилась к христианству. Что сделала Церковь, чтобы избежать той массовой паганизации (от лат. paganus – язычник), которая при таких условиях неминуемо захлестнула бы ее и тогда, как сегодня? Прежде всего, Церковь отменяет на время практику крещения младенцев (за исключением особых случаев) и повсеместно вводит чрезвычайно строгие и глубокие испытания для оглашенных. Лишь по мере того, как и все общество, весь образ жизни, мысли, вся культура проникается христианскими началами, – тогда вновь становится повсеместнои практика крещения младенцев и «огласительный режим» несколько смягчается. Но в славные времена своей истории Церковь не пыталась жить за счет размножения вокруг себя язычников и атеистов.