Любоваться и гневаться нечем. Оставалось цепляться лишь за воспоминания. За убитую мать с пробитым боком, за отца с ножевыми ранениями, которых я даже не мог увидеть на похоронах, потому что меня не повезли на кладбище, за деда, что молился по ночам убитому ребёнку, и за дурацкую манную кашу. Боже. Лишать человека жизни за блядскую манную кашу.