Миргород

- Спуститесь, пожалуйста, - вежливо сказал один из них.

А второй сделал два шага в сторону и напоказ сунул руку за пазуху.

Что там у него? Оружие, похоже? Серьезно они подходят к разговорам с неизвестными...

- Слушаю вас, - прикоснулся вежливо к полям своей шляпы, купленной буквально пару часов назад, Карл. - Какие-то проблемы?

- Представьтесь, медленно предъявите свое оружие, документы на него, и имейте в виду, что предупреждений не будет - мы стреляем только на поражение.

Карл подумал, что ссора с властями в первый же день никак не входит в его намерения. А это, судя по спокойной уверенности, именно какие-то местные власти. Вернее, представители властей. Интересно, почему, если это полиция или еще какая-то государственная структура, то не в форме, как обычно бывает?

- Иеро Вандерер, - он еще раз коснулся двумя пальцами полей шляпы. - Приезжий. Не вооружен.

- Это вам минус, уважаемый Иеро. Закон надо соблюдать, даже если вы последовательный пацифист. Не дух соблюдать, но саму букву закона.

- Я что-то нарушил? - удивился Карл.

- А вот это мы сейчас и выясняем как раз: что именно вы нарушили и на сколько.

Он сказал - на сколько. Не "насколько", а четко выделяя именно два слова. То есть, на сколько, на какую именно сумму, так ведь получается? Они тут продажные все, что ли?

- И на сколько же?

"Серые" смотрели без выражения одинаковыми оловянными глазами из тени, создаваемой шляпами.

- Двести, - сказал после паузы тот, что выглядел старше.

А получив вынутые из кожаного бумажника две цветные банкноты:

- И не нарушайте больше, господин Вандерер. Считайте это первым и последним дружеским предупреждением. Помните, мы внимательно следим за порядком в городе. Можете быть свободны.

Карл уходил в сторону центра посередине бывшего широкого проспекта, упирающегося за спиной в степь и туман.

- А можно было и пострелять, повеселиться..., - протянул один из "серых", тот, что был моложе на вид. - Поиграли бы с ним чуток. Опять же тренировка какая-никакая. Ну, и деньги. Видел кошелек? Раз он все равно без пушки...

- Ну и дурак же ты еще. Видишь, как он одет, как держится? Как стоит, наконец, как разговаривает, как в глаза смотрит - видишь? Голова притом бритая. Наверняка кто-то из центровых. А мы тут его очень удачно прихватили и наказали как бы за нарушение порядка. Все вышло и по закону, и по понятиям. Но - не стреляли и не своевольничали. Никакого беспредела. Нам это будет только в плюс. Пусть с ним другие разбираются. Центровые, они - сам знаешь... Ты вот тут возникнешь перед таким лишний раз, голос поднимешь, а у него, может, как раз охрана, вон там, за руинами.

- Я лично никого не заметил.

- На то она и охрана у центрового, чтобы ты ее не замечал, пока не надо. А моргнул бы он? Или там платок вынул, чтобы лоб отереть, или еще какой знак подал? Вот и нет тебя... И меня с тобой заодно. А так - все честь по чести. Ну, все. Разговоры окончены. Двигаемся по маршруту.

Они медленно двинулись дальше. А Карл успел еще обернуться на ходу и зафиксировать в памяти картину: рыжие от битого кирпича и желто-зеленые от травы и повилики холмы щебня, обрамляющие с двух сторон четкий кадр - белая стена тумана, как белый холст, два одинаковых силуэта, высвеченных солнцем, бросающим перед ними две длинные тени на пустую дорогу. Ему показалось что-то неправильным, и он на ходу придумал, что картина должна быть такая: темная ночь, черные в темноте кучи щебня, лучи прожекторов, перекрещивающиеся на этом белом, и фигура тут должна быть всего одна. Прямо посередине дороги. Темная на белом фоне. Одиночество - вот смысл такой картины. Кто бы только нарисовал?

***

- Иеро Вандерер? Да, конечно, я все помню! Еще бы мне не помнить, если я был практически первым человеком, заговорившим с ним в нашем городе! Он поселился в этой самой гостинице и в тот самый день, когда пришел в наш город! Сразу сюда к нам пришел, понимаете? Не к кому-то - именно к нам! Путник знал, где можно остановиться. Его номер тогда был на втором этаже. Кстати, вы можете осмотреть его за очень небольшую плату. Да, спасибо. Марк проводит вас, если желаете. Марк! Где тебя черти носят? Покажи господам двадцать первый номер. И не выдумывай там ничего лишнего, а то знаю я твои сказочки!

А он, Марк, вовсе и не выдумывал ничего. Он, между прочим, лично отводил господина Иеронимуса в этот вот номер. И господин Вандерер даже дал монетку за работу. Всего два цента - но это же от самого Путника! Марк просверлил дырку и сделал себе настоящий амулет, на счастье. Вот, можете посмотреть. Блестит, как новая? Так Марк начищает ее каждый день! Это же память! Бархоткой натирает, осторожно. Начищает и вспоминает, как сам вел героя по этой лестнице и нес его саквояж. Что? Да, у него был такой небольшой красный саквояж. Нет, не слишком тяжелый. Вот чемодан, который ему оставили друзья - тот был большой и тяжелый. Тот уже носильщик поднимал. А вот саквояж Марк нес до самого стола сам. Нет, ничего в нем не звякало. Пахло? Ну, кожей - чем может пахнуть красивый, под старину, кожаный саквояж. И вот, два цента от самого Иеро. Продать вам монету? Это же память, господа, как вы не понимаете? Единственная память о посещении города господином Иеро Вандерером! И эта память принадлежит лично мне, Марку Кузнецки. Все мальчишки города завидуют моему амулету. А мне с ним везет теперь всегда и во всем. Хоть в школе, если не успел выучить уроки, хоть в разных играх. Сколько-сколько? Господа, да вы просто смеетесь над Марком? Думаете, если он еще школьник, так он не знает настоящую цену вещам? Тем более таким, совершенно уникальным! Ну, хорошо, хорошо... Вы так настойчивы и так убедительны. Но как же я-то теперь без амулета? И что я скажу мальчишкам? А? Что сделал хороший бизнес? И пусть теперь завидуют? И то, правда. Значит, из рук в руки, господа. Ваши деньги против моего амулета. Сделка совершена при свидетелях. Недовольных нет.

- Ну, что, паршивец, опять продавал гостям свой двухцентовик? Продавал, продавал. Я же по времени смотрел, сколько ты с ними там находился. Ну, давай, делись теперь. Кто грабитель? Я грабитель? Я твой учитель жизни! Я - твой родной дядя! Ну, ладно, пусть двоюродный, тем более... Ладно-ладно, не ругайся ты, племянничек. Не надо жадничать. Я даю тебе работу. Она совсем не трудная, правда? Ты обманываешь туристов. Мы должны работать вместе, заодно. Так? Ну, вот. Так, значит, и запишем. Хе-хе... Надеюсь, это у тебя был не самый последний двухцентовик от нашего Иеро? Нет? Ах, ты жулик, ах, ты мошенник... Но - молодец. Уважаю. Понимаешь толк в бизнесе. Иди пока, отдыхай. Но не очень далеко, чтобы по первому же звонку - сразу сюда! Чтобы одна нога еще была там, а другая - уже здесь!

--

Глава 4. Встреча

- ...Походка подпрыгивающая. Это означает, что человек энергичен, постоянно в тонусе, легко несет свое тело, буквально подлетает вверх. Обычно у таких людей хорошее настроение. Они добры, веселы, при встрече с неприятностью - например, труп на дороге - пытаются вмешаться, оказать, например, помощь и так далее. Вместе с тем, часто у имеющих подпрыгивающую походку небольшой вес. То есть, в прямом столкновении они неустойчивы, хотя и упорны.

Пожилой, но еще крепкий - проверено многими лично - преподаватель прохаживался между столами, за которыми поодиночке сидели румяные после рукопашной курсанты.

- Походка приседающая. На фоне толпы, кстати, и "попрыгунчиков" и тех, что "вприсядку", достаточно легко высмотреть. Так и мелькают шляпы - вверх-вниз, вверх-вниз... По тем, кто приседает на ходу, два варианта могут быть. Тут уж смотреть придется. Первый - это просто старый человек с ослабленными мышцами и связками, с больными коленями - он идет, как будто на лыжах едет, приседая на каждом ходу. Он не сам приседает - просто ноги его подводят. Но может быть, наблюдаемый просто в состоянии ожидания. Он ожидает нападения, и поэтому все время в напряжении. Он в тонусе. Он чуть на полусогнутых, как зверь. Постоянно готов к прыжку, к ответному удару. Опять же, с ног сбить тяжелее - такой крепче вбит в землю. С таким, если готов, придется помучиться, потолкаться.