Змей и радуга

========== Красный ==========

“Каждый охотник желает знать, где сидит фазан” — мнемоническая фраза, используемая для запоминания основных цветов видимого спектра светового излучения.

Wikipedia

Красный

Если вы думаете, что самое страшное бедствие на свете — это война, то глубоко ошибаетесь. Пусть она приносит боль, пусть в ней не бывает предела жестокости сражающихся или количеству жертв, но не сама война страшна, а ее окончание, ибо нет существа безжалостнее победителя. Проигравшие уже унижены поражением, но героев это не волнует. Насладившись звуками торжественного марша, они приступают к травле тех, кому в этот раз не улыбнулась удача. Двери тюрем открываются, чтобы выпустить тех, кто выгоден победителям, и тут же захлопываются за спинами новых заключенных, которые еще вчера были сильными мира сего. Так случилось и с моим отцом, которого обвинили в пособничестве Упивающимся смертью, хотя его единственным грехом была чистокровность. Наша семья долгое время была в центре скандала, адвокаты прибегали ко всевозможным уловкам, чтобы его замять, но оправдали только мать. Отец получил условный срок благодаря взятке Министерству, в приговоре озвученной как «добровольный отказ от собственности», а меня приговорили к исправительным работам в Хогвартсе: разрушенную часть школы нужно было восстановить — в Министерстве посчитали правильным использовать условно осужденных в качестве домовиков. Меня не устраивала эта участь, но выбора не было, и приходилось каждый день лицезреть тех, кто стал виновником моего унизительного положения…

— Паркинсон, осторожнее! — Миллисент дернула подругу за руку, оттаскивая от разваливающегося шкафа.

Пыль взвилась столбом, накрывая собравшихся в кабинете удушливым облаком. Прокашлявшись, Пэнси принялась отряхивать мантию.

— Неужели ты решила намеренно поранить себя и передохнуть в лазарете? — послышался сквозь дымку голос приближающегося Блейза. — Не советую. Микстуры мадам Помфри — не лучшая альтернатива исправительным работам.

— У меня и в мыслях не было попасть в больничное крыло, — отмахнулась Пэнси, а когда через оседавшую пыль удалось рассмотреть насмешливое лицо Забини, хмуро добавила: — Ненавижу этот чертов приговор.

— Не ты одна, — пропыхтела Миллисент, поднимая упавшую доску, при ближайшем рассмотрении оказавшуюся дверцей шкафа. — Тяжелая какая, гиппогриф ее растопчи!

— Я помогу, — Блейз взялся за другую сторону створки.

Тяжело дыша, они оттащили дверь к проему в стене.

— Меня утешает одна мысль: с каждым днем до окончания учебного года остается все меньше времени, — пробормотала Миллисент, отряхивая ладони.

— А мне от этого легче не становится, — фыркнула Пэнси. — Потому что на последнем собрании Макгонагалл еще раз напомнила, что не рекомендует нам использовать магию при разборе завала. И, учитывая, что наши палочки сейчас контролируются сильнее, чем ворота в замок, после ее слов даже Акцио не используешь. А так хочется колдовать…

— Лучше сразу Аваду, тогда хотя бы одним предвзятым кретином станет меньше, — разъяренный Малфой появился из-за полуразвалившейся стены так неожиданно, что Пэнси вздрогнула.

— Он опять… — начала, было, она, но Драко не дал ей договорить.

— Этот кретин Вуд снова развернул меня на отборочных! И ведь директор специально напомнила ему, чтобы не делал разницы между представителями факультетов, но наш тренер-герой упрямо принимает в команду одних гриффиндорцев!

— Не переживай. Рано или поздно он поймет, что нужно руководствоваться опытом игроков, а не их принадлежностью к факультету, — Пэнси положила руку на плечо Драко, но он сбросил ее нервным движением.

— Ты не понимаешь, как для меня это важно, Пэнс, — с грустью прошептал он. — После всех судов… Я просто хочу… нормально жить! А эта травля вынимает душу… Если бы я только знал, что все так закончится…

Пэнси вымучено улыбнулась. Если бы они все знали…

В восемь лет она впервые услышала поговорку: «Не пытайся угадать, что скажет тебе Распределяющая шляпа». Тогда Пэнси усмехнулась, потому что была уверена: ее ждет Равенкло. Но кто же знал, что ей уготован факультет Салазара? Жизнь полна сюрпризов. Никто не догадывался, что в Турнире Трех Волшебников будет четыре кандидата, никто не представлял, что возродится Волдеморт, никто думал, что Северус Снейп убьет Дамблдора. И уж точно никто не мог предположить, что после победы Гарри Поттера над Волдемортом Министерство магии вместо того, чтобы раздавать награды всем участникам последнего сражения, будет издавать занудные указы. По мнению Пэнси Паркинсон, самым занудным был, конечно же, указ об обязательном полном образовании. После исправительных работ, к которым ее с однокурсниками привлекли в принудительном порядке, большим наказанием было лишь продолжение учебы — результаты экзаменов предыдущего учебного года в Хогвартсе был аннулированы, потому что комиссия сочла преподавательский состав слабым, а учебную программу неполной. Бывший декан Гриффиндора получила пост директора и вернула в школу практически весь старый профессорский состав. Пэнси никогда не была любимчиком ни у одного преподавателя, а уж после «героического» предложения выдать Гарри Поттера ей было совсем несладко. Она не сомневалась, что по всем предметам ей не ставят «тролля» лишь потому, что после того, как замок подвергся нападению, многие родители перевели своих отпрысков в другие школы. Теперь преподаватели нуждались в высоких показателях на выпускных экзаменах еще сильнее, чем их подопечные: лишь они могли вернуть Хогвартсу былую популярность.

После разговора с Драко Пэнси окончательно уверилась, что в команду по квиддичу ему не попасть. Воистину приказ директора о создании единой сборной брал первый приз среди самых глупых решений. Проще было бы оставить команды всех четырех факультетов, но из-за снижения числа учащихся квиддич чуть было совсем не отменили. Команды были расформированы, однако директор проявила твердость и настояла на том, чтобы тренировки продолжались. Теперь сборная участвовала в соревнованиях с другими школами. Вернее, участвовали гриффиндорцы — благодаря новому тренеру в команде преобладали именно представители красного факультета.

На исправительные работы отводилось два часа в день, и, как только стрелки часов встретились на цифре «двенадцать», Пэнси поспешила к выходу из замка. По дороге к квиддичному полю она долго подбирала слова, настраиваясь на серьезный разговор, но, приблизившись к трибунам, занервничала. С одной стороны, ей было не привыкать к подкупам — во время судебного процесса через ее руки прошел не один конверт, а с другой — человек, которому она собиралась вручить взятку, был довольно упрям.

«Купить можно любого. Главное, назвать верную цену, — мысленно твердила про себя Пэнси. — И даже если есть риск переплатить, это того стоит».

Чтобы помочь одному из немногочисленных друзей, действительно стоило рискнуть. Благо, в средствах Пэнси не испытывала стеснений: перед тем, как большая часть вкладов была заморожена, отец успел арендовать ячейку в маггловском банке и спрятать часть капитала в ней.

— Эй, Пэнси, идешь с нами? — прокричал Блейз от соседней трибуны.

Он, Драко и еще парочка слизеринцев поднимались по лестнице.

— Да, я сейчас подойду.

Дождавшись, пока однокурсники скроются из вида, Пэнси глубоко вздохнула и продолжила путь. Она еще успеет к ним присоединиться, а сейчас есть более важное дело.

Мои мечты об отдыхе в одиночестве накрылись медным котлом — почему-то именно сегодня на квиддичном поле целое столпотворение. Ладно, гриффиндорцы здесь, у них есть повод — тренировка, но наши-то зачем пришли? Стоило услышать про неудачные отборочные, как все тут как тут. Даже Паркинсон не усидела. На трибуну подниматься, правда, не стала — демонстративно покрутилась поблизости, а потом ушла. Ее типичная поддержка — видимость утешения. Пока вся компания с шумом устраивается на скамейках, я успеваю занять любимое место у перил. Теперь можно и передохнуть.