Сальватор

Из окон своего кабинета король мог при желании видеть происходящее и оценить серьезность положения, но и его величество обедал - в салоне у Дианы, куда до августейших сотрапезников не доходило ни звука.

Король Луи-Филипп, тоже, кажется, завтракал, когда в 1848 году ему объявили, что караульные помещения на площади Людовика XV захвачены...

Министры ожидали в зале заседаний Совета приказаний короля, которого лакей пошел предупредить об их прибытии во дворец.

Карл X кивнул, однако остался сидеть за столом.

Обеспокоенная герцогиня Ангулемская спрашивала взглядом дофина и отца: дофин был занят зубочисткой и ничего не видел и не слышал; Карл X ответил улыбкой, которая означала:

не стоит беспокоиться.

И обед продолжался.

К восьми часам все вышли из столовой и разошлись по своим апартаментам.

Король, настоящий рыцарь, проводил герцогиню Орлеанскую до ее кресла, а затем направился в зал заседаний.

По дороге ему встретилась герцогиня Ангулемская.

- Что случилось, сир? - спросила она.

- Ничего, как мне кажется, - отозвался Карл X.

- Говорят, министры ожидают короля в зале Совета.

- Во время обеда мне уже докладывали, что они во дворце.

- В Париже беспорядки?

- Не думаю.

- Да простит король мое беспокойство!.. Могу ли я полюбопытствовать, как обстоят дела?

- Пришлите ко мне дофина.

- Пусть король извинит, что я настаиваю, я бы предпочла пойти сама...

- Хорошо, приходите через несколько минут.

- Король слишком добр ко мне!

Герцогиня поклонилась, потом подошла к г-ну де Дама и отвела его к окну.

Герцог Шартрский и герцогиня Беррийская беседовали с беззаботностью, свойственной молодости: герцогу Шартрскому было шестнадцать лет, герцогине Беррийской исполнилось двадцать пять. Герцог Бордоский, пятилетний малыш, играл в ногах у матери.

Герцог Орлеанский стоял опершись на камин и казался беззаботным, хотя на самом деле прислушивался к малейшему шуму. Порой он проводил платком по лицу - только этим он и выдавал снедавшее его беспокойство.

Тем временем король Карл X вошел в зал заседаний Совета.

Министры ожидали его стоя и находились в большом возбуждении, что проявлялось у каждого из них в зависимости от темперамента: г-н де Виллель был желтого цвета, словно в жилах его вместо крови текла желчь; г-н де Пейроне раскраснелся так, будто его вот-вот хватит апоплексический удар; г-н де Корбьер был пепельного цвета.

- Сир!.. - начал г-н де Виллель.

- Сударь, - перебил его король, давая понять министру, что тот нарушил этикет, посмев заговорить первым, - вы не дали мне времени расспросить вас о вашем здоровье, а также о здоровье госпожи де Виллель.

- Вы правы, сир. А все потому, что для меня интересы вашего величества гораздо важнее здоровья вашего покорного слуги.

- Так вы пришли поговорить о моих интересах, господин де Виллель?

- Разумеется, государь.

- Я вас слушаю.

- Вашему величеству известно, что происходит? - спросил председатель Совета.

- Так, значит, ч го-то происходит? - отозвался король.

- Недавно вы, ваше величество, приглашали нас послушать радостные крики парижской толпы!

- Верно!

- Не угодно ли королю послушать теперь угрозы?

- Куда я должен для этого отправиться?

- О, недалеко: достаточно отворить это окно. Король позволит?..

- Открывайте!

Господин де Виллель отодвинул оконную задвижку, и окно распахнулось.

Вместе с вечерним ветерком, о г которого затрепетали огни свечей, в кабинет вихрем ворвался гул толпы. Слышались и крики радости, и угрозы одним словом, тот шум, что поднимается над встревоженным городом, когда нельзя понять намерений его жителей и возбуждение их тем более пугает, что понимаешь:

впереди - неизвестность

Среди общего гула время от времени вспыхивали призывы, напоминавшие зловещие предсказания: "Долой Виллеля! Долой Пейроне! Долой иезуитов!"

- Ага! - с улыбкой обронил король. - Это мне знакомо.

Вы не присутствовали нынче утром на смотре, господа?

- Я там был, сир, - отвечал г-н де Пейроне.

- Верно! Я, кажется, видел вас среди штабных офицеров.

Господин Пейроне поклонился.

- Так это - продолжение Марсова поля, - заметил король.

- Надобно подавить эту наглую выходку, сир! - вскричал г-н де Виллель.

- Как вы сказали, сударь! - холодно переспросил король.

- Я сказал, сир, - продолжал настаивать министр финансов, подхлестнутый чувством долга, - что, по моему мнению, оскорбления, брошенные министру, падают на короля. И мы пришли узнать у его величества, как ему нравится происходящее?

- Господа! - проговорил в ответ король. - Не надо преувеличивать! Не думаю, что мне грозит какая-либо опасность со стороны моего народа. Я уверен, мне довольно будет показаться - и все эти разнообразные крики сольются в один: "Да здравствует король!"

- Ах, сир! - послышался позади Карла X женский голос. - Надеюсь, король не допустит неосторожности и не станет выходить!

- А-а, это вы, ваше высочество!

- Разве король сам не позволил мне прийти?

- Верно... Так что вы предлагаете мне предпринять, господа?

- Сир! Вы знаете, что громче всего кричат: "Долой священников"? вставила свое слово герцогиня Ангулемская.

- Да, действительно... Я хорошо слышал: "Долой иезуитов!"

- Ну и что, сир? - не поняла ее высочество.

- Это не совсем одно и то же, дочь моя... Спросите лучше у его высокопреосвященства архиепископа. Господин де Фрейсину, будьте с нами откровенны! Крики: "Долой иезуитов!" - адресованы духовенству? Как вы полагаете?

- Я бы сделал различие, сир, - отвечал архиепископ, человек тихий и прямой.

- А для меня, - поджав тонкие губы, возразила наследная принцесса, различия не существует!

- Ну, господа, занимайте свои места, и пусть каждый выскажет по данному поводу свои соображения, - предложил король.

Министры сели, и обсуждение продолжилось.

ХХ

Господин де Вальзиньи

Пока обсуждение, подробности и результаты которого мы узнаем позднее, разворачивалось вокруг стола, покрытого зеленым сукном, на котором столько раз были поставлены судьбы Европы; пока г-н де Маранд, рядовой вольтижер во 2-м легионе, возвращается к себе, за весь день не проронив ни слова одобрения или осуждения, по которому можно было бы судить о его политических пристрастиях, потом стягивает мундир с торопливостью, свидетельствующей о его неприязни ко всему военному и, как если бы его заботил лишь большой бал, который он собирается дать в этот вечер, он сам руководит всеми приготовлениями к вечеру, - наши молодые герои, не видавшие Сальватора с тех пор, как он дал им последние указания перед смотром, поспешили, как и г-н де Маранд, сбросить униформу и собрались у Жюстена как у общего источника, чтобы узнать, как им лучше себя держать в непредсказуемых грядущих обстоятельствах.