Страница 11 из 12
Меня привлекает неизвестное. Скорее всего, такие чувства испытывают многие. Но профессия режиссера документального кино – магический ключ, помогающий если не постичь, то хотя бы приблизиться к этому манящему неизвестному. Я прекрасно помню слова Галины Семеновны Прожико: ребята, вы себе представить не можете, сколькими профессиями вы сможете овладеть, занимаясь кино.
Таксидермист – само по себе загадочное слово. А уж профессия и вовсе окутана тайной. Да, все мы видели чучела в музеях, у кого-то дома как сувенир. Но что все эти люди (а их немало, как показал поиск), делают сегодня? Музеи забиты и не обновляют экспозиции, коллекционеров, заставляющих квартиры чучелами, я не встречала, хотя и не исключаю, что такие есть. Мне показалось интересным снять фильм о человеке с такой необычной профессией. Так родился замысел картины «Вторая жизнь».
Александр, главный герой
Итак, интернет. Таксидермические студии. Позвонив в первую же, я попала на хозяина. Сложно объяснить, но уже по голосу Александра, владельца студии, я поняла – надо ехать и знакомиться. Встретились мы в этот же день, я осмотрелась, порасспрашивала, побродила по мастерской. Он согласился на съемки. Мало того, его слова «здесь вы можете делать все, что угодно», очень ободрили.
Я начала работу над проектом еще до официального запуска. Недели две я ездила к нему, как на работу, привозила будущую съемочную группу. Все это я делала для того, чтобы герой к нам привык, не замыкался из-за посторонних. И каждый день мы разговаривали, разговаривали, разговаривали. На самые разные темы. Это помогало сформировать замысел фильма, оформить основную идею в голове и на бумаге.
Я удивилась, что у Александра столько работы, что он просто физически не успевает делать что-либо для продажи. Список его клиентов огромен. В основном это охотники, желающие сохранить трофей. В фильме есть короткий эпизод в доме такого охотника.
Его мастерская была будто из сказки. Только из очень страшной сказки. Искусственные зубы, стеклянные глаза, огромное количество шкур. И, конечно же, чучела. Они менялись каждый день. Не считая «обычных» лосей, медведей и кабанов, я увидела, как работают над павианами, крокодилами, антилопами, бородавочниками. Нас всех заворожил бюст ягуара, висевший на стене. А с огромным медведем, стоящим в полный рост у входа, переобнималась вся группа.
При написании рабочего сценария мы с оператором выбрали стиль съемки: одна часть съемок должна была передавать атмосферу страшной сказки (на это наталкивала сама фактура и обстановка), а другая – сам рабочий процесс, бытовую, тяжелую и очень кропотливую работу.
И, естественно, одной из наших задач была – не «потерять» героя и его историю во время рассказа о самой мастерской и обо всем, что в ней.
«Обнимательный» медведь
Сложности и риски при съемках были, как мне кажется, вполне обычные для документальных съемок. Но это понимание не спасало от переживаний. В сценарии были прописаны съемки ряда событий, но рядом с ними стояли знаки вопроса: К примеру, интереснейший эпизод привоза шкур из Сибири на один из вокзалов в каких-то малозаметных вагончиках. Об этом передавалось по «своим» каналам среди «своих», чтобы мастера могли урвать лучшие образцы. Но, к сожалению, этот эпизод мы не смогли снять, потому что во время наших съемок вагончик не приехал. Увы, на это мы повлиять не могли.
Рабочий момент на площадке
Когда мы только приступили к съемкам, мы, как было задумано, начали с общей обстановки, фактуры, постепенно привлекая в кадр Александра. Так мы пытались дать ему время привыкнуть к самой камере. Вспомнив совет моего мастера, во время перерывов, когда мы все вместе садились пить чай, выключенная камера всегда была направлена на героя. Если разговор становился особенно интересным, я просила оператора и звукорежиссера незаметно включить оборудование, чтобы, что называется, не спугнуть. Также во время съемок работы я постоянно задавала вопросы, уточняла, что именно он делает в данный момент, призывая Александра к диалогу с камерой. Но я старалась делать это осторожно, чтобы это не выглядело на экране навязчиво, нам важно было сохранить метод наблюдения в этот момент.
Александр – очень разносторонний человек, пожалуй, я бы сняла о нем полнометражный фильм, поскольку короткий метр не позволяет показать все грани этого человека, его личности и характера. Мы не старались сесть на несколько стульев сразу, поэтому сосредоточились на изначальной задумке – герой и его профессия. Мне приходилось одергивать себя и во время съемок, и во время монтажа, поскольку другие линии повествования могли разрушить целостность картины, к которой я стремилась. Опыт, который получила я и, надеюсь, остальные участники съемочной группы, необычен, но очень важен для меня, как для будущего документалиста.
Экран не передает запахи. В этом случае – к счастью. Основной материал Александра – свежие, необработанные шкуры, иногда – целые животные. Процесс разложения тканей – один из этапов работы в некоторых ситуациях. А в сочетании с мощными химическими реагентами, воздух был, мягко говоря, тяжелым и неароматным. Но мы справились с этой неизбежностью, ведь документалист во время съемок порой оказывается в абсолютно разных местах. Бытовые неудобства не должны мешать работе. С этим моментом, я считаю, мы справились достойно.
Кроме того, эти съемки укрепили умение не отвлекаться на посторонние вещи, происходящие вокруг (у Александра несколько учеников, а мастерская не так уж велика), но видеть их, оценивать степень важности, интереса для фильма, и быть готовыми вовремя переключиться, чтобы не упустить ценный кадр.
Ах, да, вот он, «кролик»…
Лично для меня это стало хорошим уроком раскрытия характера человека во время интервью. Признаюсь, что хоть я и старалась подготовить, раскрепостить героя, непосредственно в момент записи прямого интервью он не был так открыт, как в естественных для него условиях. Но мы нашли выход, повторюсь, часть бесед была записана в его мастерской, иногда без камеры. Это дало нам необходимый и достаточный материал.
Ну и, несомненно, самое приятное – близкое знакомство с такой удивительной профессией и замечательным человеком Александром Сидельниковым, главным героем.
К моему огромному сожалению, к работе над фильмом «233 градуса по Цельсию» я приступила позже, чем того хотела. Стечение крайне неприятных и независящих от меня обстоятельств помешали мне начать съемки в запланированное время. Мне экстренно пришлось менять тему фильма о гипнозе, поскольку, помимо прочего, предполагаемые герои довольно долго, что называется, водили меня за нос. Переносили встречи, не отвечали на звонки. К несчастью, при съемках герой документального фильма вполне может отказаться от участия, не объясняя причин, если нет официального договора с ним. Я все равно оптимист, и считаю, что любой опыт – это ценный опыт.
Признаюсь, желание снимать научно-популярный фильм в тот момент у меня пропало. И я задумалась, что же я на самом деле хочу сказать, что меня волнует и что болит. Оглянувшись на свои прошлые работы, я увидела, что в них мало света. Они рассказывали о человеческой боли, об одиночестве, о людях со странной для меня жизненной позицией. Да, когда я снимала фильмы, я хотела помочь тем людям, разделить с ними их горести и страдания, рассказать об этом другим. Возможно, попытаться предостеречь от ошибок. Мой посыл всегда был добрым, но иногда это приходилось выражать тяжелыми кадрами, историями, наблюдениями.