Сломанное поколение

- Где? Где он?

- Стражи понесли его в твой особняк, он спит, - ответила я. - Нам тоже пора уходить.

Бехар подскочил ко мне, схватился за мою руку и торопливо проговорил:

- Пойдем, быстрее!!! Я хочу вернуться обратно!

- Ты же сутки просил?

- Я передумал! Хочу взглянуть, что с Арамом, что его ждет! Я могу ему помочь! Быстрее, пошли быстрее!

Глядя в свое лицо, на котором синие глаза горели лихорадочным блеском, я подумала, что привычки превращает нас в своих рабов. Бехар пятьдесят с лишним лет прожил в мире ярких нитей и темных пятен, он привык пользоваться своим даром, и настолько привык к этому, что уже не мог обходиться без него.

Мы покинули дом. Не спеша, мы возвращались обратно, нам все чаще и чаще начали встречаться прохожие. То ли дождь заставлял их сидеть дома, то ли у них были какие-то свои причины, но сейчас, когда небо прояснилось и из туч выглянуло солнце, город ожил. Мимо проходили гномы с секирами на плечах, грузно шагали гоблины, босыми зелеными лапами шлепая по лужам, скрипели телеги с запряженными искандарами, мелькали красные мантии магов из местного Совета. Уз был городом шахтеров и редких землепашцев, работающих на обработанных магами землях Степи Эзар. Здесь не было лесов, лишь редкие деревья упрямо росли сквозь камни и сухую, бесплодную почву. Эльфов здесь не было, впрочем, вампиров и прочих представителей малочисленных рас тоже не наблюдалось.

- Бехар, - позвала я Вязальщика, который время от времени вырывался вперед, затем оглядывался, торопил нас, дожидался, когда мы подойдем, и вновь ускорял шаг, опять отрываясь от нас. - Не беги ты так! Я же старик, забыл?

Бехар остановился, дождался, когда мы с ним сравняемся, тихо шепнул мне, чтобы Гай не услышал:

- Тогда переселяйся прямо сейчас!

- Ты что! - шикнула я на него. - Старика же удар ухватит...

Гай покосился на нас, перешептывающихся между собой, недовольно нахмурил брови, но промолчал, а я продолжила шепотом:

- Посмотри на меня! Его надо переодеть, и потом, о чем он подумает, когда окажется посреди улицы в нашей компании? Бехар, пожалей старика.

- Вы, двое, - подал голос Гай и показал нам раскрытую ладонь, на которой лежал крест, зацепленный кольцом за большой палец. - Из вас двоих кто-нибудь знает, как это работает?

- Да, мне вот тоже интересно, - присоединилась к нему я. - Бехар, расскажи!

Вязальщик подумал немного, и кивнул головой:

- В ваших руках оно бесполезно, и не имеет никакой силы, вы не можете видеть нити, связывающее все вокруг. Только я и Арам могли воспользоваться им. Зачем счетоводу понадобился крест, не знаю. Продать хотел, или жадность доводы разума погубила. А сам крест способен создавать бабочек, меняющих судьбы, из эмоций окружающих людей. Бабочек двух видов. Одни черные, похожие на мотыльков, они рождаются из отрицательных эмоций людей - ненависти, злости, трусости, отчаяния. Другие - белые, порожденные положительными чувствами.

- И что они делают? - спросила я, поглаживая бороду.

- Крест преобразует эмоции, создает бабочек. К примеру, если рядом направить его силу на человека, желающего тебе зла, то из его тела вылетят черные бабочки. Они сядут на нити судьбы, разорвут их, и в лучшем случае ты можешь споткнуться о камень, в худшем - погибнуть, попав под удар случайных предметов, от камня, свалившегося на голову, или же от молнии, блеснувшей рядом. Белые бабочки наоборот создают новые нити судьбы, создают для человека иной путь, светлый, приносящий ему радость.

- Арам мог видеть нити судьбы? - уточнила я.

- Да, но он видел их с закрытыми глазами и войдя в транс. Я же рожден с этим даром, ничего кроме них больше не вижу. Лет десять назад я взял Арама в ученики, заметив в нем эту способность. И развил его силу. Как-то он заметил в моих вещах артефакт Древних. Доверяя ему, я рассказал, как он работает. На следующий день мой ученик сбежал, прихватив крест. Его теорию жизни вы слышали, и с тех пор я повсюду разыскивал его, желая оградить от ошибки. Здесь, в Узе, были его последние следы, здесь я наткнулся на его работу и много сил потратил на то, чтобы исправить его ошибки. Мне надо было встретиться с ним, но если бы он увидел меня, мгновенно бы сбежал. А тут вы подвернулись, словно сама судьба привела вас ко мне.

Гай скосил на меня взгляд, я давно уже чувствовала, как он наблюдает за мной, думаю, серьезного разговора не избежать. А тут вдруг Бехар заявил:

- Кото... Тьфу, старик... Э-э... Гай, - нашелся он, наконец, - ты не против, если отдам артефакт этой девушке?

Мечник удивился:

- Зачем? Ты его можешь продать, зачем его отдавать нам?

Я наступила ему на ногу, тот охнул, выругавшись, а Бехар объяснил свой поступок:

- Вы ведь странники, верно? Как уже сказал, в ваших руках он бесполезен, и окажется далеко отсюда. Арам не будет знать, где его искать, и мне будет спокойней. Крест дал мне мой учитель на сохранение, сказав, что скоро вернется за ним. Но недавно я узнал, что он погиб в стычке между Вектором и Рато. Так что теперь мне не нужно беречь его для него.

- Кстати, Бехар, скажи, - встрепенулась я. - Почему ты нас назвал 'детьми проклятья'?

Гай, идущий рядом со мной, напрягся, бросил на меня удивленный взгляд и нахмурился. Я насторожилась, но тут Бехар ответил, отвлекая меня:

- Для меня все люди и сущее - прокляты. Как бы объяснить... Нити судьбы создают сами люди, У людей есть желания, а желания создают нити судьбы. Вот ты, Гай, допустим, захочешь пить. Между тобой и ближайшей бочкой с водой тут же протянется нить, между тобой, столом, на котором лежит кружка, между кружкой и водой, которых ты скоро объединишь, между столом и домом, где находится сам стол и вода, много нитей от одного твоего желания. Даже если я разорву ваши нити, вот, к примеру, между тобой и бочкой с водой, то они скоро вновь появятся, возможно, чуток другие, но все те же нити судьбы. Потому что желание выпить воды некуда не пропадет, несмотря на разорвавшиеся от чужой руки нити. Наши желания и есть сама судьба, мы - рабы своих страстей, большинство из людей даже не задумываются о том, что их мелкие желания и направляют их судьбу в целом. Поэтому люди прокляты, за свои глупые страсти и желания, что не дают достигнуть настоящих высот.

Он замолчал, а нам нечего было сказать ему в ответ, настолько он был прав.

Показалась знакомая улица, на которой стояли красивые дома обеспеченных людей. Остановившись возле кованой решетки ворот, я достала связку ключей из кармана, а Бехар нетерпеливо переминался с ноги на ногу рядом.

- Где мне переодеться? - спросила я у него.

Он замер, а затем откашлялся, осторожно заметив:

- Не стоит тебе смотреть на голое тело старика. Иди так.

И тут Гай схватил мое тело за воротник рубашки, торчащей из камзола, и сухо сказал:

- Заканчивайте уже этот балаган. Нам нет смысла возвращаться в особняк. Бехар, верни тело его настоящей хозяйке прямо здесь.

У Гая лопнуло терпение, он уже давно косился на нас, сузив взгляд. Мы с Бехаром переглянулись.

- А золото? - одними губами шепнула я.

- Старик вынесет, - жестами ответил он мне.

Мы одновременно кивнули друг другу, и я закрыла глаза. По нитям, соединяющим трех людей, вернулась назад. Спустя секунду все встало на свои места. Старик рухнул на землю, похрапывая (небось, заснул в теле Вязальщика на мягком одеяле), а я очутилась приподнятой над землей руками Гая.

- Гай, - слабо проблеяла я. - Это я, Лини. Поставь меня на землю, а?

Мечник встряхнул меня, спрашивая:

- В каком году была основана империя Вектор?

Опять проверяет.

- В 252.

- Ответ правильный, - усмехнулся он и, вместо того, чтобы поставить меня на землю, поволок к стене, опоясывающей особняк.

Ойкнув, я оказалась зажатой между кирпичной кладкой и Гаем, причем последний крепко держал меня за воротник спереди, сжав ткань рубахи в кулак.

- Ну? - рявкнул он.

- Что, 'ну'? - попыталась я прикинуться дурочкой.