Византийская принцесса

Теадора неуверенно открыла глаза в полной тишине. Мужчина лежал на боку, опираясь на локоть, и смотрел на нее. Его темные глаза были полны восхищения, лицо освещала улыбка. На мгновение Теадора растерялась. Где Мурад? Кто этот старик? Потом к ней вернулось чувство реальности, и она чуть было не зарыдала в голос.

– Ты великолепна! – воскликнул султан. – Поразительно, что невинная девушка может так глубоко чувствовать и быть такой страстной! Аллах свидетель, я тебя обожаю, моя маленькая новобрачная! Те-адора! Те-адора! Кажется, я начинаю в тебя влюбляться!

Он заключил ее в объятия и принялся жадно целовать. Его руки не могли оставаться неподвижными: ласкали и мяли ее груди, ягодицы… и он стал быстро возбуждаться. И опять он искал ее теплоты, а она не могла ему отказать, так же как не могла отрицать и собственную страсть. Теадора ненавидела себя за это.

Позже султан вызвал слуг и приказал подать напитки.

– Моя малышка, я позабочусь, чтобы у тебя были лучшие учителя. Ты создана для любви. – Он отпил фруктового шербета и продолжил: – О, моя милая жена, как же ты мне нравишься! Должен признаться, я в восторге: не ожидал, что в тебе столько огня. Ты принадлежишь мне, моя обожаемая Теадора! Ты моя, только моя!

В его голосе так явственно слышалось эхо голоса Мурада, что Теадора поежилась. Он даже говорил почти теми же самыми словами.

Султан обнял ее свободной рукой и восторженно произнес:

– Я у твоих ног, моя прекрасная Адора! Ты моя, Адора!

Это слово, казалось, вырвалось у него случайно, но когда потрясенная Теадора посмотрела ему в глаза, его лицо выражало лишь обожание.

– Почему ты меня так называешь?

– Потому… – Султан наклонился и нежно коснулся губами ее груди. – Потому что ты прелестна.

К глазам подступили слезы, и Теадора быстро заморгала, стряхивая их. Какая ирония судьбы: сын – копия отца, даже язык любви у них один и тот же. Она попалась, как птичка в силки, и никто ей не поможет, со вздохом подумала Теадора. Она жена султана и должна выбросить принца Мурада из головы, сосредоточившись на том, чтобы подарить мужу сына, а отцу – внука, который обеспечит Иоанну Кантакузину кровное родство с султаном Орханом. Она Теадора Кантакузин, византийская принцесса, и непременно исполнит свой долг, а еще – жена султана, и знает свою судьбу.

Теадора тихо сидела у журчащего изразцового фонтана и шила. В искрящейся пузырьками воде гонялись друг за другом золотые рыбки с пышными хвостами. Вишня и миндаль стояли в цвету, на клумбах, обрамленных голубыми гиацинтами, вовсю цвели белые и желтые тюльпаны.

Айрис, сидевшая рядом с ней, прошипела:

– Голубка и старая ворона идут сюда с ежедневным визитом.

– Тише! – мягко пожурила ее Теадора, но закусила губу, чтобы не рассмеяться.

– Добрый день, Теадора.

– Добрый день, Теадора.

– И вам обеим доброго дня, госпожа Анастасия и госпожа Нилуфер. Садитесь, прошу вас. Айрис, распорядись, чтобы принесли напитки.

Две старших жены устроились на мягких оттоманках. Нилуфер достала из широких рукавов туники вышивание. Анастасия, уставившись на большой живот Теадоры, заметила:

– Какой крупный ребенок! А ведь ходить тебе еще два месяца! Будет чудо, если ты в родах не порвешься на части.

Теадора так побледнела, что Нилуфер поспешила возразить:

– Какая чушь! Я была похожа на слона, когда носила Мурада, Сулеймана и Фатиму, но это все воды, потому что все они родились не крупнее обычного. – Похлопав Теадору по руке, она добавила: – Дитя мое, все идет хорошо. Я уверена, что у тебя родится красивый здоровый малыш.

Теадора с благодарностью посмотрела на мать Мурада, потом перевела ледяной взгляд на Анастасию и сказала ровным голосом:

– Я совершенно спокойна – и за себя, и за моего сына.

В это время вернулась Айрис с подносом. Всего разговора она не слышала, но и того, что успела услышать, оказалось достаточно, чтобы рассердиться. Разливая напитки, она якобы случайно споткнулась, кувшин на подносе накренился, и его содержимое пролилось на подол платья Анастасии. Холодная липкая жидкость просочилась сквозь роскошное одеяние первой жены султана, та вскочила и завизжала:

– Неуклюжая дура! Ты сделала это нарочно! Я прикажу тебя выпороть!

– Вы не сделаете ничего подобного, – холодно возразила Теадора. – Во-первых, рабыня моя, а во-вторых, это вышло случайно. Айрис, попроси прощения у госпожи Анастасии.

Айрис опустилась на колени и склонила голову.

– О да, моя госпожа, я прошу прощения!

– Ну вот, – удовлетворенно кивнула Теадора, так словно это все решило, затем позвала других рабынь. – Девушки, поспешите, не то платье госпожи Анастасии будет совсем испорчено.

Она подняла взгляд на Нилуфер и увидела в ее глазах не только едва сдерживаемое веселье, но и восхищение. Если во дворце и был кто-то, кроме Айрис, кого Теадора могла считать своим другом, то это вторая жена султана. Как только Нилуфер встретилась с византийской принцессой во плоти, ее мнение о девушке сразу же в корне изменилось. Теадора словно заменила ей родную любимую дочь, которая вышла замуж за самаркандского принца и теперь жила так далеко, что вряд ли они еще когда-нибудь с ней встретятся. Если бы не доброта Нилуфер, у Теадоры вполне мог бы случиться выкидыш, потому что Анастасия всячески пыталась ее поддеть, напугать, словно получала от этого извращенное удовольствие.

Рабыни губками собрали с платья Анастасии липкий шербет, смыли его следы холодной водой и растянули подол платья на ее ногах, чтобы ткань высохла. И так случилось, что именно в этот момент султан Орхан с двумя любимыми сыновьями пришел проведать Теадору. Теперь, когда Теадоре не нужно было утолять ненасытный любовный аппетит султана, она стала относиться к нему дружелюбно. Первые четыре месяца он проводил с ней пять ночей в неделю, а две оставшихся он, согласно законам Корана, посвящал другим женам. За эти месяцы образование Теадоры значительно повысилось. Орхан, как и обещал, прислал к ней лучших наставников, какие только были в его гареме. Эти устрашающего вида дамы столько рассказывали ей об искусстве любви и демонстрировали на практике, что Теадора уже думала, ее больше ничто не способно шокировать или хотя бы удивить, однако муж, воздав должное ее новым умениям, научил ее такому, о чем наставницы даже не заикались, и Теадора обнаружила, что все еще способна краснеть.

Когда султан с сыновьями шел к дамам через сад, сердце Теадоры едва не выскочило из груди: по левую руку от отца шел Мурад. Она не видела его с их последней ночи в саду монастыря Святой Екатерины. Мурад смотрел не на нее, а на мать, но Теадоре казалось, что это ему дается ценой значительных усилий. Нилуфер, увидев обоих сыновей, с радостным возгласом встала им навстречу и открыла свои объятия.

По правую руку от султана шел его наследник, принц Сулейман. С тех пор как вошла в дом Орхана, Теадора часто встречала этого молодого человека в разных ситуациях. Это был высокий красивый мужчина с темными волосами, оливковой, как у отца, кожей и такими же глазами, как у брата. В отличие от остальных членов семьи он был открыт, жизнерадостен и обаятелен. К третьей жене своего отца он относился так, как если бы она была его любимой младшей сестрой.

Все трое подошли к женщинам, Мурад наклонился поцеловать мать, Орхан обнял Теадору, потом повернулся к Мураду и произнес:

– Сын мой, подойди и познакомься с моей дорогой Адорой. Ну разве она не прелесть? То, что нужно, чтобы согреть старика в холодную ночь! – Он усмехнулся и нежно погладил Теадору по животу. – Однако я не так уж стар, раз все еще способен посадить хорошее семя в плодородную почву.

– Ты счастливчик, отец, – напряженно ответил Мурад и слегка поклонился Теадоре, а когда выпрямился и их взгляды встретились, она прочла в его взгляде холодное презрение. – Принцесса, вы так уверены, что мой отец подарил вам именно сына?

В его голосе слышалась насмешка, и на мгновение Теадора почувствовала дурноту, словно перед обмороком, но, глубоко вздохнув и успокоившись, с гордо поднятой головой проговорила: