Страница 17 из 17
Антон поднял пистолет, рассеянно осмотрел его, слабо удивился бесполезности этой игрушки, поставил на предохранитель и сунул в карман.
XV
...вдруг вспомнил сон. Вчерашний? Нет... Недавний.
Недавний сон. Тревожный и холодный...
Зима, должно быть, создана для снов,
для долгих снов и робких пробуждений,
когда уже не знаешь, что есть явь,
а что во сне осталось, и с сомненьем
глядишь вокруг себя: "Так то был сон?"
Не верю сонникам. K дверям не подпущу
угрюмого фрейдиста с потным взглядом.
O Юнге слышать не хочу. Мое!
Мой сон - моя, если угодно, крепость.
Какого черта! Я не знаю даже,
что более реально - этот сон,
в котором я живу, или другой,
который в жизни я считаю сном
и не желаю знать.
Я видел сон: холодным зимним днем
я выхожу на Чертов мост, чтоб Царским
спуститься садом вниз, к трамваю,
наверное. Не помню, суть не в том.
Я выхожу на Чертов мост. Стоит
бесснежная холодная погода,
и ветер гонит стершиеся листья
по твердой, крепко смерзшейся земле.
Еще не поздно, но уже темнеет.
Я коченею на сквозном ветру
и где-то перед самым пробужденьем
вдруг слышу фразу:
"Черным снегом набухло на севере низкое небо позднего декабря".
...И ОДНО ПОСЛЕ
Был я там. Год назад, возвращаясь в Киев из Томска, провел в Москве долгий августовский день. И, конечно, не удержался - съездил, посмотрел.
Забор стоит. Тот же КПП, те же металлические ворота, выкрашенные в темно-зеленый цвет, декорированные, впрочем, российским триколором. Но ни казармы, ни штаба нет. Только обугленные деревянные балки торчат из поросшей тополиным кустарником, развороченной земли. И, словно большие унылые птицы, сидят, тяжело свесив головы, и курят на руинах этого вымороченного мира солдаты в грязных, измазанных кухонным жиром подменках.
В сотне метров от забора, подавляя окрестный ландшафт циклопическими размерами, отражал закат сине-зеленым стеклом верхних этажей еще недостроенный небоскреб Международного Делового Центра.
Антон Байкалов
Киев. 1997 г.