Vigilance

- Гибели сына наместника мы тебе не простим, шлюха ферелденская! – крикнула женщина из толпы, и горожане отозвались согласным ревом.

В отличие от всех присутствующих, церковница была спокойна. Толпа была взвинчена, спутники Хоук явно нервничали; даже эльфы-наблюдатели были смущены творившимся – но не сама Петрис. После рева ненадолго воцарилась тишина: не выдержав, ее нарушил Себастьян.

- Невероятно! – воскликнул он. Голос его дрожал от гнева. – Мать Петрис, вы хоть понимаете, что вы натворили? Все это неизбежно приведет к войне с кунари! И виновата в этом будет… Андрасте милосердная, да чем вам только не угодила Хоук! Вы пытаетесь очернить ее имя! Вы… Хоук… – Он вдруг обернулся к ферелденке, совершенно растерянный. – Ты, должно быть, думаешь, что я знал о намерениях Петрис, но я и не подозревал… Я и не предвидел, что все это обернется против тебя! Я… Создатель, у меня слов нет…

- Ничего, Себастьян. – Агнес тихо, но уверенно остановила этот поток извинений. – Уже ничего нельзя сделать. Только убить эту сучку, пока она не натворила чего похуже. – Она неприятно усмехнулась. – Хотя куда уж хуже…

- Не смей так называть преподобную мать! – крикнул кто-то из толпы. Ферелденка и бровью не повела.

Адвен заметил, что Хоук ведет себя совсем не так, как обычно – та жесткость, что лишь однажды нечаянно бросилась ему в глаза, теперь заслонила ее обычное дружелюбие. Спору нет, испытывать дружелюбие к Петрис в ее ситуации было бы странно, но и подобная жестокость была ферелденке не к лицу. «Смерть матери ее действительно подкосила, - подумал Сурана. – Вот она и прячет эту боль за бессердечием и попойками».

- Да уж, - вставил Варрик. – Теперь точно начнется бойня с кунари.

- Истинное преступление – умереть, не доказав свою преданность Создателю, - уверенно ответила Петрис. – Мы должны защищать нашу веру. И козни, монна Хоук – ваши или ваших кунарийских хозяев – никогда нас не остановят.

Обернувшись к толпе, она произнесла тем же поставленным, ясным голосом:

- Братья и сестры! Вот он, ваш шанс заслужить прощение Создателя! Да воздастся вам в этой жизни и после нее! Расправьтесь с этими еретиками. Церковь благословляет вас!

И люди обнажили оружие.

«Долго же она их обрабатывала, чтобы они так просто поверили ей и пошли на верную смерть», – мысленно поразился эльф, качая головой. Он покосился на Эллану – та с ужасом смотрела на вооруженную толпу, надвигающуюся на Хоук и ее спутников. Наверняка мысленно она осуждала жестокосердых шемленов, способных на любую подлость.

И в данный момент Адвен был с ней полностью согласен.

========== Следуя Кун, ч. 2 ==========

- В бой, праведные! – заревела толпа, потрясая оружием, и ринулась на кафедру.

Сурана напряженно следил за ходом боя. Впервые ему представился шанс увидеть Хоук и ее спутников в деле. И, надо сказать, они были хороши.

Эльф вообще не любил ни смотреть на кровавые побоища, ни тем более в них участвовать, но вынужден был признать, что Хоук в бою просто великолепна. Только самый внимательный взор успевал бы заметить и сосчитать все нанесенные ею раны. На бледном лице ферелденки вскоре появились брызги чужой крови: Адвен с удивлением отметил, что эти кровавые брызги ей очень к лицу. В разгар битвы Хоук впервые показалась ему по-настоящему красивой. Она не упивалась смертью противников, их яростными криками, не наслаждалась битвой – и все-таки была удивительно хороша. Остальных Сурана еле замечал. Время от времени сверкал, привлекая к себе внимание, меч Фенриса, откуда-то летели стрелы и болты – но отвлекаться на спутников Агнес эльф не считал нужным. Сама драка – кровавая, шумная, жестокая, бессмысленная – казалась ему тем более отвратительной, что происходила в стенах Церкви и во имя Андрасте. Во имя святой пророчицы, символа доброты, люди убивали друг друга с особой жестокостью.

Адвен почувствовал, как к его руке прикоснулась прохладная ладонь Элланы, и, не глядя, несильно сжал ее. Безжалостное и бессмысленное побоище, в котором эльф, к счастью, не должен был вставать ни на чью сторону, было тяжелым зрелищем. Он поискал глазами Петрис и боковым зрением заметил промелькнувшую тень в робе, поднимающуюся по лестнице. На всякий случай Сурана постарался забраться под плащ и не дышать, но обошлось: церковница прошла в комнаты, не заметив свидетелей. В шуме битвы ее голос, вновь ставший приятным, был почти неразличим. И совсем уж неслышным и почти призрачным эльфу показался второй голос – тоже женский и однозначно ему незнакомый. Эллана, видимо, тоже услышала его, поскольку взволнованно сжала пальцы на ладони Адвена, но он никак не отреагировал на это. Зато заметил, что побоище уже окончилось. Искалеченные тела, еще недавно бывшие живой толпой, безмолвно лежали на полу, а Хоук и ее спутники убирали оружие и делились впечатлениями от битвы.

- Я этого так не оставлю, - пообещал Себастьян. – Петрис ответит по всей строгости перед…

- Заткнись, пожалуйста, - устало попросила Агнес. – Мне и так плохо.

- Прости, Хоук. Просто не могу поверить в то, что…

Принц замолчал, услышав шаги на лестнице. Петрис с победным видом спускалась вниз, а рядом с ней шла пожилая женщина в церковной робе. «Наверное, это и есть Владычица Церкви», – догадался Сурана. При виде мертвых тел ее равнодушное выражение лица сменилось печалью.

- Видите, Ваша Милость? – с надрывом вопрошала преподобная мать. – Предатели посягнули на святая святых! Они проливают кровь невинных в священных стенах Церкви!

Владычица Церкви обвела внимательным взглядом Хоук, ее спутников и мертвого сына наместника. Холодный цепкий взгляд, едва ли характерный для мирной служительницы Церкви, подмечал всякую мелочь. Похожим образом смотрела на своих подданных королева Анора.

- Смерть таится в каждом углу, преподобная мать, - наконец изрекла Эльтина. Ее голос был тих и печален. Если бы не взгляд, можно было бы подумать, что она потрясена увиденным. – Все, как вы и предсказывали. Словно знали заранее.

Петрис обиженно закусила губу, но Владычица Церкви не смотрела на нее. Пожилая церковница подняла глаза на ферелденку, и та сказала:

- Простите, Ваша Милость. Но Вы же понимаете, что вас пытаются одурачить.

- Все ясно, как день, - напевно произнесла преподобная мать. – Кунари в своей одержимости зашли слишком далеко. Посмотрите, что они сделали с монной Хоук. Она бросается на беззащитных прихожан.

- Беззащитные прихожане пришли помолиться с ножами и топорами, - мрачно заметил Варрик. – И собирались помолиться за упокой души монны Хоук.

- Давайте, Петрис, - хмыкнула ферелденка. – Лгите, изворачивайтесь. Вам не удастся повернуть это беззаконие в свою сторону.

- Не смейте очернять мое имя! – прошипела сквозь зубы Петрис.

- У меня есть уши, мать Петрис, - неожиданно жестко прервала ее Эльтина. – И Создатель велит мне воспользоваться ими.

Преподобная мать опустила голову. Владычица Церкви снова перевела взгляд на Хоук.

- Вам стоит объяснить, что здесь произошло.

- Сын наместника Думара мертв. – В голосе Агнес не было никаких эмоций. – Его убили здесь во имя Владычицы.

- Уверена, моему имени это не понравится. Себастьян, тебе есть что добавить?

- Ваша Милость! – Непривычное оживление в голосе принца даже немного смутило Адвена. – Это гнусное преступление от начала до конца было спланировано матерью Петрис. Все то, что она сделала… я воздержусь от перечисления. Однако теперь, подняв руку на Шеймуса Думара и попытавшись натравить на нас толпу прихожан… Преподобная мать должна понести справедливое наказание!

- Я поняла тебя, Себастьян, - немного устало выдохнула Эльтина. – Петрис?

Уверенность преподобной матери таяла на глазах. Она не могла даже заставить себя посмотреть Владычице Церкви в глаза.

- Шеймус Думар переметнулся к кунари! – почти виновато объяснила она. – Он пришел сюда покаяться в этом грехе и был убит…