Нова

- Что? Себастьян пересек голубой ковер, потирая лоб. Корабельный медицинский агрегат починил его сломанный локоть за сорок пять секунд, затратив еще меньше времени на остальные раны. - Мышонок, почему ты корабельному медику свое горло починить не разрешаешь? - он покачал свою руку. - Он хорошо знает свое дело. - Нет. Пару раз мне пробовали это делать, когда я был еще ребенком. Когда я вставлял разъемы, на это махнули рукой, - Мышонок пожал плечами. Себастьян задумался. - Не очень-то серьезно все это звучит в наше время. - Да нет, - сказал Мышонок. - Это ведь меня почти не беспокоит. Они просто не могут с этим справиться. Что-то там насчет неврологической кон.., не помню, как дальше. - А что это такое? Мышонок молча развел руками. - Неврологическая конгруэнтность, - ответил Катин. - Твои неработающие голосовые связки, должно быть, это случай врожденной неврологической конгруэнтности. - Да, так мне и сказали. - Существует два вида врожденных дефектов, - сказал Катин. - В обоих случаях, какой-то орган тела, внутренний или наружный, деформируется, атрофируется или с чем-то срастается. - Мои голосовые связки в порядке. - Но у основания мозга есть маленький нервный узел, который в поперечном разрезе напоминает, более или менее, фигурку человека. Если фигурка целая, то мозг обладает полным набором нервной ткани для управления телом. Крайне редко фигурка имеет тот же дефект, что и тело. Но даже если физический недостаток исправлен, в мозгу отсутствуют нервные волокна, способные управлять исправленным органом, как это и произошло в данном случае. - То же самое, видимо, у Принса с рукой, - сказал Мышонок. - Если бы он потерял ее при несчастном случае, можно было бы сделать другую, соединить вены, артерии, нервы и все остальное, и она была бы, как новенькая. - О, - протянул Себастьян. Линчес сошел вниз по пандусу. Белые пальцы массировали жилистые запястья цвета слоновой кости. - Капитан действительно оказывает нам большое послабление, управляя... Айдас поднялся навстречу с края бассейна. - Звезда, к которой он идет... - ..ее координаты говорят, что она на самом конце внутренней ветви... - В Окраинных Колониях? - Дальше, чем самые Дальние Окраинные Колонии. - Долго лететь туда, - сказал Себастьян. - А капитан весь путь один корабль вести будет? - У капитана в голове куча вещей, о которых надо подумать, - сказал Катин. Мышонок снял с плеча ремень. - И куча вещей, о которых думать не надо. Эй, Катин, как насчет партии в, шахматы? - Так уж и быть, - сказал Катин. - Жертвую тебе ладью. Они уселись за шахматную доску. Они успели сыграть три партии, когда по холлу разнесся голос Лока: - Всем по своим проекционным камерам! По курсу какое-то сложное боковое течение. Мышонок и Катин выскочили из своих стульев-пузырей. Катин согнулся, пролезая в маленькую дверь под винтовой лестницей. Мышонок пробежал по ковру, перепрыгнул через три ступеньки. Зеркальная панель ушла в стену. Он перешагнул через ящик с инструментами, бухту кабеля, три валяющихся колечка замороженных ячеек памяти - они таяли в тепле и там, где высыхали лужицы, выступала соль - и уселся на койку. Подключить кабели было минутным делом. Боковое течение: красные и серебристые блестки, зажатые в горсти. Капитан вел корабль поперек потока. - Вы, должно быть, отличный гонщик, капитан, - произнес Катин. - На какой яхте вы ходили? У нас в школе был яхт-клуб, который арендовал три яхты. Я как-то даже собирался вступить в этот клуб. - Помолчи и следи за своим парусом. Здесь, на самом краю галактической спирали, было мало звезд. Гравитационные изменения исчезающе малы - это не полет в центре Галактики, где приходится бесконечно возиться с дюжиной рабочих частот. А здесь капитану достаточно было напасть на следы скопления ионов. - Куда мы, по крайней мере, летим? - спросил Мышонок. Лок показал координаты на неподвижной матрице. - Моя звезда, - Лок прижимал парус к борту, чтобы ее можно было разглядеть. - Это мое солнце! Это моя Нова! Смотри в оба, Мышонок, запоминай... А теперь - сразу вниз! И если твой парус захлопает, и это задержит меня хотя бы на секунду... - Продолжайте, капитан. - ..я забью столик Тай тебе в глотку! Вверх пошел! Мышонок рванул корабль вверх так, что потемнело в глазах. - Капитаны из этих мест... - задумчиво произнес Лок, когда поток поредел. - Когда они попадают в мешанину течений Центра, они теряются и не могут двигаться в таких скоплениях, как Плеяды. Они избегают мощных течений, начинают крутиться и по уши залезают во всякие сложные маневры. Половина несчастных случаев, про которые ты слышал, произошла с этими капитанами. Я несколько раз говорил с такими. Они говорили, что здесь, на краю, были капитаны из Плеяд, корабли которых чуть не затягивало в гравитационные воронки. "Вы же спите на своих парусах" - говорили они, Лок засмеялся. - Вы ведете корабль уже довольно долго, капитан, - сказал Катин. Тут довольно чисто. Почему бы вам не отдохнуть немного? - Я чувствую, что мои пальцы погружены в эфир достаточно глубоко, чтобы выдержать еще одну вахту. Ты и Мышонок остаетесь на местах. Остальным марионеткам обрезать свои веревочки. Паруса опали, сложились, каждый превратился в тонкий карандашик света. Потом и свет пропал.

***

Ночь легко вошла в их глаза. Паруса несли их к булавочному проколу в бархатной портьере. - Они, наверное, здорово развлекались с помощью этого "блаженства" на Табмэне, - произнес Мышонок. - Я думал об этом, Катин. Когда мы с капитаном рыскали по берегу Золота в поисках этого наркотика, нам встретился один тип, который старался уговорить нас записаться на рудники. И я подумал: штекер есть штекер, а гнездо есть гнездо, и если я нахожусь на одном конце, то для меня нет большой разницы, будет ли на другом конце парус звездолета, сеть для охоты на аквалата или ротор рудничного комбайна. Я думаю, можно пойти туда на время. - Да будет тень Аштона Кларка парить над твоим правым плечом и охранять твое левое. - Спасибо. - Помолчав немного. Мышонок спросил: - Катин, а почему люди всегда вспоминают Аштона Кларка, когда кто-то собирается сменить работу? Нам говорили у Купера, что парня, который изобрел разъемы, звали Сокет или как-то наподобие... - Соукет, - поправил Катин. - Он мог бы счесть твои слова за неудачную шутку... Аштон Кларк был философом и психологом двадцать третьего века. Именно его работы помогли Владимиру Соукету разработать первые разъемы, присоединяемые к нервам. Оба они пытались что-то сделать с понятием работы. Работа, как ее понимало человечество до Кларка и Соукета, очень отличалась от того, что мы имеем сейчас, Мышонок. Человек шел в офис и управлял компьютером. Он коррелировал громадную массу данных, поступающих из торговых отчетов о продаже, скажем, пуговиц или чего-нибудь столь же архаичного, в центральных районах страны. Работа этого человека была жизненно важна для производства пуговиц: по этой информации решали, какое количество пуговиц выпустить в следующем году. Но хотя этот человек и делал важную для производства работу, имел пай фирмы, получал от нее материальное и моральное поощрение, но он мог работать неделю за неделей, так и не видя ни одной пуговицы. Он получал определенное количество денег за управление компьютером. На эти деньги его жене покупала пищу и одежду для него и для семьи. Но при этом не было прямой связи между тем, где он работал, и тем, как он ел и проводил свое свободное время. Оплачивали ему не пуговицами. Поскольку фермерство, охота и рыболовство стали вовлекать в себя вес меньшую часть населения, разделение между работой человека и его образом жизни - что он ел, что надевал, где спал - становилось все большим и большим для все большего числа людей. Аштон Кларк показал, что это приводит к психическим срывам. Для присущих всем чувств свободы действий и самоутверждения, которыми человек обладал, начиная с неолитической революции, когда он впервые стал сеять зерно, одомашнивать животных и жить в одном, выбранном им самим месте, появилась серьезная угроза. Эта угроза появилась во времена промышленной революции, и многие люди увидели ее раньше Аштона Кларка. Однако Аштон Кларк шагнул дальше. Если в технологическом обществе сложилась такая ситуация, что между человеческим трудом и модус вивенди не существует никаких иных прямых связей, кроме финансовых, в конце концов, работнику необходимо почувствовать, что он непосредственно изменяет вещи своей работой: придает вещам форму, производит вещи, которых раньше не было, перемещает вещи с одного места на другое. Он должен затрачивать энергию на свою работу и видеть происходящие изменения своими глазами. В противном случае он бы чувствовал, что жизнь его пуста. Живи он, однако, в другом веке, никто, возможно, и не слышал бы об Аштоне Кларке. Но технология достигла такого уровня, что можно было сделать кое-что из того, о чем говорил Аштон Кларк. Соукет изобрел штекерные разъемы и усилители биотоков и целую технологию, в соответствии с которой машины могут управляться непосредственно нервными импульсами, теми самыми импульсами, которые заставляют двигаться руку или ногу. И это было революцией концепции работы. Подавляющее большинство работы стало сводиться к труду, который вооруженный машиной человек выполнял непосредственно. Раньше были фабрики, управляемые единственным скучающим оператором, который включал тумблер утром, спал половину дня, записывал пару цифр перед обедом и выключал все перед тем, как уйти. Теперь же человек шел на фабрику, подключался и мог подтаскивать сырье левой ногой, делать тысячи тысяч точных деталей одной рукой, производить их сборку другой и отправлять готовые изделия правой ногой, осматривая все их собственными глазами. И он был в гораздо большей степени удовлетворен своим трудом. По своей природе большинство операций могло быть преобразовано в работу, совершаемую с помощью подключения, и выполняться с большей эффективностью, чем раньше. В тех редчайших случаях, когда производительность была чуть менее эффективна, Аштон Кларк показал, что это психологически невыгодно обществу. Аштон Кларк, как о нем говорили, был философом, вернувшим человечество к труду. При такой системе большинство эндемических психических расстройств объяснялось последствиями чувства отчуждения старого общества. Происшедшая трансформация превратила войны из событий крайне редких в невозможные вообще и (после первоначальных потрясений) стабилизирует экономические связи между мирами вот уже восемьсот лет. Аштон Кларк стал пророком рабочих. Вот почему до сих пор, когда человек собирается сменить работу, ты призываешь ему в помощь Аштона Кларка или его дух. Мышонок глядел на звезды. - Я вспоминаю, что цыгане его время от времени проклинали, - он помолчал немного. - Я думаю, мы предпочитаем быть без разъемов. - Существовали группы сопротивления идеям Кларка, в особенности, на Земле, которые были просто немного реакционными. Но они продержались не очень-то долго. - Да, - сказал Мышонок. - Всего восемьсот лет. Не все цыгане предатели, вроде меня, - он улыбнулся уголками губ. - В системе Аштона Кларка мне видится лишь один серьезный недостаток. И прошло уже достаточно много времени, чтобы он смог проявиться. - Да? И что же это? - Это то, о чем профессора годами твердят своим студентам. Ты хоть раз да услышишь разговоры об этом в любом интеллигентном обществе, куда ни приди. Это то, что Республика Вега пыталась развить в две тысячи восьмисотом году. Вследствие легкости работы и удовлетворенности своим трудом, вследствие возможности работать там, где пожелаешь, за последние двенадцать поколений происходили такие грандиозные перемещения людей с одной планеты на другую, что общество распалось на куски. И появилось современное мишурное интерпланетное общество, не имеющие никаких традиций за собой... - Катин остановился. - Я немного воспользовался блаженством перед тем, как подключиться. И пока я сейчас разговаривал, я мысленно перебирал всех людей, которые мне это говорили - от Гарварда и до Геенны-3. И знаешь что? Они не правы. - Не правы? - Нет. Они все ищут социальные традиции, созревающие в течение столетий и уже достигшие своего пика в том, что наиболее присуще и важно сегодняшнему дню. И ты знаешь, кто воплощает эту традицию более, чем кто-либо из тех, кого я знаю? - Капитан? - Ты, Мышонок! - Вот как? - Ты собрал орнаменты дюжины существовавших до нас обществ и сделал их своими. Ты - продукт тех великих сил, которые сталкивались во времена Кларка, и ты разрешаешь эти конфликты на своем сиринксе методами, присущими настоящему... - Ах, перестань. Катин. - Я искал сюжет для своей книги, обладающей как исторической важностью, так и человечностью. Это ты, Мышонок! Моя книга будет твоей биографией! Она расскажет о том, где ты был, что ты делал, что видел и что показывал людям. В этом - мое социальное значение, моя широта исторического охвата, искра между кольцами, высвечивающая размеры сети... - Катин, ты сошел с ума! - Нет. Я в конце концов увидел, что я должен... - Эй, вы там! Не зевать на парусах! - Простите, капитан. - Есть, капитан. - Никогда не болтайте, когда летите между звезд, если не можете при этом смотреть куда надо. Киборги уныло переключили свое внимание на бездну. - Существует звезда, готовая стать яркой и горячей. Она единственная на этом небе. Помните об этом! Держите ее четко по курсу и не позволяйте ей отклоняться. О культурном единстве можете болтать в свободное время.