Страница 2 из 6
– К Вам князь Павел Дмитриевич Ахматбей, Ваша Светлость – сказал, войдя в кабинет Воротынского, и стукнув каблуком о каблук, Степан Степанович.
– Просите его – ответил князь, выйдя на середину комнаты.
Степан Степанович поклонился и вышел, а через мгновенье в дверях появился Ахматбей. Одетый по моде тех лет, Павел Дмитриевич подошёл к Воротынскому и протянул ему правую руку, на безымянном пальце которого блестело обручальное кольцо, а на среднем – сапфировый перстень:
– С добрым утром, дорогой братец
Воротынский пожал руку Ахматбея, а затем приобнял его, сказав вполголоса на ухо:
– Больше в долг не дам
Павел Дмитриевич рассмеялся:
– Я совсем не по этому поводу, Вова
– В таком случае, тебе удалось меня удивить, Паша – Владимир Александрович жестом пригласил Ахматбея присесть за стол и сам прошёл к своему стулу, больше походившему на трон.
Ахматбей сел, поправив галстук, и положил руки на колени:
– Как живёшь?
Воротынский пристально смотрел в глаза брату, стараясь понять цель неожиданного и раннего визита:
– Слава Богу. А ты?
Ахматбей вздохнул:
– Тружусь в канцелярии. Открываем новый дом презрения слепых. По 200 рублей в месяц получаю. Всё хочу в Диканьку съездить… да то в ведомстве завертят-закрутят, то Лили…
– А чего ты хочешь от меня?
– Ничего. Абсолютно ничего
– Тогда зачем же ты приехал?
Павел Дмитриевич замер, после разгладил усы, положил ногу на ногу и продолжил с явным волнением:
– Видишь ли, недавно мы с Лили устраивали приём в нашем доме на Конногвардейском. Приём был в честь именин Лили. Она же в крещении Анфиса. Там были только близкие друзья и родственники. И представь, меня ограбили!
– Какого это было дня?
– Семнадцатого декабря, в пятницу
– А что украли? – Воротынский заинтересованно подался вперёд.
– Колье Лили, которое я подарил ей за три дня до именин
– Вот как… и что?
– Естественно, я обратился в полицию, они опросили всех, кто был у нас в тот вечер и даже арестовали служанку Лили – Люси
– Далее?
– Я не могу поверить, что Люси – воровка. Видел бы ты её. Такая тихая, маленькая, исполнительная. Работает у моей жены уже второй год и ни разу ничего не украла. Но этот болван Дронов совершенно непреклонен. Говорит: «все факты указывают на служанку». Я спрашиваю, где тогда колье? А он только руками крутит, ничего вразумительного не отвечает. А ты знаешь, сколько я за него заплатил?
– Сколько же?
– Две с половиной тысячи! И с кого спросить?
Воротынский удивлённо поднял брови:
– Ты в своём уме?
– Да, а что?
– Я тебе в долг таких денег не дам, и даже не проси… – Владимир Александрович встал из-за стола и подошёл к окну.
– Я и не прошу. Я просто, как брату, рассказать решил. Надеялся, что ты поддержишь
– Мои слова поддержки тебе компенсации не выплатят – равнодушно ответил Воротынский.
– Вот и обращайся теперь за помощью в полицию. И без колье остался, и без служанки, и без денег
Владимир Александрович взглянул на карманные часы, сверил их с напольными в углу кабинета, вздохнул, подошёл к брату и положил ему руку на плечо:
– Не расстраивайся, Паша. Я тебе помогу
– Чем? Ты же сам сказал, что денег не дашь
– А брат может помочь только деньгами?
– Наверное, нет…
– Я хочу встретиться с твоей женой и с этой служанкой. Где они сейчас?
– Лили с подругой в гостиный двор поехала, а Люси в полицейском участке сидит, в камере…
– Сначала к тебе домой, осмотрим сцену – Воротынский сел за стол, позвонил в колокольчик для вызова слуг, написал что-то на небольшом листе бумаги ручкой с золотым пером, вложил записку в конверт и протянул вошедшему в кабинет Степану Степановичу:
– Поезжай в театр, скажи, что меня сегодня не будет, и передай этот конверт художественному руководителю
Степан Степанович положил депешу в карман сюртука:
– Что-нибудь ещё, Ваша светлость?
– Нет, благодарю, свободен
Степан Степанович поклонился и вышел.
– Ты что, Вова? Сыщиком подрабатываешь? – спросил Ахматбей с ухмылкой.
– Да, на внештатной основе у нашего обер-полицмейстера – ответил Воротынский, встав из-за стола.
– Правда что ли?
– Ну, конечно же, нет. Паша, если хочешь, чтобы я тебе помог, то не задавай глупых вопросов и пошевелись. Я полагаю, твоей служанке светит десять лет каторги
– Правда? – Ахматбей встал со стула, а Владимир Александрович подошёл к двери кабинета и приготовился выйти.
– Рассиживаться нечего. Едем к тебе
Глава 2
Особняк Павла Дмитриевича Ахматбея, построенный в 1867 году располагался на Конногвардейском бульваре, буквально на соседней дворцу Воротынского улице, и был известен как «Дом с арабами» из-за того, что ограждение его двора, состоявшее из гранитных колонн и чугунных, витиеватых решёток, было увенчано четырьмя бюстами чернокожих мужчин в тюрбанах. Сам особняк был двухэтажным с подвалом, сделанный из белого камня, парадный вход – двустворчатые двери с тимпаном, на котором красовалась всё та же монограмма «АБ», располагался в правой части здания. На первом этаже окна парные, совмещённые, арочные, разделённые небольшой колонной с капителями в коринфском стиле, часть фундамента под окнами первого этажа и вокруг окон подвала была облицована отшлифованным рустом, коим были обрамлены и арочные оконные проёмы. Окна первого этажа фасада были разбиты на пять пар пилястрами. Межэтажный пояс был украшен дентикулами. На втором этаже окна, такие же сводчатые, были шире и не разделены колоннами. Проёмы их также были выложены рустом, а сами окна напоминали по своей манере окна католических соборов. Три симметричных балкона с чугунными балюстрадами располагались под тремя окнами в левой, срединной и правой части дома. Всё это венчалось антаблементом с плавно выступающим карнизом, модильонами, дентикулами и выносной плитой. Почти все дома Ахматбеев в обеих столицах были выстроены в едином стиле, и «Дом с маврами» не был исключением. Рядом с особняком располагался ресторан, в котором Павел Дмитриевич частенько обедал.
Сани остановились у парадной. Павел Дмитриевич вышел первым. За ним Воротынский.
– Сейчас дома только дворецкий – Ефим, да нянька – Настасья – сказал Ахматбей, входя в дом.
Воротынский снял шапку и положил её на шляпную полку в прихожей. Затем он поставил в угол трость и повесил на крюк тяжёлую бобровую шубу:
– Где же он?
– В столовой, надо думать. Обычно, Люси готовит нам завтрак и ужин, а сейчас всё на Ефиме Андреевиче
Прихожая представляла собой просторное прямоугольное помещение, из которого вели две лестницы: первая – наверх, в общий зал, вторая – вниз, в подвал. Стены прихожей были тёмно-тёмно-красного цвета, у противоположной лестницам стены стоял диван, обитый красным бархатом, с валиками по бортам, у самой двери – ряд крючков большого и малого размеров, а над ними – шляпная полка. У стены же, противоположной входной двери была печка, для просушивания одежды и обуви.
– Это Вы, Ваше Сиятельство? – донёсся из общего зала хриплый голос, сопровождаемый шаркающими шагами, а после в прихожую спустился полноватый, низкий (хотя, для князя Воротынского все люди были низкими), пучеглазый старичок с пышными баками, в жилете, поверх которого был надет белый длинный фартук – Ваша Светлость! Что же вы не предупредили, что приедет Ваш брат? Я бы приготовил праздничный обед…
– Не нужно обеда, Ефим. Владимир Александрович здесь по делу – сказал Павел Петрович, подойдя к лестнице – Иди, занимайся своими делами
– Как будет угодно, Ваше сиятельство, но опосля меня не браните, ежели Ваш достопочтенный брат оголодает, а у нас окромя солёных огурцов да самогонки нет ничего – сказал Ефим, спускаясь в подвал.
Павел Дмитриевич и Воротынский вошли в общий зал. Светло-лазоревые стены его были украшены изысканной лепниной, в межоконных проёмах висели голландские пейзажи, окна были наполовину занавешены тюлевыми ламбрекенами, напротив окон стояли канапе, чередующиеся со столиками и стульями. Освещался зал массивной бронзовой люстрой с имитацией виноградных гроздьев на рожках.