Страница 13 из 15
В целом же экономическое положение большинства некогда ведущих команд ухудшилось. Из-за этого исчез существовавший и приносивший много пользы институт дублеров – средств на содержание резервистов у команд не стало. А ведь дублеры зачастую тренировались вместе с ведущими игроками, набирались ума-разума гораздо быстрее, взрослели буквально на глазах.
Федерация рекомендовала создавать фарм-клубы. Но желаемой отдачи не получалось: соревнование дублеров было обязательным явлением, а фарм-клубы появлялись по желанию и по возможностям. И в середине девяностых из шестидесяти команд, участвовавших в чемпионате России в разных лигах, фарм-клубами могли похвастаться лишь двенадцать.
Важным, но для меня – максималиста по натуре – совершенно непонятным представлялось то, что руководство, даже не волейбола, а отечественного спорта, было удовлетворено четвертыми местами мужской и женской команд России. И знаете почему? Да потому что это было лучшее выступление на Играх-1996 среди всех прочих отечественных игровых видов спорта! Остальные же игровики либо вообще в Атланту не пробились, либо участвовали, но не добрались до полуфиналов. Подобная успокоенность мне, повторяю, была совершенно непонятна. Единственное, что могло оправдать подобную непритязательность, так это то, что российские олимпийцы впервые выступали под триколором. В индивидуальных видах это не так сказалось на результатах, как в игровых: наши национальные сборные только-только начинали формироваться, сыгрываться без оглядки на кадры из Прибалтики (в баскетболе), из Украины (в мужском волейболе и женском гандболе).
В сезоне 1996/1997 в суперлиге (это название появилось впервые) соперничали восемь команд. Собственно, восьмую – московский «Спартак» – можно было в расчет не принимать: за два круга предварительного этапа спартаковцы из четырнадцати матчей проиграли все, и только в двух им удалось выиграть по одной партии. Да вообще о чем можно было говорить, если один из сетов в матче ЦСКА – «Спартак» продолжался – не поверите – восемь минут и завершился, естественно, с неправдоподобным результатом – 15:0. Правда, по старым правилам с правом перехода подачи такое было возможно. Сегодня подобные результаты исключены: не может быть, чтобы хоть однажды кто-то не ошибся, вводя мяч в игру.
После основного этапа, который игрался по разъездному календарю со спаренными матчами, наша команда заняла первое место. В домашних матчах мы уступили только в одном – 2:3 питерскому «Автомобилисту», но в гостях у команды Вячеслава Платонова выиграли обе встречи. Отстав от нас на пять очков, финишировали два клуба – «УЭМ-Изумруд» из Екатеринбурга и ЦСКА. Пришлось считать соотношение партий, которое оказалось лучше у уральцев.
По положению для распределения медалей были сыграны суперфиналы до трех побед за золото и бронзу. Нам удалось победить в трех матчах и впервые стать чемпионами России. Можете себе представить, какой это был праздник для всей Белгородчины: команда из «деревеньки», как я, повторюсь, во все времена любовно называл родной город, стала лучшей в многомиллионной стране, опередив асов отечественного волейбола, еще вчера считавшихся непобедимыми – ЦСКА и «Автомобилист».
Да и уральская команда Валерия Алферова была вовсе не подарком. В ней играл, на тот момент безусловно лучший, волейболист чемпионата Игорь Шулепов, делал первые шаги будущий звездный центральный Андрей Егорчев, который здорово выручил нас на чемпионате мира в Аргентине (об этом я расскажу позже и подробнее), был уже заметен молодой леворукий диагональный Александр Герасимов.
Правда, и мне было грех жаловаться на состав. Здорово усилил «Белогорье-Динамо» переехавший из соседнего Харькова диагональный Роман Яковлев. А сколько его пришлось уговаривать, чтобы парень понял, где его ждало большое волейбольное будущее!
После Олимпиады в Атланте иначе смотрели на подготовку к сезону и матчам Сережа Тетюхин и Вадик Хамутцких. Игры стали для обоих хорошей школой. Кстати, и для меня тоже, ведь я неофициально входил в тренерский штаб.
В то время наша команда хорошо была укомплектована игроками во всех линиях, что в итоге и позволило выиграть первое золото.
Наверное, эта победа сыграла важную роль и в моей судьбе. Мое видение современного волейбола, особенно уровня национальной сборной, изменилось. До этого как-то не решался высказывать свое мнение, считал, что еще не дорос, чтобы спорить с мэтрами тренерского цеха, хотя проводил с ними немало времени, схватывал любую умную мысль.
Уже тогда мне было совершенно очевидно, что и впредь мы будем занимать места вокруг международного пьедестала, а не на нем, если в руководстве сборной России не произойдут изменения. Неудача на чемпионате Европы в Голландии лишь подтвердила мои мысли.
Вот почему, отвечая на вопрос анкеты газеты «Спорт-Экспресс» на старте следующего чемпионата страны, я был откровенен: «Что же касается сборной страны, то в первую очередь необходимо устранить разногласия внутри тренерского состава, влекущие за собой и разлад между игроками. К тому же, на мой взгляд, в России есть волейболисты, достойные играть в сборной, но пока в нее не привлекавшиеся».
Осенью 1997 года ВФВ объявила конкурс на должность главного тренера сборной. Все взвесив, я решился пойти на эти выборы со своей программой, которая, как мне казалось, могла ускорить возвращение отечественного мужского волейбола в мировую элиту и на лидирующие позиции в рейтинге ФИВБ. В канун выборов, которые проходили в начале декабря, обстановка вокруг неординарного в тех реалиях события накалилась. Потому что кресло руководителя главной команды страны освобождал не кто-нибудь, а великий Платонов, третье пришествие которого в сборную оказалось самым неудачным.
Уходил он шумно. Его ближайшее окружение развернуло мощную кампанию, целью которой, по сути, было объяснить последние неудачи руководимой им сборной кознями и интригами помощников именитого специалиста (в отдельных публикациях упоминались конкретные имена).
Вячеслав Зайцев также выставлял свою программу на тренерский конкурс. Ему предоставили слово и на президиуме, который заслушивал кандидатов, но в бюллетени для голосования были внесены только две фамилии – Олега Молибоги и моя. Зайцеву же предложили возглавить молодежную сборную, и он согласился.
Я уже говорил, что Вячеслав Зайцев работал два сезона в Белгороде. Я пригласил некогда лучшего в мире пасующего в надежде, что он подтянет игроков именно этого амплуа, прежде всего Вадима Хамутцких. С ним мы дважды завоевали серебро чемпионата и выиграли Кубок России. Так что я прекрасно знал все сильные и слабые стороны этого выдающегося спортсмена и начинающего тренера. Кстати, Зайцев оказался в помощниках у Платонова весной олимпийского 1996 года после завершения работы в «Белогорье». Гораздо раньше рядом с мэтром появился другой его ученик по сборной СССР – Олег Молибога, возглавлявший некогда богатый классными игроками и традициями ЦСКА.
Со мной в связке на выборы шел главный тренер МГТУ Юрий Нечушкин, позже я пригласил Олега Антропова, олимпийского чемпиона, некогда руководившего молодежной сборной СССР и выигравшего с ней чемпионат мира в 1989 году. Это было существенно. К тому же были высоко оценены мои организаторские возможности и способность за короткое время создать клуб-чемпион.
На тот момент чемпионат страны былв разгаре. И «Белогорью» важно было подтвердить, что первый чемпионский титул был завоеван не случайно. Вновь главным нашим конкурентом был клуб из Екатеринбурга. Перевес нашей команды на стадии регулярного турнира был очевиден – мы сыграли шесть матчей между собой, и «УЭМ-Изумруд» отличился лишь в одном. Нам прочили безоговорочную победу в суперфинале. Но я-то прекрасно понимал, что одно дело предварительный турнир и совсем другое суперфинал до трех побед.
И действительно, после трех проведенных встреч уральцы вели в серии 2:1. Все решилось в двух заключительных пятисетовых поединках. Я не очень люблю это слово, но на сей раз оно более чем уместно: это была настоящая рубка. Любопытно, что четыре из пяти игр продолжались более двух часов, а заключительная, при забитом до отказа «Космосе», без малого три.