Нова

***

Катин качнулся вперед и ухватился за кольца. Звон эхом отозвался в помещении, где нетрайдеры развешивали свои сети. Лео засмеялся. - Эй, Мышонок, в последнем баре твой длинный друг слишком много выпил, я думаю. Катин удержал равновесие. - Я не пьян, - он поднял голову и оглядел металлическую занавесь. Мне надо выпить в два раза больше, чтобы опьянеть. - Забавно. А вот я пьян, - Мышонок раскрыл футляр. - Лео, ты хотел, чтобы я поиграл. Что ты хочешь увидеть? - Что-нибудь, Мышонок. Что любишь, сыграй. Катин снова встряхнул сеть. - От звезды к звезде. Мышонок, представь себе - гигантская паутина раскинулась по всей обитаемой Галактике. Это зеркало, в котором отражается современная история. Понимаешь? Все так и есть. Это - моя теория. Каждый индивидуум - узелок сети, а волокна между узелками - это культурные, экономические и психологические связи, сближающие одного человека с другим. Каждое историческое событие, - он погремел кольцами, - словно колыхание сети. Оно движется через всю сеть, растягивая или сжимая культурные связи, объединяющие человечество. Если событие катастрофично, связи рвутся. В сети на время появляется дыра. Де Эйлинг и Альвин-34 не сходятся только в том, где начинается сотрясение и как быстро оно распространяется. Но в основном их точки зрения совпадают, понимаешь? Я хочу схватить такую волну, и поместить эту сеть в свою.., в свой роман. Мышонок. Я хочу, чтобы он показал сеть целиком. Но я должен найти тот центральный сюжет, то великое событие, которое сотрясает историю и заставляет кольца сталкиваться и сверкать передо мной... А потом - Луна, Мышонок! Вернуться к, прекрасным скалам, совершенствовать свое искусство, созерцать передвижение колец и всей сети - вот чего я хочу. Мышонок. Но тогда я не найду сюжет! Мышонок сидел на полу, шаря по днищу футляра в поисках пропавшей рукоятки управления. - Почему ты не напишешь о себе? - Прекрасная идея! Но кто бы стал читать такой роман? Ты? Мышонок нашел рукоятку я приладил ее на место. - Не думаю, чтобы я смог прочесть такую длинную вещь, как роман. - Но если бы сюжет был, скажем, о столкновении между двумя могущественными семействами? Например, между Принсом и капитаном, то все равно ты не захотел бы прочитать? - Сколько записей ты уже сделал для своей книги? - Мышонок пустил по ангару пробный луч. - Нет и десятой части того, что мне необходимо. Если она и обречена сразу же стать допотопной музейной реликвией, это будет искрящаяся драгоценными камнями, - он откинулся на сети, - искусная, - кольца загремели, голос его поднялся, - тщательная работа! Безупречная! - Я родился, - сказал Мышонок. - Я должен умереть. Я страдаю. Помоги мне. Я бы тогда написал твою книгу вместо тебя. Катин опустил глаза на свои длинные пальцы, слабые, но мужские. После недолгого молчания он сказал: - Мышонок, иногда мне хочется плакать от твоих слов. Запах тмина. Запах миндаля. Запах кардамона. Падающие звуки слились в одну мелодию. Обкусанные ногти, распухшие пальцы - ладони Катина подрагивали в такт осенним краскам. На цементном полу, в сети, танцевала его тень. - Это да! - засмеялся Лео. - Ты умеешь играть. Мышонок! Умеешь! Тень танцевала, пока ее не спугнули голоса. - Эй, ребята, вы еще... - ..здесь? Капитан сказал нам... - ...найти вас. Время... - ..отправляться. Идемте... - ., пора в путь! Пора!

Глава 6

(Созвездие Дракона - Федерация Плеяд. Полет "Руха". 3172 год)

- Паж жезлов. - Справедливость. - Приговор. Моя взятка. Дама чаш. - Туз ваш. - Звезда. Моя взятка. Отшельник. - К козырям легла! - засмеялся Лео. - Смерть. - Дурак. Моя взятка. - Рыцарь монет. - Тройка монет. - Король мечей. Моя взятка. - Дьявол. - Маг. Моя взятка. Катин посмотрел на потемневший шахматный столик, где Себастьян, Тай и Лео после получаса воспоминаний играли в три руки в Тарот-вист. Он не слишком хорошо знал эту игру, но они-то этого не знали, и он размышлял, почему его не пригласили. Он наблюдал за игрой через плечо Себастьяна уже минут пятнадцать. Черный зверь жался к ногам хозяина. Катин старался свести воедино имеющиеся у него знания, чтобы вклиниться в их игру. Они играли так быстро... Он поднялся, пошел к пандусу, на котором сидели Мышонок и Айдас, болтая ногами над бассейном, улыбнулся, сунул руку в карман и щелкнул переключателем диктофона, поставив его на запись. Айдас в это время говорил: - Мышонок, что, если я поверну эту рукоятку? - Смотри! - Мышонок оттолкнул руку Айдаса от сиринкса, - Ты всех здесь ослепишь! Айдас задумался. - У того, который был у меня, когда я с ним баловался, не было... голос его прервался в ожидании привычного окончания фразы. Ладонь Мышонка скользнула с дерева на металл, потом - на пластик. Пальцы коснулись струн и извлекли несколько негромких нот. - Ты ведь действительно, можешь покалечить кого-нибудь, если будешь неправильно обращаться с этой игрушкой. Он обладает острой направленностью, и количество света и звука, которое можно извлечь из него, достаточно для того, чтобы повредить сетчатку или порвать барабанную перепонку. Для того, чтобы получать голограммное изображение, в этой штуке используется лазер. Айдас покачал головой. - Я никогда не играл ни на одном так долго чтобы понять, как он внутри... - он протянул руку и потрогал струны - Это, конечно, красивый... - Хэлло, - сказал Катин. Мышонок что-то буркнул и положил руку на струны. Катин уселся по другую сторону Мышонка и некоторое время его разглядывал. - Я сейчас думал, - сказал он, - что в девяти случаях из десяти, когда я просто говорю "Хэлло", проходя мимо кого-нибудь, или если человек, к которому я обращаюсь, сам куда-то спешит, я провожу последующие пятнадцать минут, воспроизводя случившееся и размышляя: то ли моя улыбка была принята за проявление чрезмерной фамильярности, то ли выражение моего лица получилось слишком холодным. Я повторяю снова, дюжину раз изменяя свой тон и пытаясь экстраполировать изменения, могущие приводить к нужной реакции другого человека... - Ну-ну, - Мышонок взглянул поверх сиринкса. - Не расстраивайся. Ты мне нравишься. Я просто занят сейчас, вот и все. - О, - улыбнулся Катин. Затем его улыбка сменилась выражением глубокого раздумья. - Знаешь, Мышонок, я завидую капитану. Он выполняет миссию. И его страсть сводит на нет все то, что возникает вокруг него, все, что другие думают о нем. - Я иду через все это не так, как ты думаешь, - сказал Мышонок. Совсем не так. - А я так, - Айдас огляделся. - Где бы я ни был, я все делаю... - он опустил свою черную голову, разглядывая пальцы. - Просто замечательно с его стороны позволить нам сейчас отдыхать, а самому вести с Линчесом корабль, - произнес Катин. - Да, - согласился Айдас, - я полагаю... Он повернул руки, рассматривая темные линии на ладонях. - У капитана есть о чем позаботиться, - вмешался Мышонок. - А он не хочет об этом и думать. На этом отрезке пути не ожидается ничего интересного, поэтому он должен был чем-то заняться, чтобы отогнать мысли. Вот что я думаю. - Ты считаешь, что у капитана тяжело на душе? - Может быть, - Мышонок извлек из инструмента запах корицы, такой резкий, что запершило в ноздрях и защипало небо. У Катина выступили слезы. Мышонок замотал головой и повернул верньер, который раньше трогал Айдас. - Прошу прощения. - Валет... - на той стороне каюты Себастьян взглянул поверх карт и сморщил нос, - ..мечей. Катин, единственный, у кого ноги были достаточно длинны, потрогал воду носком сандалии. Закачался разноцветный гравий. Катин вытащил диктофон и щелкнул кнопкой записи. - Романы пишутся прежде всего о человеческих отношениях, - он вглядывался в мозаичный рисунок стены, полускрытый листьями. - Их популярность объясняется тем, что они заполняют одиночество людей, которые их читают. Людей словно гипнотизирует то, что происходит в их собственном сознании. Капитан и Принс, например, посредством своих стремлений связаны между собой... Мышонок быстро наклонился к диктофону и произнес: - Капитан и Принс не сталкивались лицом к лицу, наверное, лет десять. Катин с досадой щелкнул переключателем, попытался подыскать подходящую шпильку в ответ и не смог. Снова щелкнул тумблером. - Помните, что общество, позволяющее таким вещам происходить, есть общество, способствующее вымиранию романа. Зарубите себе на носу, запомните это как следует. Если вы думаете, что сюжет романа - это то, что происходит, когда люди встречаются лицом к лицу, когда они разговаривают друг с другом, то вы глубоко заблуждаетесь и невольно способствуете вымиранию романа, - он выключил диктофон. - Зачем ты пишешь эту книгу? - спросил Мышонок. - Я имею в виду - что ты хочешь с ней сделать? - Зачем ты играешь на сиринксе? Мне кажется, примерно по той же причине. - Только если я буду все время проводить за репетициями, я вряд ли что-нибудь сыграю. Это намек. - Я начинаю понимать. Мышонок. Это для меня не цель, а только способ ее достижения, который перестает интересовать, как только цель достигнута. - Катин, я понимаю, что ты хочешь сказать. Ты хочешь создать нечто прекрасное. Но у тебя ничего не получается. Я тоже должен долго практиковаться, прежде чем сыграть что-то. Но если ты собираешься сделать то, что задумал, ты должен заставить людей почувствовать, что такое окружающая их жизнь, заставить их бояться ее, даже если у них не будет к этому никаких иных причин, кроме того парня, что рыскает сейчас по подвалам Алкэйна. И твоя вещь не получится, если ты сам не чувствуешь этого хотя бы немного. - Мышонок, ты замечательный, хороший, прекрасный человек. Но что-то с тобой не так. Все эти прекрасные образы, которые ты извлекаешь из своей арфы... Я достаточно долго вглядывался в твое лицо и знаю, в какой мере они движутся страхом. Мышонок вскинул голову, на лбу его прорезались морщины. - Я могу часами сидеть и смотреть на твою игру. Но она только временами радость. Мышонок. Это происходит только тогда, когда все то, что человек знает о жизни, абстрагируется и подчеркивается в твоей многоголосой и разукрашенной вещи. Это прекрасно и непреходяще. Да, внутри у меня есть большая область, которую я не могу использовать для этой работы, той самой, которая бьет ключом, фонтанирует в тебе, рвется с твоих пальцев. Но внутри тебя тоже есть нечто, что играет только для того, чтобы заглушить рвущийся наружу вопль, - он кивнул, встретив нахмуренный взгляд Мышонка. Мышонок что-то промычал. Катин пожал плечами. - Я бы почитал твою книгу, - сказал Айдас. Мышонок и Катин повернулись к нему. - Я читал.., ну, разные книги, - Айдас снова перевел взгляд на свои руки. - Ты бы стал читать? Айдас кивнул. - Люди Окраинных Колоний читают книги, иногда даже романы. Только они не очень.., ну, они старые... - он поглядел на каркас на стене: Линчес лежал, словно неживой дух. - В Окраинных Колониях иначе, чем... - он обвел рукой помещение, обозначая созвездие Дракона. - Скажи, ты знаешь место, где все было бы хорошо? - Никогда там не был, - сказал Катин. Мышонок покачал головой. - Было бы просто глупо, если бы ты знал, не сможем ли мы где достать немного... - Айдас опустил голову и посмотрел себе под ноги. - Не обращай внимания... - Спросил бы их, - сказал Катин, ткнув пальцем в игроков у стены. Это их дом. - А, - сказал Айдас. - Конечно. Я полагаю... - он оттолкнулся от пандуса, плюхнулся в воду, поскользнулся на гравии, выбрался из бассейна и направился к картежникам, капая на ковер. Катин посмотрел на Мышонка и покачал головой. Мокрые следы тут же поглощались голубым ворсом. - Шестерка мечей. - Пятерка Мечей. - Простите, никто из вас не знает?.. - Десятка мечей. Моя взятка. Паж чащ. - ..на том мире, куда мы идем, нельзя ли достать?.. - Башня. - Хотел бы я, чтобы эта карта не была перевернутой, когда капитану гадали, - Шепнул Катин Мышонку. - Поверь мне, она не предвещает ничего хорошего. - Четверка чащ. - Моя взятка. Девятка жезлов. - ..достать немного... - Семерка жезлов. - ., блаженства? - Колесо фортуны. Моя взятка. Себастьян поднял голову. - Блаженства?