Миргород

- Что тут за адище? - пробормотал Иеро.

- Не адище, а скорее, чистилище.

- Вы католик? - удивился.

- Почему сразу - католик? Нет Я убийца. С официальной лицензией, между прочим.

Вот так на бегу и познакомились.

Влево, вправо, опять влево... Иеро уже не представлял, где находится. Только по солнцу узнавал, что вот где-то там река, а вот там, выходит, вокзал, которого на самом деле нет. Это уже выяснилось позже, когда дошли.

Очередной поворот, очередная темная подворотня и неожиданно тихий пустынный уютный двор, ограниченный стоящими углом двумя кирпичными пятиэтажками. Присели на качели. Долго сидели и смотрели по сторонам.

Потом Карл повел к ближайшему подъезду. Поколдовал над замком, с писком отворилась дверь. Вверх по темной лестнице мимо грязных окон и пожженых окурками подоконников. На самом верху остановились. Карл приоткрыл рамы - окно было не закрыто и не забито, как обычно бывает. За окном, совсем рядом сбоку - стена второго дома, примыкающего углом. Кухонное окно, из которого вкусно пахло свежей едой, какая-то рыжеватая девушка, смотрящая вниз. Она молча подвинулась в сторону, а Карл, шагнув широко и бесстрашно с подоконника, оказался рядом с ней. Махнул рукой, приглашая, спрыгнул в кухню. Когда Иеро, заколебавшись на миг, повторил этот трюк, Карл уже сидел на табуретке. Представил:

- Это Мария, моя жена. Это вот наша квартира. Располагайся, гость. Кстати, скажи, как к тебе обращаться? Хотя, погоди. Лучше пока не знать настоящего имени - назови любое. Мало ли что.

- Иеро, - чуть подумав, сказал Иеро. - Пусть тогда пока будет Иеро. Все равно это все знают.

- И вот тогда еще.

Карл протянул ему пистолет.

- У нас тут положено взрослым людям ходить с оружием. Потому что все должгы быть равны. А без пистолета ты не человек, выходит, а лох. И тебя можно по-разному - того. Вплоть до, сам понимаешь. Бери, бери. Он старый, но чистый. Запасной, так сказать. Вот и карточка на него.

Иеро умело извлек магазин, щелкнул затвором, руками и головой узнавая оружие. Вот теперь у него есть настоящий пистолет.

Вон он - на тумбочке в изголовье лежит.

А это, значит, Мария, ее голос был слышен - она еще где-то в ратуше работает. Или в мэрии... В общем, в администрации местной. У них вот эта самая квартира, где он сейчас. На кухне у них сидели втроем и разговаривали, обедая после прогулки на рынок. Был борщ - так они называли этот странный красный овощной суп, было еще вкусное жареное мясо. Жирное перченое жареное мясо с овощами. И была водка. Холодная и прозрачная, совсем не вкусная. Но ее и пили не для вкуса, не медленными глотками потихоньку после еды, медленно разговаривая, побалтывая высокими стаканами, в которых звякает постепенно тающий лед... Кстати, а это воспоминание откуда? Где так странно пьют водку? Что вообще происходит и почему так странно и выборочно работает память? Зачем вообще и откуда он приехал в этот самый Райхштадт? В Мир-город этот - зачем? И приехал ли? Карл ведь говорил, что нет никакого движения по железной дороге. На вокзале - второй городской рынок. Так может, все это какой-то длинный и утомительный сон, а он, Карл Иероним Фридрих фон и так далее... Какое, кстати, странное имя. А им я назвался как раз вторым именем.

- Проснулся, гость? Выходи на кухню, - махнул от двери рукой хозяин. - Будем еще разговаривать. Будем настоящее с будущим обсуждать.

- Какое еще будущее? Какое, так его и перетак, будущее? - простонал, картинно напоказ хватаясь обеими руками за голову, Иеро. - Чем ты меня напоил, убийца?

- Но ты все еще жив, - резонно отметил тот. - Значит, питье было правильное.

- Правильное, правильное...

Он прикрыл глаза ладонью в жесте отчаяния и боли, застонал напоказ:

- Кто я? Где я?

- Ты - наш гость. Мы живем в Мир-городе, в Райхштадте, если по-новому.

- К черту подробности! На какой планете?

Карл смеялся, хлопал в ладоши:

- На нашей, на нашей. Планета Земля, ноль тринадцать в тентуре, налево от Большой Медведицы.

И все слова казались знакомыми, такими, по которым опознают свой - своих.

- Все в порядке, гость?

- Да? А этот кошмар?

- О! Тебе снился сон? - заинтересовался Карл. - Чей? Расскажешь? А то все скрывают обычно - не принято, мол...

С тем туманом в город пришли чужие сны. Вернее, они были не совсем чужие, не со стороны откуда-то, не из космоса. Как раньше бабки говорили, укладывая внуков спать у себя на стареньких скрипучих уютных диванах:

- Спишь на новом месте, приснись жених невесте, а невеста - жениху.

И говорят, некоторым даже снилось такое, наговоренное. Мальчикам - невесты, девочкам - женихи. А теперь любой сон не в своей постели мог оказаться чужим. Системы не было, поэтому психиатры и психологи не могли сказать, что и откуда. Но поначалу очереди к ним выстроились большие. А еще психиатров возили на черных машинах ночью в самые богатые семьи. Потому что случалось всякое, о чем не всегда можно было поговорить даже с близким человеком. А вот с врачом, да еще предупредив, что тот, кто болтает, долго не живет, как и вся его семья, можно было и поговорить. Без свидетелей, один на один. Хотя, что там, казалось бы, страшного, если приснился мужику сон его любовницы? Уснул он у нее, понимаешь, сразу после успешного и приятного дежурного секса. Вот и приснился ее сон. А теперь с женой просто не может. И с любовницей - тоже теперь не может. Все ему видятся огромные негры и всякая такая фигня... Такая вот, в общем...

Было это или не было - теперь никто точно не скажет. Где те психологи и психиатры? Ищи-свищи... Но так говорит народ, что были случаи самые разные и самые странные. И именно женские сны мужчинам приснившиеся - оказались страшнее всего.

Выход нашелся быстро и самый простой: спали теперь только в своих постелях. На привычных местах. Дома. Меньше стали ходить по гостям. Режим вдруг появился. Порядок какой-то. И если в разгар дружеской пирушки кто-то, взглянув на часы, поднимался из-за стола, все понимали, кивали сочувственно: режим, понятное дело. Мужику идти надо домой. Далеко идти. Спать пора ложиться.

Кстати, и компаний пьяных на улицах, может, потому и не стало? А может, и не только потому...

...

Иеро пил чай, макая толстые пышные блины в сладкое сгущенное молоко. Когда он попробовал есть блины привычно с помощью ножа и вилки, хозяева посмеялись, но по-доброму. И научили, как правильно. Свернуть трубочкой, макнуть в блюдце, откусить, запить чаем. А руки, смеялись они, потом помоешь. Разве так трудно руки помыть? На воду пока лимитов не вводили. На реке стоим, не в пустыне Сахаре.

- А почему - Сахаре? - заинтересовался гость.

Его многое интересовало, и вопросы возникали один за другим по самым разным поводам. Вот и тут - почему, собственно, Сахара, а не Калахари какая-нибудь для примера или Кара-Кум?

- Ну-у-у..., - Мария посмотрела на Карла, ожидая помощи; тот только плечами дернул. - Ну-у-у... Просто. Так всегда говорили - как в Сахаре. Это не политическое какое-нибудь и не география. Со школы, наверное.

- Ага, ага, - покивал Иеро. - А насчет снов, кстати, это ведь очень интересно. Это исследовать надо такое явление. Ученые нужны. Потому что с точки зрения научной такого быть просто не может. Ну не смотрят нигде и никогда чужих снов. Сон - это ведь в твоей собственной голове, а не откуда-то снаружи. Не выходит он из головы наружу лучами ии волнами, не сохраняется где-то, не отражается назад, не попадает в чужой мозг. Тем более сон, которого еще никто не видел. Не бывает такого... Не зафиксировано.

- А туман такой бывает, как у нас?

- И тумана такого не бывает. Вот еще и его надо как-то исследовать и понять. И мне кажется, я тут дя этого и нахожусь. Наверное.

Он скатал еще один блин, посмотрел на банку сгущенки - можно, мол? Маша сама щедро через край налила ему в блюдце густую желтоватую массу, слизала каплю с края.

- Ты ешь, ешь. Гостя накормить надо - потом только с ним разговаривать. Это меня еще бабушка учила, когда я совсем маленькая была.