Страница 18 из 21
Установление деспотической формы правления в государстве III династии Ура было неизбежно по меньшей мере по нескольким причинам. Во-первых, возврат к древнешумерскому самоуправлению отдельных номов не был возможен из-за необходимости ремонта запущенной и полуразрушенной за годы векового господства кутиев ирригационной системы. Организовать столь масштабные строительные работы, к тому же скоординированные между отдельными номами, разрозненным городским общинам было не под силу – это была задача, с которой мог справиться лишь централизованный бюрократический аппарат.
Действительно, первые мероприятия Ур-Намму, предпринятые им в сфере внутренней политики, касались ремонта, восстановления и расширения пришедшей в упадок ирригационной сети. В этом он продолжил деятельность своего предшественника Утухенгаля, погибшего, как мы помним, во время осмотра и проверки плотины на строящемся канале. При Ур-Намму было сооружено множество новых оросительных и мелиоративных каналов в Ниппуре, Лагаше, Эреду и, конечно же, столичном Уре. Правитель прославился как выдающийся строитель, заботящийся о благополучии вверенной ему богами страны – один лишь перечень построенных при нем сооружений поражает воображение. Многочисленные строительные надписи царя гласят: «Во славу владычицы своей Нингал Ур-Намму, могучий муж, царь Ура, царь Шумера и Аккада, воздвиг сей великолепный Ги-пар», «Во славу благородной владычицы Инанны… Ур-Намму воздвиг Эш-бур, возлюбленный ею храм», «Во славу Нанна Владыки Небес…», «Во славу Ану, царя богов…», «Во славу Нин-э-гал, владычицы своей…». В собрании Библиотеки Пирпонта Моргана в Нью-Йорке хранится найденная в Ниппуре бронзовая статуэтка, изображающая Ур-Намму в образе строителя с большой корзиной глины, предназначенной для изготовления строительного раствора, на голове. Деяния отца достойно продолжил его преемник Шульги, в гимне в честь которого сказано: «Я царь четырех сторон света, пастырь черноголовых, герой и бог стран… Я укрепил дороги и строил крепости, неподалеку от них заложил сады, создал там места покоя, к которых велел поселиться доверенным людям».
Ур-Намму так много строил, что во время раскопок Ура, проводившихся Леонардом Вулли, кирпичи с именем основателя ІІІ династии Ура стали наиболее массовой строительной находкой. Это привело даже к одному забавному курьезу, так описанному Эдвардом Кьера: «Во время раскопок Ура Халдейского сэр Леонард Вулли, который возглавлял экспедицию, отдал рабочим распоряжение сохранять все кирпичи с надписями до тех пор, пока их не посмотрит специалист. Если надпись оказывалась новой или чем-то интересной, кирпич у рабочего забирали, а ему давали бакшиш, что-то около четырех центов. Конечно, рабочие очень заботились о том, чтобы не пропустить подобные кирпичи и настаивали на изучении своих находок. Так вот, один из ранних царей Ура Ур-Намму вел широкое строительство, но для великого множества кирпичей он использовал одну стереотипную формулу со своим именем. Поэтому кирпичи с его клеймом ничего не стоили и не приносили рабочим вознаграждения. Расхаживая по раскопкам и рассматривая надписи мы почти всякий раз произносили «Ур-Намму», что в переводе на язык землекопа означало просто «бакшиша не будет». Забавно было наблюдать за реакцией рабочих. Они обзывали Ур-Намму всевозможными прозвищами, которые здесь нельзя повторить. Царь, наверное, очень бы удивился, узнай он, какие «похвалы» стяжал он от далеких потомков за свои труды».
Вторым фактором, подталкивавшим шумеро-аккадское общество к установлению единовластного правления, было хорошо усвоенное политико-идеологическое наследие аккадской династии Саргонидов, которое в условиях победы над оккупантами и восстановления контроля над всем Двуречьем неизбежно вели правителей по пути создания централизованной монархии. В какой-то степени Ур-Намму и его сын Шульги оказались такими же заложниками ситуации, как и, в свое время, Гудеа, только, в отличие от последнего, с обратным знаком. Действительно, точно так же как Гудеа в условиях своего зависимого от кутиев положения вынужден был прибегать к старошумерским раннединастическим практикам делегирования власти на места, своеобразного самоуничижения и «размазывания ответственности», Ур-Намму и его преемники должны были, изгнав завоевателей, принять на себя ответственность за судьбу освобожденной ими страны. При этом они имели возможность опираться на достижения как Саргонидов, так и самого Гудеа – в подавляющем большинстве случаев отдельные городские общины уже были в прошлом поставлены под контроль назначавшихся сверху чиновников и утратили традиции самоуправления.
В-третьих, немаловажной была проблема доверия к местным общинам, знати и жречеству, долгие десятилетия находившимся под властью оккупантов. Не встанут ли они вновь, вскоре после освобождения, на сторону изгнанного врага, не приведут ли назад его или новых захватчиков? Эти опасения были тем более актуальны, что со времени царей ІІІ династии Ура на Двуречье усилился натиск племен марту (западных) – ветви ханаанейских племен, которые в будущем станут известны под именем амореев. Уже тексты времен правления Гудеа упоминают об этих народах, описывая их как «диких жителей гор, которым чужды города и выращивание хлеба». В другом месте об этом диком кочевом народе сказано, что он «ест сырое мясо, всю жизнь не знает, что такое дом, а умерев, остается непогребённым».
В-четвертых, в установлении твердой власти из единого центра были заинтересованы и сами местные общины. Разоренные предшествующей оккупацией, войнами и набегами они во многих случаях были попросту неспособны возродить раннединастическую, старошумерскую систему управления собственным номом, которая, к тому же была основательно подзабыта за долгие десятилетия правления Аккадской династии Саргонидов и оккупации захватчиков-кутиев. Воссоздание централизованной модели управления Двуречьем было крайне выгодно для местного населения, которое видело в этом не только залог возрождения страны, но и собственного благополучия. Эти надежды общинников на нормализацию жизни при установлении твердой власти оказались отчасти оправданы. Новой династией был наведен жесткий порядок, обеспечена безопасность на всей территории страны, а не только в отдельных городах. Прекратившиеся войны между номами и утверждение мира во всем Двуречье способствовало расселению жителей за пределы городов, возрождению деревенской жизни. Впервые, спустя многие столетия после Протописьменного периода, археологи фиксируют в это время появление по всей территории государства многочисленных поселений деревенского типа. Они основываются вдоль берегов обеих рек и крупных магистральных каналов, их жители вновь осваивают заброшенные ранее земли, расширяют сеть мелких каналов, увеличивая посевные площади. Скорее всего, эти деревни представляли собой укрепленные большесемейные поселения, называвшиеся по-шумерски э-дуру. Установившийся в стране покой нашел отражение и в литературных произведениях того времени. К примеру, в гимне царю Шульги сказано:
Наконец, в-пятых, многие обедневшие храмовые служащие, представители знатных родов и даже простые зажиточные общинники вполне обоснованно надеялись и имели возможность получить в отстраиваемой сверху державе хлебные посты разного рода управленцев, администраторов, надсмотрщиков государственно-храмовых хозяйств. Это обеспечивало широкую народную поддержку и Утухенгалю, и Ур-Намму с Шульги. Таким образом, повторение пройденного Саргоном Древним пути по централизации страны на новом этапе было для Двуречья насущной необходимостью и исторической закономерностью. Сложившаяся после изгнания кутиев ситуация неумолимо вела шумеро-аккадское общество по пути создания деспотического централизованного государства с неограниченной властью стоявшего в его главе монарха.