Византийская принцесса

– Айрис, ты бывала в этом дворце. Как там все устроено? Будет у меня возможность уединиться или все женщины живут вместе?

– Женщинам отведена отдельная часть дворца, но у жен и фавориток султана есть собственные апартаменты. Главный евнух назначил меня старшей служанкой, но вам дадут и других рабов и евнухов – этого требует ваше положение.

– Как думаешь, Айрис, им можно доверять?

– Нет! Все они будут шпионить за нами для своих хозяев. Какое-то время нам придется их терпеть: до тех пор пока не сможем подобрать себе нужных людей сами, – но не бойтесь, принцесса, я вас не дам в обиду.

Паланкин остановился, занавеси раздвинули, и Теадора увидела внутренний двор, вымощенный плиткой.

Появился Али Яхия, помог ей выйти и произнес:

– Прошу вас, принцесса, следуйте за мной.

Миновав целый лабиринт коридоров и переходов, евнух наконец остановился перед резной дверью, открыл ее, и они оказались в маленькой комнате.

– Принцесса, вот ваши апартаменты: за этой комнатой – спальня.

Айрис огляделась, не веря своим глазам. Ее хозяйке отведено всего две маленьких комнатки? Она быстро помолилась про себя, прося Господа дать ей дожить до завтра, и накинулась на евнуха:

– Что же, по-твоему, моя хозяйка какая-нибудь рабыня? Эти каморки не годятся даже для собаки, не говоря уже о дочери императора! Две клетушки с зарешеченными оконцами, выходящими во внутренний двор? А где сад? Где ее слуги?

– Твоя госпожа пока еще не заслужила милость моего хозяина.

– Моя госпожа и не должна ничего добиваться! – дерзко ответила Айрис. – Она дочь императора! Да даже у ее служанок в монастыре Святой Екатерины было жилье приличнее этого! Не знаю, понравится ли султану брачная ночь, если невеста начнет жаловаться на неудобства.

Али Яхия почувствовал себя неуютно: конечно, весьма сомнительно, что эта неопытная девочка способна доставить удовольствие его пресыщенному хозяину, – но все-таки такое нельзя исключать. И если это произойдет…

– Айрис, ты еще раз доказала, что я не ошибся, назначив тебя на эту должность, – проговорил он кисло. – Это всего лишь то место, где твоя госпожа может отдохнуть. Нам было необходимо привезти ее во дворец именно сегодня, а покои не успели подготовить. Еще максимум час, и она сможет туда перейти. Я прикажу служанке принести пока что-нибудь перекусить.

– Пф-ф! – фыркнула Айрис, когда евнух, собрав остатки чувства собственного достоинства, поспешно удалился. – Ловко этот змей выкрутился.

– Это не имеет значения, – тихо сказала Теадора.

– Очень даже имеет! Дитя мое, что бы ни случилось, не забывайте, что вы Теадора Кантакузин, дочь императора Иоанна. В этом дворце держите голову высоко, иначе над вами возьмут верх те, кто ниже вас по положению.

Не прошло и часа, как их привели в просторные апартаменты из шести больших светлых комнат, с собственным ухоженным садом, огороженным стенами, с которых открывался прекрасный вид на горы. В саду журчали фонтаны, выложенные плиткой. Отметив, что им выделили дюжину рабынь и двух негров-евнухов, Айрис высокомерно заявила:

– Моя госпожа вполне удовлетворена.

Али Яхия кивнул.

– Немедля веди свою госпожу к банщице: на подготовку к сегодняшней ночи уйдет весь остаток дня.

Обычно в банях гарема было шумно и многолюдно, но сегодня все женщины собрались смотреть представление старого египетского фокусника. Банщица коротко приветствовала Теадору и сразу принялась за дело. Совершенно ошеломленная, принцесса и опомниться не успела, как ее уже раздели донага и тщательно осмотрели со всех сторон. Самые интимные части ее тела сжимали, раздвигали, ощупывали, даже нюхали, чтобы проверить, нет ли у нее какой болезни. Теадора покраснела до корней волос как от возмущения, так и от стыда, но изменить что-либо была не в силах. Наконец банщица, с удовлетворенным видом отступив на шаг, заявила:

– Ваше высочество, ваше тело безупречно и здорово. Вы свежи, как едва распустившаяся роза, и это радует, потому что султан не терпит даже малейших изъянов. Теперь мы можем продолжить.

Теадора едва не рассмеялась. Они все так переживают, угодит ли она султану, тогда как ей самой это совершенно безразлично. Ей хотелось только одного: снова оказаться в монастырском фруктовом саду с Мурадом. Она снова и снова повторяла мысленно его имя, а банщица тем временем нанесла на все участки ее тела, где росли волосы, какую-то розовую пасту с ароматом миндаля.

Теадора не знала, что практически напротив бань для гарема в другой части дома находятся бани для мужчин. И пока она молча терпела осмотр и остальные манипуляции, в парилке на мужской половине два любимых сына султана Орхана, Сулейман и Мурад, сидели за дружеской беседой.

– До меня дошли слухи, что Иоанну Кантакузину нужна наша помощь в борьбе против его зятя. Это правда? – спросил Мурад.

– Да, правда, – ответил Сулейман. – Вот почему сегодня ночью будет наконец осуществлен брак отца с их принцессой.

У Мурада от услышанного закружилась голова, а его брат, ни о чем не догадываясь, продолжил:

– Старик мог бы оставить девушку в монастыре, но ее отец настоял, чтобы были выполнены все пункты брачного договора. Ну и не последнюю роль сыграла перспектива получить оставшуюся часть приданого маленькой византийки, а это, кроме золота, Цимпа. Крепостью отец отправит командовать меня. Не хочешь ко мне присоединиться?

– А что, принцесса уже здесь? – поинтересовался Мурад, постаравшись не выдать истинных чувств.

– Да, она хорошенькая, хотя, на мой вкус, слишком худая и бледная: я видел ее мельком сегодня утром, – когда только их привезли. Небось напугана, бедная девочка. Что ж, к утру ее приручат: наш отец хоть и старый, но все еще способен заставить женщину стонать от удовольствия и умолять о большем. Как думаешь, брат, мы сможем так же долго сохранять мужскую силу?

– Да-да, – невпопад пробормотал Мурад, все мысли которого в этот момент занимала Теадора, его дорогая голубка, его любимая.

А Сулейман никак не унимался:

– Леди Анастасия говорит, что принцесса, вероятно, сама подтолкнула своего отца в надежде улучшить свое положение, ведь все Кантакузины очень амбициозные.

– С меня, пожалуй, хватит, – сказал Мурад, вставая.

Едва покинув парилку, он поспешно схватил таз, и его вырвало.

– Наверное, рыба была несвежая, черт бы ее побрал! – пробормотал принц, сунув таз в руки подбежавшему рабу, потом ополоснул рот мятной водой, оделся и направился в апартаменты матери.

К своему немалому удивлению, Мурад застал Анастасию и Нилуфер вместе и, не церемонясь, без предисловий, спросил:

– Это правда? Правда, что старый распутник сегодня намерен провести ночь с этой византийской принцессой?

– Да, – ответила Нилуфер, все еще красивая в свои сорок с лишним лет, с волосами цвета пшеницы, по-прежнему блестевшими на солнце золотом, и янтарного оттенка глазами, сохранившими яркость, но теперь и светившимися мудростью. – Мы с Анастасией как раз обсуждали этот очень неожиданный поворот событий и думали, как нам быть.

– Эта девушка честолюбива, – вступила в беседу мать Ибрагима, – как и все Кантакузины, корыстна. Уж мне ли не знать: как-никак император – мой кузен. Ясно, что девчонке стало скучно в монастыре, вот она и пожаловалась отцу. Только не знает, глупышка, что после ночи с Орханом может пожалеть, что там и не осталась.

Анастасия рассмеялась, и Мурад окинул женщину, которая всегда была его врагом, неприязненным взглядом. Миниатюрная Анастасия была на десять лет старше его матери, с седыми волосами, отливавшими сталью, и такими глазами… Ему никогда не приходилось видеть других столь же холодных глаз.

– Как вышло, что вы после стольких лет вражды стали союзницами? – спросил он с усмешкой.

– Всему виной новая жена твоего отца, – жестко, не покривив душой, ответила Анастасия.

– Но ведь он женился на ней несколько лет назад, и тогда это вас не волновало. Что же изменилось? Отчего вы с моей матерью вдруг стали закадычными подругами?