Страница 13 из 19
Естественный человек, даже имея немало добрых сторон характера, всегда нетверд в добре и непостоянен. Легко отзываясь на добро, он не имеет к нему крепкой сердечной привязанности, так же легко охладевает. Не имеет он и необходимого волевого напряжения для совершения доброго дела, которое поэтому часто бросает на полпути, особенно в случае каких-либо препятствий. Эту черту «естественного» русского человека точно выразил поэт Некрасов в словах: «суждены нам порывы благие, а свершить ничего не дано». Отсюда «естественный» человек, охладевший в добре и расслабленный волей, часто попадает под чужое дурное влияние, заражается порывами уже не благими, совершает недобрые дела. Много примеров тому мы видим в нашей русской истории. Напротив, люди Святой Руси, закалившиеся в аскетическом подвиге, в крестоношении, – это цельные натуры, волевые, твердые, не шатающиеся, не двоящиеся, всегда целеустремленно подвизающиеся ради Царствия Божия и правды его. Иногда эти черты привлекают к ним «естественных» современников, которые устремляются за ними, как за своими вождями. Это эпохи духовного подъема, доблести и героизма, когда наш народ совершал великие дела. Но нередко носители идеалов Святой Руси пребывали в одиночестве, будучи оставлены своими малодушными современниками, убоявшимися подвига крестоношения и избравшими себе ложных вождей, которые льстили страстям падшего человека. Это эпохи духовного упадка и национального позора.
Все вышесказанное можно отнести к тому язычеству, которое прямо не восставало против христианства, не отвергало его, а веками сосуществовало с ним, обвиваясь вокруг него, как плющ вокруг дерева. Но в нашей истории мы встречаем, хотя и не часто, проявления и агрессивного антихристианского язычества. Прежде всего, носителями такого язычества были колдуны, волхвы, ведьмы и им подобные. Большей частью они таились в подполье и лишь иногда при благоприятных обстоятельствах выходили на поверхность истории. Так, например, летописи отмечают под 1071 годом по случаю неурожая и народного возбуждения ряд антихристианских мятежей, возглавляемых волхвами и сопровождавшихся убийством христиан. В Ростовской земле этот мятеж подавлял духовный сын пред. Феодосия Киево-Печерского воевода Ян Вышатич, в Новгороде – юный князь Глеб Святославич, вскоре убитый при загадочных обстоятельствах. Важно то, что традиции темной духовности в русской деревне и в лучшие времена до конца не исчезали. Колдуны, знахари, гадатели, наводившие и «снимавшие» «порчу», «сглаз», занимавшиеся «приворотом» и предсказанием будущей судьбы, были в русской истории всегда. Несмотря на активную борьбу с ними церкви и административные меры, принимаемые против них государством, они продолжали существовать, потому что их оккультные услуги всегда пользовались спросом. Большинство тогдашних колдунов были выходцами из финских и тюркских племен, но бесовские соблазны тайных знаний и сил находили отклик в какой-то части и русских душ. В своем «Житии» протопоп Аввакум неоднократно упоминает, как ему приходилось сталкиваться с разными колдунами и их клиентами даже в середине XVII века. Это лишний раз подчеркивает, насколько недостаточно быть христианином только «по природе» или даже «по рождению», без личной ответственности за свою жизнь, без собственных активных усилий для укрепления себя в христианстве.
Большая часть русских язычников эпохи крещения Руси сопротивлялась христианству просто по гордости и упрямству ветхого, плотского человека, а не по каким-то идейным или религиозным соображениям. Известен ответ князя Святослава матери своей св. княгине Ольге, предлагавшей сыну принять христианство: «не хочу, чтобы моя дружина смеялась надо мной». Это, конечно, не объяснение причин, а факт духовно-нравственного состояния.
Для понимания русского язычества фигура князя Святослава Игоревича является ключевой. Недаром и для современных неоязычников он – главный русский национальный герой. В образе князя Святослава много привлекательных черт русского человека: прямота («иду на вы»), твердость, храбрость, бытовая неприхотливость, верность боевым товарищам. Во многом он остался примером русского воина. Его слова: «не посрамим земли русской, но ляжем костьми, мертвые сраму не имут», – на века стали девизом для русских воинов. В тяжелейших сражениях под Доростолом Святослав сражается, как простой ратник в первом ряду, закладывая традицию для всех последующих русских князей. Замечательна верность Святослава боевому товариществу. Будучи окружен в Доростоле, он отвергает предложение византийского императора Иоанна Цимисхия спасти свою жизнь, бросив большую часть своего отряда – раненных и больных, и уходит со всеми своими людьми. Вместе со всеми он разделяет трудности голодной зимовки в Белых Берегах. Зная, что печенеги стерегут Днепровские пороги и, имея возможность конным путем по степи объехать их засаду, он, однако, идет на ладьях со всеми ослабевшими товарищами, вместе с которыми и принимает смерть в последнем бою. На этом фоне природных русских душевных качеств лукавство и вероломство греков (например, того же Иоанна Цимисхия), к тому времени уже шесть веков воспитанных в христианстве, смотрятся очень некрасиво.
Но доблесть князя Святослава омрачает его языческая жестокость. Византийский хронограф Лев Диакон сообщает, что после неудачного боя под Доростолом по приказу Святослава были убиты многие пленные христиане (чуть ли даже не принесены в жертву богам). По сообщениям уже наших летописей, выйдя из окружения, Святослав убивает своего двоюродного брата Глеба, принявшего христианство, и с ним некоторых христиан из своей дружины. Профессор Л.Н. Гумилев предполагал, что, возвратившись в Киев, Святослав собирался устроить разгром тамошней христианской общины. Жестокость и мстительность – неизбежные принадлежности язычества. Этим, кстати, отличается Святослав и его воины от позднейшего русского христолюбивого воинства, характерной чертой которого было великодушие к побежденному неприятелю.
Гумилев, подробно изучивший эту эпоху, отмечает большие заслуги князя Святослава в разгроме Хазарского каганата и свержения иудейско-хазарской зависимости (почти ига), тяготевшей над Русью в течение целого столетия. Но он же отмечает, что Святослав в значительной степени упустил плоды этой победы, втянувшись в тяжелую изнурительную войну с Византией, совершенно ненужную и вредную для Руси. Походы предыдущих Киевских князей Олега и Игоря на Константинополь, сопровождавшиеся разорением храмов и монастырей, убийством греческих христиан и большими потерями среди руссов, инспирировались иудео-хазарским Каганатом, от которого находились в зависимости эти князья. Но что заставило идти тем же путем Святослава, освободившегося от этой зависимости? – Только одно: стихийная, может быть, даже подсознательная языческая вражда против христианства. Так язычество ослепляло своих последователей, сужало их кругозор, не давало им возможности понять, где главный враг, а где потенциальный союзник. И справедлива жесткая оценка другого нашего историка, который говорил, что по своему кругозору князь Святослав остался предводителем бродячей дружины, но так и не стал государственным деятелем. Первой по-настоящему собирательницей Русской земли и строительницей Русского государства стала княгиня-христианка св. Ольга. Ее дело продолжил и довел до конца ее внук князь Владимир, который в язычестве своем тоже был только «предводителем бродячей дружины», а просветившись светом Христовым, стал крестным отцом русского христианского народа и устроителем Русского христианского государства.
Души, родственные князю Святославу, встречались в русской истории и позднее. Характерным персонажем является герой нескольких новгородских былин Васька Буслаев. Это тоже богатырь, у которого «силушка по жилушкам так живчиком и поигрывает». Он собирает свою дружину ушкуйников из подобных себе молодцов. Но в отличие от христианских витязей Ильи Муромца, Добрыни Никитича и других, которые служат государю Владимиру и защищают землю русскую от врагов, ушкуйники Буслаева сначала «шалят», то есть хулиганят в родном Новгороде, а когда их оттуда выгоняют, едут искать приключений по белу свету. Буслаев и его ребята – очень своенравные и упрямые люди. Они никак не могут быть у кого-то в подчинении или в послушании. Они все привыкли делать по-своему, не могут терпеть ограничений своего поведения, накладываемых Церковью, обществом, государством. Поэтому в отличие от святорусских богатырей Ильи Муромца и Добрыни Никитича они не могут никому служить. И они избирают «вольное житье», ради которого покидают и свои семьи, и родной город. Древние ушкуйники не равны нынешним уголовникам, они способны и на добрые дела, иногда защищают родную землю от внешних врагов, высоко чтут законы товарищества, но избранный ими пагубный путь «вольного жития» постепенно сводит на нет их первоначальные добрые природные качества, а затем бесславно губит и их самих. Так и былинный Васька Буслаев погибает не в бою за родину, а свертывает себе голову в глупом споре, прыгая через камень.