Vigilance

Эльф пошатался по внутреннему двору еще немного, стараясь одновременно держаться подальше и от храмовников, и от тевинтерских статуй (что внушало ему больший страх, он и сам не мог определить), но больше ничего интересного не увидел и не услышал. Зато на обратном пути, в умиротворяющей его атмосфере толкотни и грязной ругани, у Адвена было достаточно времени обдумать подслушанный им разговор.

В том, что у Хоук хватило глупости убить храмовника на его же территории и потом радостно доложить об этом Эльтине, эльф сомневался. Ферелденка, хотя и не была семи пядей во лбу, действовала подчас очень разумно и аккуратно – очевидно, набралась житейского опыта в ходе многочисленных попыток решить проблемы Киркволла. С другой стороны – не это ли убийство послужило предлогом ссоры Агнес и Андерса? В таком случае, скорее всего, смерть Алрика была делом рук целителя, а Хоук оказалась лишь свидетелем – потому-то, вероятно, Себастьян и попытался ее выгородить. Щедрый жест с его стороны, стоит заметить: слову принца, пусть и находящегося в изгнании, всегда поверят и придадут большой вес. Однако зачем тогда ферелденке так рисковать и спрашивать об этом плане у самой Владычицы Церкви? Если, конечно, Эльтина не соврала и Агнес действительно спрашивала ее об этом…

Сурана был вынужден признать, что ситуация запутывается еще больше. Так или иначе, был брошен новый камень и в огород магов (один или два храмовника убиты руками отступников), и в огород храмовников (существовал некий план всеобщего Усмирения, который вызывал отторжение даже у храмовников высокого ранга). Причем со стороны такой точный, мастерский удар в обе стороны казался отнюдь не случайным. «Все происходящее, пусть оно и ужасно по сути своей, кому-то выгодно, - заключил эльф. – Вот только кому? Церкви? Магам? Храмовникам? На кунари, пожалуй, я бы не ставил, хотя кто его знает. Или это такие изощренные интриги местной аристократии, у которой есть связи в Круге магов?.. Создатель, да это хуже, чем Игра в Орлее!»

Адвен прибыл обратно в порт, когда уже стемнело. Ведомый каким-то смутным порывом, он поднялся в Верхний город и направился в Церковь. Ему захотелось повнимательнее вглядеться в ее служителей – и заодно попросить помощи у Создателя. Потому что в одиночку справиться с этим делом было решительно невозможно.

Темное нутро Церкви, освещенное горсткой свечей, выглядело довольно зловеще. У подножия огромной позолоченной – или золотой, кто ее знает – статуи Андрасте стояла какая-то церковница и азартно пела куплет из «Погребальных песен». Сурана, прислушавшись, узнал ее голос – он принадлежал той женщине, которая была в том потайном «лириумном» ходе вместе с храмовником Варнеллом. Эльф решил подойти поближе и всмотреться в ее лицо.

Женщина была довольно привлекательной для человека: красивое бледное лицо, ясные и холодные серые глаза, темные губы и коротко обрезанные светлые волосы. На ее лице была печать благородства – очевидно, до службы в Церкви она была девицей из знатного рода. Адвен не без удивления отметил, что церковница внешне похожа на Феликса. Разве что голоса у них были совершенно разные: Амелл говорил мягким, «чарующим» баритоном, а у этой женщины голос был звонкий, музыкальный, но холодноватый. Впрочем, для «Песни Света» он подходил идеально. Сурана не сразу поймал себя на том, что слушает пение церковницы, увлеченный ее манерой, уже больше часа. Смутившись и наконец отойдя от нее, эльф принялся рассматривать прихожан, немногочисленных в столь поздний час. В основном это были знатные дамы, демонстрирующие свое почтение Церкви, но среди них вдруг резко выделилась стриженая седая макушка. Адвен с подозрением приблизился к ней поближе и увидел, что в мало освещенном свечами углу – нет, ему не показалось! – стоит Фенрис. Эльф крепко-накрепко сцепил пальцы рук в замок и смотрел на статую Андрасте с такой болью, что Сурана впервые в жизни испытал к нему сочувствие. Подобравшись чуть поближе, он услышал, что Фенрис обращается к Создателю – но молитвы в его устах звучали медленно и глухо, словно он заранее не верил в их силу. Потом смуглый эльф надолго замолчал, устремив невидящий взгляд на пламя свечей. Затем Адвен услышал хрипловатые слова, надолго врезавшиеся ему в память:

- Создатель, смилуйся над ее душой. И прекрати издеваться над Хоук. Пожалуйста.

Взглянув на образ Создателя в последний раз, Фенрис резко развернулся и ушел из Церкви. Сурана с некоторой робостью встал на его место, чувствуя еле ощутимое дуновение лириума. Молитвенно сложив ладони, эльф закрыл глаза и обратился к Создателю – но мысленно, не повторяя чужих ошибок.

«Благословенны те, кто встает против зла и скверны и не отступает. Благословенны хранители мира, защитники справедливости. Благословенны праведные, свет во тьме. В их крови начертана воля Создателя*… Я не смею надеяться быть праведным, Создатель. Но я хочу понять, что творится в этом городе. Узнать правду. Защитить других от несправедливости. Сохранить мир, если это возможно. Создатель… защити этот город. Благослови и защити Ферелден. Благослови и защити моих родителей, если они все еще живы. Благослови и защити Феликса, ибо в его руках – судьба всего нашего ордена в Ферелдене. Благослови и защити Натаниэля, ибо он достоин лучшей жизни. Благослови и защити Сигрун, хоть она в тебя и не верит… Благослови и защити всех эльфов в эльфинажах, ибо Ты – единственная их надежда…»

Мысли в голове метались все сильнее, и Создатель, очевидно, уже в них окончательно запутался. Покачав головой, Адвен отвернулся от статуи и обвел всех находившихся внутри Церкви печальным взглядом. Внезапно он встретился глазами с той светловолосой церковницей.

- Могу я чем-то помочь? – осведомилась она. Голос ее звучал на удивление приветливо.

- Нет, не думаю, - покачал головой Сурана и вышел из Церкви. В голове его царил такой сумбур, что провести осторожную беседу с церковницей эльф был в данный момент попросту не способен. А рисковать своими актерскими способностями ему не хотелось.

Не наткнувшись на головорезов и благополучно проскользнув мимо стражи, Адвен добрался до дома и собрался было отправиться спать, но внезапный стук в дверь нарушил его планы. Открыв дверь, Сурана без особенного удивления увидел стоявшую на пороге Мерриль.

- Я так за тебя волновалась, - пробормотала она, опуская глаза. Голос ее дрожал. – Так боялась, что с тобой что-то случилось…

- Мерриль, я умею за себя постоять, - немного раздраженно отозвался эльф. – Не надо так за меня переживать, я не беззащитен.

Встретившись взглядом с долийкой, он увидел в ее глазах настоящий испуг.

- Я теперь всегда буду бояться за всех, леталлин… Леди Лиандру, маму Хоук, сегодня убили.

И Мерриль заплакала, спрятав лицо на адвеновой груди.

Комментарий к Загадочные убийства

* Песнь Света: Песнь Благословений 4:10-11

========== Создатель, помоги отступникам ==========

Эльфийка долго всхлипывала, без конца утирая слезы, но рассказать о произошедшем смогла подробно и даже связно. Она была этим вечером рядом с Агнес и своими глазами видела, как безумно улыбавшийся малефикар с гордостью демонстрировал ферелденке свое лучшее творение – его жену, собранную из частей чужой плоти, перештопанную, словно заношенный чулок, и бессмысленно обращавшую ко всем прекрасное лицо, еще вчера принадлежавшее Лиандре Хоук… Да, маньяк был убит и уже никому не сможет послать зловещие белые лилии. И леди Лиандра, лишившись поддержки магии крови, наконец отошла в мир иной, успев перед смертью благословить дочь. Но Мерриль никогда не смогла бы забыть нечеловеческий крик, вырвавшийся из глотки Агнес, державшей на руках мертвую мать.

- Я еще сначала дулась на нее, - дрожащим голосом оправдывалась долийка, - не хотела идти, злилась за арулин’хольм… А теперь мне так жаль ее, леталлин! За что ей все это? За что? Почему не мне, магу крови, почему не одержимому Андерсу, почему не желчному Фенрису боги послали все это, а ей?! О, бедная Хоук…