Страница 10 из 12
Про первые уроки Мидлера
1986 год. Так я остался без тренера. И тут вспомнил, что на сборе в Стайках летом 1985 года, перед чемпионатом мира, Анвар сказал мне, что Мидлер хотел бы меня тренировать. Тогда я всерьёз не воспринял это предложение: я же динамовец, и никуда из «Динамо» уходить не собирался. Анвар стал объяснять, что Мидлер не всех берёт, и раз обратил внимание на меня, то от таких предложений не отказываются. Я категорически ответил: мне, мол, это не интересно. Какой же я был наивный?
Итак, я – без тренера и ещё без какой-либо принадлежности к спортивному обществу. Вольный стрелок, Робин Гуд. «Динамо» я был не нужен – фехтование там возглавлял, кроме сборной, Жданович. Я как раз заканчивал срочную службу в динамовских войсках в июне 1986. И на чемпионате страны в Ленинграде в июне 1986, будучи ещё рядовым срочником, написал рапорт на и. о. начальника команды фехтования ЦСКА Олега Пузанова.
8 августа 1986 года приехал в столицу к Марку Петровичу сдаваться. Не сразу попал в ЦСКА, вначале меня определили в Московский округ ПВО, где я познакомился с Хасаном Исмаиловым, который как раз отвечал за фехтование в этой организации. Так я оказался сержантом сверхсрочной службы на какой-то радиолокационной станции в 150 км от Москвы. Один раз мы туда ездили. Но запомнилась та поездка надолго: вначале одно колесо на «восьмёрке» Хасана пробили, потом второе. А поздняя осень, холод, без запаски.
Поначалу расселился со сборной РСФСР, у которой в Химках в гостинице «Маяк» проходили сборы. Мест свободных не было, и мы спали втроём на двух сдвинутых кроватях с Раисом Сафиным и Валерой Новиковым.
И 16 августа 1986 года – первый урок у Марка Петровича. А восемь дней до этого ничего не делали, гуляли, как умели, по Москве. И как-то сразу мне стало очень интересно, и до конца моей спортивной карьеры я трудился исключительно с Мидлером.
А на Спартакиаде народов проиграл двум его ученикам – Шевченко и Шаймарданову. Но уже через месяц я обыграл всех на первенстве Вооружённых сил в Ереване. Всё, что ни делал, всё, чему меня Мидлер за этот месяц научил – всяческим хитростям, «провокациям», – все получалось. И это при том, что соперники у меня были очень серьёзные – за «вход в восемь» выиграл у Апциаури, за «вход в четыре» победил Клюшина, в полуфинале – Анвара. И в финале встретился с Гегамом Оганесяном. А он же дома фехтовал и вёл 9:7, но мне удалось выиграть 11:9.
Но больше всего понравилось, что проходили все мои домашние заготовки, я ловил соперников «на удочку», что было приятно. Я уже фехтовал с новым репертуаром. Использовал различные трюки.
Что касается Мидлера, то он нас не переучивал, он у каждого выявлял те качества, которые позволяли давать нужный результат, и старался их совершенствовать. Тот же Шевченко, который был выше нас ростом и, соответственно, имел более длинную руку, готовился по одной схеме, Ибрагимов – по другой, я – по третьей. У каждого была своя специфика – разная скорость, разная координация. Взять того же Юрия Лыкова, у которого с координацией было совсем плохо. И при этом он был уже двукратным чемпионом мира. Когда на тренировках мы использовали мяч, то для Юры, как он сам говорил, «самым страшным было остаться наедине с мячом». Но фехтовальная манера ведения боя у него была очень неприятная для многих соперников. В этом и заключалась манера работы Мидлера, который из простого спортсмена мог сделать сильного бойца, а из сильного и способного ученика – очень-очень сильного.
Я никогда не видел, чтобы Мидлер был в гневе, в ярости, возмущался, обижался или негодовал. Марк Петрович перевернул мою жизнь. Он безусловно обладал педагогическим даром. Он точно представлял себе, на кого можно кричать, кого можно даже оскорблять, а кого нужно хвалить и вдохновлять. Конечно, были случаи, когда кто-то из учеников не выдерживал пассажей Мидлера, срывал маску и посылал Марка Петровича по известному адресу. Это означало одно: тренер провоцировал ученика нарочно. Он держал его в тонусе.
Ну и, конечно, после того, как СССР приказал долго жить, и Марк Петрович возглавил сборную России по рапире, начался резкий рост наших результатов.
Про придуманное Мидлером «наказание»
Там же на трибуне Назлымов всех собрал и сказал, что Ибрагимов отдал бой Мамедову. Меня это возмутило. Я и без этого никогда не молчал. Ну и тут встрял: «А что у вашего сборника нельзя выиграть?» Но реакции на мою реплику не последовало.
Позже сижу в гостиничном номере с рапиристами из Баку. Стук в дверь, мелодичный. Стоит Анвар, за ним Асиевский. Тренер очень грозно со всеми говорил, а, заметив бутылки на столе, заключил, что нарушать режим и после соревнований нельзя. Естественно, на следующий день всё стало известно Назлымову, он устроил взбучку. А Мидлер уже улетел в Москву. И когда мы вернулись, Марк Петрович собрал нас пятерых, сказав, что фехтовальщик должен быть умным, чтобы его не поймали на глупостях. И в наказание каждый из нас должен пойти в сберкассу и положить на счёт Фонда мира по 50 рублей. По тем временам это были очень большие деньги – 250 рублей. И условие было суровое: пока не заплатите, тренировок не будет.
Ну мы исхитрились заплатить 50 рублей, скинувшись по десятке. Причём, все бабушки в сберкассе разбежались – им даже представить было невозможно, что здоровые амбалы переводят всего 50 рублей в какой-то Фонд мира. Цифру 2 приписать к 50 было несложно. А вот умудриться добавить прописью «двести» оказалось труднее. Но и с этим справились. Да и Марк Петрович особо не присматривался к квитанции – сделали и сделали.
Про размышления о будущем
Мой переход из «Динамо» в ЦСКА совсем не обрадовал Назлымова, который помимо сборной страны возглавлял ещё и армейское фехтование. Думаю, что это было связано не столько со мной, сколько с персоной Мидлера – у Марка Петровича всегда были сложные отношения с Владимиром Аливеровичем.
Человек всё просчитывающий, как и ходы в фехтовании, я понимал, что, пока сборную возглавлял Жданович, мне там не бывать. Но после Олимпиады 1988 года Ждановича уберут, и я смогу вновь попасть в национальную команду.
В январе 1987 в Стайках на турнире сильнейших я был в тройке, а чемпионат страны проходил на сей раз необычно рано – в марте. За вход в «восьмёрку» я боролся с Анваром и выиграл. За нами следили Назлымов, Жданович, Геннадий Сапунов из спорткомитета. И опять повторилась ереванская история: «Ибрагимов сдал бой Мамедову». Никто даже не удосужился вспомнить, что Анвар до этого никогда не попадал в восьмерку на взрослых чемпионатах СССР. Это опять-таки была агрессия против Марка Петровича. За вход в четвёрку выиграл у Паши Соловьёва. Потом уступил Романькову. И за бронзу спорил с Алексеем Швецовым. И победил. Так в 21 год впервые стал призёром личного чемпионата СССР.
Про горе-тренера Быкова
Сбор перед традиционным турниром Тарлея проходил в Новогорске. Не было ни Ибрагимова, якобы, наказанного за отдачу боя, ни Мидлера. Нет ни моего друга, ни моего тренера. Прикрепляют меня к Быкову Виктору Харитоновичу. Это был тренер олимпийского чемпиона Володи Смирнова, погибшего на дорожке во время чемпионата мира 1982 года. Увы, я не знал Смирнова. Наверное, он был очень талантливым спортсменом. Так как Быков не мог ему дать ничего. И я с первого же занятия понял это. Их и уроками-то назвать нельзя: какие-то непонятные кувырки, какие-то невразумительные полуфлешки. За этот сбор я кажется разучился вообще делать выпады. Жаловался Мидлеру, но в ответ слышал: терпи, не возмущайся.
На сборе перед чемпионатом мира 1987 года в Стайках вновь возник Быков:
– Завтра тренерский совет, если ты хочешь поехать на чемпионат мира, ты должен написать меня своим тренером.
Решил было схитрить:
– Дайте мне подумать, это серьёзный вопрос.
– Нет-нет, время на обдумывание нет – завтра тренерский совет. Пишешь тренером меня – едешь на чемпионат мира. Нет – команда улетит в Лозанну без тебя.