Страница 14 из 19
Патриотизм и этническое самосознание крестьян и их связь с братьями по вере особенно проявились в связи с русско-турецкой войной 1877–1878 гг. Во время своих поездок Ф.М. Достоевский в «Дневнике писателя» за 1877 г. отмечал, что народ везде только и говорит о войне, с жадным любопытством выслушивает и расспрашивает про войну.149Среди крестьян бытовало представление, что «если умрешь на войне за Христову веру, то Господь грехи отпустит».150Уже в 1875 г. крестьяне стали собирать добровольные пожертвования в пользу национально-освободительного движения на Балканах. Пожертвования в пользу братьев-славян и единоверцев поступали из Московской, Владимирской, Тверской и других губерний. Изучая материалы полицейских донесений, А.В. Буганов пришел к выводу, что суммы крестьянских пожертвований существенно превышали пожертвования дворян, купцов, мещан. Крестьяне также сыграли главную роль в добровольческом движении в Сербию. Кроме этого крестьяне помогали семьям солдат, перевозили на своих подводах рекрутов и припа-сы.151Представления крестьян о причинах войны отличалось от государственной точки зрения. Народ выдвинул свою версию этой войны: война шла не с Турцией, а со стоящей за ее спиной «англичанкой» из-за того, что та не захотела принять православную веру.152
В России сложилась своеобразная система отношений крестьянского социума и государственной власти. По отношению к крестьянам самодержавие проводило попечительско-охранительную политику, поддерживая и консервируя общинные порядки, культивируя монархические настроения в крестьянстве. Крестьянская община в начале ХХ в., как и раньше, оставалась главной социальной средой, где складывалось мировоззрение крестьянина. Отношения «государство – крестьянство» не были идиллией и не строились на принципах партнерства. Государственная власть в какой-то степени выступала гарантом безопасности и стабильности сельских обществ, разрешала их конфликты с помещиками и местными чиновниками. В свою очередь, община платила налоги, выполняла различные повинности, поставляла рекрутов в армию. Поэтому во многом представления крестьян о роли государства и его функциях основывались на взаимоотношениях общины с государством.
По представлениям крестьян, Российское государство состояло из множества «миров», а под общим «миром» понимался весь русский народ. Отсюда над местным «миром» стоял «мир» всей земли – Россия. Крестьяне воспринимали Россию как «мир» в границах «Святой Руси».153Это являлось основой соборности русского народа.
Как видно, крестьянский этатизм имел в своей основе мирскую форму. Однако был и сакральный символ этатизма – это образ царя. В политической культуре большинства крестьян в конце ХIХ – начале ХХ в. по-прежнему сохранялся наивный монархизм, который поддерживался и пропагандировался идеологами самодержавия и православной церковью.154Наивный монархизм, или вера в народность, могущество и священность монарха, осуществляющего свою деятельность в интересах народа, был характерен для традиционного общества, в котором преобладающим сословием являлось патриархальное крестьянство. Народ по традиции верил, что царь в политике был неотделим от Бога, так как он является проводником в жизнь воли Божией; поэтому все, что делал государь, шло на пользу народу.155«Цари, – по выражению В.Г. Короленко, – рисовались (крестьянам – А.И.) природными и естественными доброжелателями народа… Образ царей в представлении крестьянина не имел ничего общего с действительностью. Это был мифический образ могучего, почти сверхчеловеческого существа, непрестанно думающего о благе народа и готового наделить его собственной землей».156Эта патерналистская по своей сути и утопическая идея «царя-батюшки» как покровителя и заступника крестьянского мира, по мнению этнопсихолога С.В. Лурье, была своеобразной психологической защитой в ответ на постоянные притеснения со стороны местных представителей вла-сти.157О мифологизации реального образа царя свидетельствуют факты, когда крестьянские ходоки к царю писали своим односельчанам о положительном решении им их просьб. Среди крестьян бытовало убеждение, что «как скажут крестьяне на сходе, так царь и решит».158
Иногда народная молва приписывала царю даже занятия хлебопашеством, а чиновники для крестьян всегда были «лукавыми царскими слугами», стоящими между царем и народом.159Народные толки даже связывали проведение первой Всероссийской переписи населения 1897 г. с заботой царя о народном благе. «Царь хочет, видно, дать крестьянам какие-нибудь льготы», – говорили крестьяне Московского уезда. Крестьяне Новоторжского уезда Тверской губернии утверждали, что царь-батюшка заботится о народе, «захотелось ему свое хозяйство в известность привести, вздумал нас сосчитать, о нас заботится наш кормилец».160
В то же время официальные данные свидетельствуют, что уже в последней трети ХIХ в. в судах имелось много дел по обвинению крестьян в оскорблении особы государя императора и членов императорского дома. В «Своде законов уголовных», изданных в 1866 г., статьи 241–248 квалифицировали эти поступки как государственное преступление. Среди этих дел, рассматривавшихся в Московской судебной палате, 61 % был возбужден по поводу «преступлений», совершенных крестьянами.161В фонде канцелярии Тверского губернатора за 1887–1895 гг. сохранилось более 20 дел-донесений уездных исправников об оскорблении крестьянами особы императора Александра III. Это выразилось в произнесении неприличных или дерзких слов. Например, в донесении Бежецкого уездного исправника 26 марта 1887 г. губернатору отмечалось, что во время работы в амбаре местной купчихи в ответ на слова крестьянина, что «надо благодарить Бога и царя, что Бог уродил хлеб, а царь сбавил подати», другой крестьянин выругался в адрес царя и сказал, что «лучше бы он мне на одну душу земли прибавил», за что и был посажен под арест на семь суток. Другой крестьянин произвёл оскорбительное действие по отношению к портрету Александра III. Крестьянин Старицкого уезда, выпив стакан водки в трактире, выругавшись в адрес Николая II, заявил, что «никаких милостей молодой государь не даст». Свой поступок объяснил тем, что во время перевоза через Волгу утопил 21 пуд баранины, после чего с горя и напился.162
Содержание дел по оскорблению особы государя показывает, что разговоры и споры о царе среди крестьян становятся обычным явлением и ведутся в различных общественных местах: трактирах, ярмарках, сельских сходах. Среди обвиняемых в оскорблении царя в основном фигурируют «раскрестьяненные» крестьяне: отходники; лица, проживающие в городе, но приписанные к сельскому обществу; сельские люмпены; кабатчики; мелкие скупщики и перекупщики. Свидетелями, а иногда и доносчиками, как правило, выступали «истовые» крестьяне – домохозяева, имеющие земельный надел. Эти факты свидетельствуют, что в сознании некоторых крестьян в конце ХIХ в. происходит десакрализация образа царя как Божьего избранника, когда идеальный образ царя уже не соответствовал ожидаемому и реальному образу государя. Отдельные крестьяне выражают недовольство или даже враждебность к царю в форме бытовой ругани.
Таким образом, сельская община в пореформенной деревне представляла собой особый социум и была типичной формой хозяйственной и общественной жизни крестьян в доиндустриальном обществе. Особенностью деревни центральных губерний в конце XIX в. была занятость крестьян неземледельческими видами деятельности: кустарными промыслами и отходничеством в города, в промышленность и в сферу услуг. Отходничество в города расширяло кругозор крестьян и повышало общий уровень культуры, делало их восприимчивыми к новым ценностям и элементам городской культуры. В тех селениях, где крестьяне были втянуты в отходничество и в рыночные отношения, наметились перемены в крестьянском укладе жизни и в межличностных отношениях в общине. В деревне стал формироваться этос богатства. Теперь на статус крестьянина в общине влияли не возрастные, а социальные факторы. Всё это расшатывало традиционные устои общины, представления крестьян о собственности и богатстве. Однако общинные архетипы: поведение, социальные представления, духовные ценности и идеалы сохранялись еще длительное время. Одно из последствий отходничества – протест части молодежи против общинных порядков, который иногда приводил к девиантному поведению: пьянству и хулиганству.
149
Достоевский Ф.М. Дневник писателя. М., 1929. с. 413.
150
Громыко М.М. Мир русской деревни. с. 232.
151
Освобождение Болгарии от турецкого ига. Т.1. М., 1961. с. 380, 463, 486; Буганов А.В. Отношение крестьянства к русско-турецкой войне 1877–1878 гг. // История СССР. 1987. № 5. С. 182–186.
152
Лурье С.В. Метаморфозы традиционного сознания. Опыт разработки теоретических основ этнопсихологии и их применения к анализу исторического и этнографического материала. СПб., 1994. с. 142.
153
Там же. с. 141.
154
Аврех А.Я. О природе российского самодержавия. // Система государственного феодализма. М., 1993. с. 291; Чистов К.В. Русские народные социально-утопические легенды ХVII–XIX вв. М., 1967. с. 217; Фроянов И.А. (ред.) Дом Романовых в истории России. СПб., 1995. с. 245–251.
155
Тихомиров Л.А. Монархическая государственность. СПб., 1992. с. 247–254.
156
Короленко В.Г. Земли! Земли!: мысли, воспоминания, картины. М., 1991. с. 15.
157
Лурье С.В. Указ. соч. С.144.
158
Крестьянское движение в революции 1905 года в документах. Л., 1926. с.11.
159
Толки народа. // Этнографическое обозрение. М., 1894. с. 135.
160
Черняев Н.И. Мистика, идеалы и поэзия русского самодержавия. М., 1998. с. 148–149.
161
Кабытов П.С., Козлов В.А., Литвак Б.Г. Русское крестьянство: этапы духовного освобождения. М., 1988. С.36.
162
ГАТО. Ф.56. Оп.1. Д 11254. Л.1–8; Д.11379. Л.1–5; Д.11456. Л.2–7.