Страница 49 из 124
* * *
Весной Валентине Петровне исполнилось пятьдесят пять лет. На работе к ней приставили молодую ушлую девку, которая по несколько раз на дню узнавала, когда та уйдет на пенсию. Громко, на всю диспетчерскую она заявляла, что если бы и ей было столько лет, то она бы сразу воспользовалась заслуженным отдыхом, а лучше бы всего, если бы на пенсию отправляли сразу бы после школы, мол, самое время. Валентина Петровна вышла на пенсию и стала водиться с Машей.
Маша росла, а Катю, похоже, не беспокоило, что Володя вел свою, обособленную от семьи комсомольскую жизнь, не докучая особенно ни жене, ни дочери. И даже Валентина Петровна свыклась с особенностями его автономных заплывов. Зять, по ее мнению, многому научился в этой жизни. Наверно, так и должно было быть. По крайней мере, Кате не довелось по ночам стоять в очередях за мебелью с написанным химическим карандашом номером на ладони, а ко всем выходным Владимир приносил объемистые пакеты дефицитных продуктов. За сапогами Катя тоже не стояла сутками в очередях, а зимнее пальто ей сшили за три дня в каком-то закрытом ателье. Так что грех было обижаться на мужика, а то, что ему приходилось пить с начальством, так кто же в жизни не поддержал тост старших товарищей? Предлагали-то отнюдь не каждому!
Но когда по партийной линии вдруг пошла мода на безалкогольную жизнь, некоторое время Володя даже приходил домой не позднее восьми часов трезвый и раздраженный. Ему теперь приходилось бывать на безалкогольных комсомольских свадьбах и контролировать моральную стойкость масс. Слава Богу, что это новое поветрие как-то тихо стало само собой затухать, все возвращалось на круги своя, но и этот период был чрезвычайно полезен для Владимира. За легкость нрава, умение остроумно беззлобно пошутить его в то время частенько приглашали на закрытые застолья со спиртным, и он стал своим человеком в самых высоких кругах.
Да и саму-то Катю после защиты диплома и декретного отпуска муж устроил на денежную работу в сметно-экономический отдел большого проектного института, девятиэтажное стильное здание которого украшало центр города.
КАЗЕННЫЙ ДОМ
Это туз треф, касатка. Острием вниз - успех, острием вверх - неуспех. Ложный слух иногда означает, но здесь - казенный дом. А теперь будь внимательна, если сейчас следующим король выпадет - все ясно! Чего тебе-то ясно? Туз этот наш такого казенного, военного направления. Раз пасьянс дамский, то при выпадающем короле он по-военному четко выявляет его тайные намерения по отношению к даме. Ну, какие у короля могут намерения? Нескромная любовь, конечно. И не спорь со старшими! Да! Любовь должна быть скромной! А та, которая сразу руки распускает, нескромная которая, так она не по картам другим словом называется!
Домой после работы Катя ехала только потому, что там с мамой сидела маленькая Машка. Она стала уже что-то лепетать, и Катя, обнимая ее, чувствовала себя такой одинокой... Ничего в жизни не менялось, как тянулись дни до замужества, так и сливались в неразличимую бахрому с неунывающим, женихающимся по комсомольским посиделкам, Володей. На все случаи жизни у него был припасен подходящий анекдот, но какая-то внутренняя усталость и тяжелая тоска мешали весело рассмеяться шуткам мужа.
Проектный институт, в который устроилась Катерина, работал на всю их область, были и общесоюзные заказы, поэтому руководство не пожалело денег на представительскую отделку здания. Больше всего Кате понравился огромный витраж цветного стекла в центральном холле со знаками Зодиака. И когда она каждое утро поднималась в свой отдел на девятый этаж, то в любую погоду на этом витраже сияло лохматое Солнце с глупыми вытаращенными глазами и большим масляным ртом. Из просторной столовой шел аромат выпечки, придававший даже вахтерской тетке с пистолетом на боку почти домашний вид. Дизайн столовой у них делали молодые архитекторы, еще полные энтузиазма, до того как им надавали по рукам партийные стилисты, поэтому из столовой не хотелось уходить, глядя в хромированные стекляшки потолка и гроздья светильников на колоннах. В магазинах с едой, как всегда, было туговато, а в столовке можно было купить пирожки с начинкой, печенье, полуфабрикаты. Многие колхозы за проекты домов культуры расплачивались продуктами, да и вообще институт дружил с сельским хозяйством, посылая на деревенские работы целые отряды молодых архитекторов, чтобы те не слишком воспаряли над землей.
Когда архитекторы вваливались в столовую, шумно приветствуя друг друга и сшибая рубли до зарплаты на пончики, Кате становилось жаль, что она не архитектор. Они гоготали на весь зал над замечаниями старших товарищей к их творчеству, и никто не смел их одернуть. Предостережения на них не действовали, зато и в партию их, конечно, не принимали, да только все этим архитекторам было, как с гуся вода. Все равно к ним, а не к ведущим специалистам института обращались в тот момент, когда надо было выполнить интересный фасад, оформить входную группу или холл партийных комитетов, органов исполнительной власти города и других очагов культуры. Но каждый раз с ними возникали проблемы, когда надо было вписать в интерьер доски с передовиками производства и повышенными социалистическими обязательствами. Какие-то они были в этих делах беспомощные и космополитичные, смущенно скребли в кудлатых затылках и тупили глазки. Правильно! Это тебе не атриумы с фонтанами рисовать!
Отдел... Их отдел располагался на верхнем этаже. Лифт часто не работал, поэтому приходилось медленно подниматься в редеющем к девятому этажу людском потоке. Растительности в их отделе было удивительно много: пальмы разных видов стояли в шести деревянных кадках, со стен сползали лианы, и на каждой тумбочке цвели в свое время экзотические лилии, хризантемы и орхидеи. За растениями ухаживали две дамы под пятьдесят Наталия Георгиевна и Ксения Леонидовна.
Сметчицы они были средние, несколько раз Катя слышала, как их ругала начальница, но без них отдел было бы трудно представить. Приходили они на работу раньше всех, уходили после всех, а в обед оставались ухаживать за пальмами и орхидеями. Все знали, что ни мужей, ни детей у них никогда не было, вся их жизнь проходила на работе. Никто не удивлялся, что они выполняют все профсоюзные поручения в отделе, даже путевки в пионерские лагеря распределяли именно бессемейные агрономши, но всех это устраивало, потому что дамы делали это совершенно бескорыстно. Вот, пожалуй, одевались они только как-то подчеркнуто старомодно: кружавчики, побрякушки какие-то, бусики. И звали они друг друга странно, по-девчоночьи: Натуся и Ксюша. Не удивительно, что и весь отдел стал звать их за глаза так же. Из косметики они предпочитали яркие помады и карандаши для бровей, поэтому казалось, что губы и брови у них приклеены. Веки были у них густо покрыты серыми тенями, это придавало лицам подруг со следами девичьей красоты нарочито скорбный и утонченный вид. Поэтому их никогда долго не ругали за срывы сроков, начальство по их макияжу чувствовало, что дамы переживают еще больше ихнего.