Страница 8 из 19
– Ты врешь.
– Правда – в крови. Твои мозаики врут?
Я хочу отругать его за то, что он следил за мной в школе, но не поспоришь: Морфей прав. Пусть даже я не могу до конца расшифровать жестокие сцены в моих кровавых мозаиках, но всё-таки вижу достаточно, чтобы догадаться: в Стране Чудес что-то не так. И, возможно, за этим стоит Червонная Королева.
Грязь колеблется подо мной. Я погружаюсь еще глубже – в буквальном и переносном смысле.
Маргаритка разжимает свои шершавые руки, и лозы тянут меня вниз. Холодная слизь хлюпает вокруг голеней. Я поворачиваюсь верхней частью туловища к гигантскому цветку.
– Ты ведь мой друг. В прошлый раз, когда я была здесь, мы играли в карты, помнишь? Не позволяй ему так поступить со мной…
По-прежнему молча маргаритка обращает сотни глаз на Морфея, словно в ожидании приказа.
– Ты забыла, Алисса? Одиночки вроде нас верны только самим себе – ну, или тем, кто больше предложит.
Морфей подходит ближе, почти погрузив мыски ботинок в грязь. Мое лицо – на уровне его бедер, но дотянуться до Морфея я не могу.
– Жаль, что ты не постаралась изучить их подлинную натуру. Это напомнило бы о том, кто ты такая.
Он хлопает в ладоши, на сей раз дважды.
Насколько хватает глаз, поднимается лес цветов. Они вытаскивают свои гигантские корни из земли. Появляются покрытые листьями руки и ноги. В сердцевине каждого цветка – раскрытый рот. Чудовища стонут, обнажая острые белые зубы. Корни, извиваясь, как щупальца, несут их вперед. Вскоре меня окружают ряды моргающих глаз.
Я замираю от ужаса. Эти мутанты только казались сонными и слабыми… они просто выжидали в засаде. Я угодила в подготовленную ловушку.
Извиваясь в грязи, они забираются в мою могилу; стебли-тела плотно прижимаются друг к другу, погребая меня среди ворсистых лепестков и листьев. Я извиваюсь, но мои руки прижаты к телу и буквально вдавливаются в ребра. Под дополнительным весом множества цветов я погружаюсь на добрых шесть дюймов в грязь. Теперь мои глаза – на уровне коленей Морфея. Меня охватывает приступ клаустрофобии.
Я подавляю панику, напомнив себе, кто я такая и как спаслась отсюда в прошлый раз.
– Да ладно, – говорю я, изображая уверенность. – Если Червонная Королева не сумела превратить меня в марионетку, ты правда думаешь, что сможешь сделать это с помощью каких-то водорослей?
Один из цветов оскорбленно шипит.
Молния рассекает небо. Морфей смотрит на меня, склонив голову набок.
– Ты не марионетка, цветочек. Но – да, ты пленница. Хотя, кажется, ты не понимаешь, кто на самом деле держит тебя в плену.
Он присаживается, так что мы почти соприкасаемся носами.
– Я был очень терпелив.
Обтянутые перчаткой костяшки скользят по моей щеке, потом по шее. Драгоценные камни под глазами Морфея горят фиолетовым цветом волнения.
– Но у нас больше нет времени. Червонная об этом позаботилась.
Я пытаюсь не обращать внимания на то, как реагирует мое тело на его прикосновение: меня буквально тянет к Морфею, словно гвоздик к магниту. Пригвожденная к месту, я могу лишь откинуть голову назад, чтобы разорвать контакт.
Сидя на корточках, Морфей прищуривается.
– Сбрось оковы, которые ты сама на себя наложила. Прими корону и освободи безумие Подземья в своей душе.
– Нет. Предпочитаю быть человеком.
Эти слова жгут мне язык, а грязь поднимается всё выше. Я похожа на мышку, которую глотает змея. Грязь сжимает грудную клетку, затем шею. Я задыхаюсь. Интересно, как долго Морфей намерен блефовать?
Он ложится на живот. Крылья стелются по земле и напоминают блестящие лужицы нефти. Он сейчас похож на того проказливого мальчика, каким был когда-то. Подперев подбородок кулаком, Морфей внимательно смотрит на меня.
– Я не стану умолять. Даже ради тебя, моя драгоценная королева.
Резкий порыв ветра сшибает с него шляпу. Морфей успевает поймать ее, прежде чем она унесется в расколотое пополам небо.
Он поворачивается ко мне, и его сияющие синие волосы треплются вокруг лица.
– Если ты откажешься остаться здесь и спасти Страну Чудес, я принесу свой личный хаос в мир людей. Сражайся за нас – или прими последствия.
Цветы подталкивают меня к нему; их грубые, покрытые листьями руки царапают мне шею и щеки, хватаются за волосы на затылке, чтобы я не могла отстраниться. Морфей улыбается. Он так близко, что я чувствую на лице жар его дыхания.
– Я тебе этого не позволю. Не пущу тебя в мой мир, – говорю я.
– Слишком поздно, – негромко произносит он, и мое тело отзывается эхом. – Когда они найдут твой труп, я уже буду там.
Глава 4
Между дьяволом и морем грязи
«Найдут труп»? Я хочу закричать, но не могу издать даже стона: мой рот залепляет чья-то ветвистая рука.
Морфей встает, свесив крылья до лодыжек. Он поправляет шляпу, что-то приказывает цветам жестом и превращается в ту самую бабочку, которая не дает мне покоя во сне: черные крылья, синее туловище. Махаон размером с птицу.
Лозы тянут меня вниз, грязь напоминает липкий сироп. Все внешние звуки кажутся приглушенными. Ничего не осталось, кроме моих собственных рыданий и биения сердца. Ничего, кроме дрожания в горле и в груди.
Невозможно поднять веки. Ресницы приклеились к щекам так крепко, что я не в силах открыть глаза. Предметы одежды давят, как будто они намазаны клеем. Я парализована.
Не только физически, но и психологически.
Слишком тесно… слишком давит. Клаустрофобия, которую я, казалось, победила год назад, обрушивается на меня волной.
Чернота. Мертвая тишина. Беспомощность.
Я стараюсь не дышать, боясь, что грязь забьется в нос. Но она в любом случае просачивается в ноздри. Я давлюсь и чувствую, как сжимаются легкие, когда грязь проникает в них. Пытаюсь барахтаться, двигать руками и ногами, но получается только судорожное подергивание. От моих движений грязь лишь плотнее смыкается вокруг, как зыбучий песок.
Сердце колотится, все нервы вопят от страха.
«Не делай этого!» – мысленно кричу я Морфею.
Я никогда не думала, что он зайдет так далеко. Я, как дурочка, верила ему, когда он говорил, что неравнодушен ко мне.
«Разве ты что-нибудь исправишь, убив меня?» – пытаюсь я урезонить Морфея.
Но тут включается логика. Морфей ничего не делает без причины. Он провоцирует. Ожидает, что я попробую освободиться.
«Морфей!» – мысленно зову я еще раз.
Эхом отзывается бешеное биение пульса.
Нарастающее давление в легких мучительно. Под сомкнутыми веками собираются слезы, которые не могут пролиться. Тело, сдавленное грязью, болит. Голова кружится, я уже ничего не понимаю…
Измучившись, я начинаю терять сознание. Так безопаснее. Нет ни боли… ни страха…
Мышцы расслабляются, и боль отступает.
Меня пробуждает крик, который раздается в моей голове:
«Ты будешь бороться или нет?!»
Я снова напрягаюсь.
«Но как? Я в ловушке».
«Будь находчивее, – голос Морфея звучит ласковее – нежно, хотя и побудительно. – Ты не одна там».
Разумеется, я одна. Зомби-цветы ускользнули, как только затянули меня вниз. Несомненно, они сейчас на поверхности и смеются вместе с Морфеем. Единственные живые существа, разделяющие со мной мою могилу, – это насекомые, которые копошатся вокруг.
Насекомые…
Много лет я слушала их шепот, но никогда не пыталась с ними разговаривать, по-настоящему общаться. Может быть, они не откажутся помочь, если я попрошу.
Достаточно одной мысли, проблеска надежды, немой мольбы выкопать меня – и тут что-то пробуравливает грязь вокруг.
Насекомые ползут по моим ногам. Давление слабеет. Я уже в состоянии двигать ступнями. Потом обретают свободу запястья. И наконец, руки и ноги. Я копаю вверх, пробиваясь сквозь толщу земли.
Вверх, вверх, вверх. Грязь становится жидкой, и я плыву.
Но что-то идет не так. Насекомые и черви разворачиваются и забиваются мне в ноздри. Мое горло переполнено ползущими, извивающимися телами. Я давлюсь, пытаясь вместить их всех…