Аннотация
В книге, которую вы держите в руках, отражен мой пока еще не очень долгий жизненный путь. Это не художественное произведение и не монография. Если молодежь, которая прочитает эту книгу, найдет для себя хоть какую-то мотивацию — я буду только рад. А если найдете в книге какие-то ошибки (орфографические, стилистические и т д.), не судите строго.
При работе над книгой были различные мнения. У некоторых возникали сомнения и опасения. Но по моему личному мнению, если у человека чистое сердце и чистые намерения, то Аллах его сбережет.
Такие книги должны быть обычным явлением, а не сенсационным, и их должно быть в нашей стране много. И если мы кого-то побуждаем читать, но при этом боимся издавать книги нового формата, то так и будем сидеть на одном месте. В течение жизни я во многих ситуациях полагался на Аллаха и достиг того, что имею. В этот раз я поступлю также. И чтобы ни случилось, значит мне это суждено.
Отзывы
Хамид
14 июля
"С Саидой мы были друзьями ещё со времени моего пресс-секретарства, всегда тепло общались и доверяли друг другу..." Так мог бы начаться неплохой женский роман или эротический триллер, однако автор бездарно угробил множество перспективных сюжетов в пресном описании своих сомнительных похождений. Делу мог бы помочь юмор, однако и с этим все плохо. Кол, автор. Или, как написано в книжке, "козик" ))
Фарангиз
14 июля
Сумей автор вплести в сюжет историю с Зариной Низомиддиновой, книжка разлетелась бы влёт. Или то, как он помогал разгрести и "замолчать" ситуацию с бульдозером, которым снесли домик артистки на Никитина. Но он предпочёл скучные воровские истории. Незачет
Феруза Хакимова
12 июля
Перечитывая отрывок с Шерходом Кудратходжой и морщась от бестактности Алламжонова, вместе с тем невольно восхищаешься его потрясающей памятью. Двадцать лет прошло, а человек все помнит в мельчайших деталях – и про телефон, и про галстук, и про то, что звонили именно Мустафаеву. Тем удивительнее читать в других главах другие пассажи. Например, про уход из Налогового комитета: «За этот маневр я получил сполна, этого мне не простили. Сочинили какую-то кляузу, я уже не помню какую, настолько она была абсурдна и несправедлива. И впервые за девять лет Парпиев разнес меня на собрании, при всех, и я даже не мог оправдаться…» Во-первых, почему оправдаться-то не смог, раз причина была «абсурдна»? А во-вторых… серьезно? Память про чей-то итальянский галстук автор пронес сквозь десятилетия, а про судьбоносный момент своей биографии, который по его же утверждению заставил его изменить жизненные ориентиры – «…я уже не помню…»? Или вот, например: «Целый абзац в публикации Сергей Александрович посвятил моей учебе в Гарварде. Написал, что я всем хвастаюсь, что окончил Гарвард, а это всего лишь языковые курсы. Не помню, наверное, хвастался…» И снова «тут помню, там не помню?» То есть про чужое зазнайство двадцатилетней давности автор помнит все в мельчайших деталях, а про собственное бахвальство «Не помню, наверное, хвастался…»? Удивительная избирательность. Да и вообще, уместно ли рассуждать о чьей-либо нескромности человеку, который на полном серьезе пишет о себе: «Все дело в том, что именно мы с Саидой Мирзиёевой стояли в авангарде демократических реформ Президента…»
Сардоба
2 июля
тук тук