Страница 31 из 33
А то ведь, главное, удав всю дорогу объяснял ей схему эвакуации при пожаре, где чо у Петровича на случай пожара припрятано. Ящик с песком показал. То да се.
В журналах, которые Марина стащила со всего вагона к ним купе, Ямщиков картинки такие встречал. Художник рисовал. Бабы там тоже все больше голые были. С гадами вперемешку. Природа разная. Динозаврики. Производства вокруг - никакого. И, в принципе, понятно, что женщине в таком месте одеться не во что. Да с гадами только и остается дружить на такой природе.
В общем, там такой художественный прием Ямщиков в целом считал оправданным.
Но то, что сам он, налиставшись журнальчиков, начнет настолько не по-товарищески сны про Флика смотреть, такой подлости он раньше в себе не замечал. Чо-то.
Потом Седой грустно спросил Марину с неизменной ласковой усмешкой: "Что видим, Мариша?"
- Они все встали не на нашу сторону, - обескуражено ответила ему она, пожав плечиками.
- Значит, скоро начнут. Ночи ждать не будут, - тихо произнес Седой.
Ямщиков, слушая их тихий разговор на своей верхней полке, только поежился, прикинув, какая очередь собирается на его задницу. То, что помощи от соратников ждать не приходится, он давно понял. И сразу как-то особенно жрать захотелось. И водки. Много. Чтобы все последующее воспринимать под хорошей анестезией.
- Вот что, давайте сортир посетим организованно, чтобы потом не было мучительно больно. А после него я в вагон-ресторан сбегаю, пока нас не отцепили, - предложил он, спускаясь к попутчикам.
- Теперь уже не отцепят, - сказал Седой.
- Ага, самим как бы за что цепляться не пришлось, - поддакнула Марина.
- А чо это вдруг такие перемены в планах, дорогие товарищи? - спросил Ямщиков.
- А то, что теперь диспозиция меняется, дорогой товарищ. Мы теперь что-то вроде кабанчиков. Слыхал про такое? Как только наши блядские нефтянники свой выбор под утро сделали. Нас будут Живому Оку скармливать.
- Откуда такие противоречивые сведения? Давеча мы, вроде, про врата говорили, - в растерянности выговорил Ямщиков.
- Открыли они их, Гриша. Сегодня ночью открыли. Ты в окошко глянь! грустно произнесла Марина и посмотрела, на Ямщикова так, что у него от ее голоса как-то нехорошо екнуло в груди.
Он поднял кожаный полог над окном, за которым еще не прояснило. Вагон катился совсем в другую сторону, по каким-то незнакомым местам, скатываясь, видно, с крутого спуска. Поэтому Ямщиков так понял, что отцеплять вагон им уже действительно не придется.
Стояло темное зимнее утро. Но даже в кромешной тьме Ямщиков разглядел, что с неба жирной сажей валил черный снег...
Вроде, все было как обычно в вагоне. Тихо, главное. Но ссать сразу расхотелось. А этот Петрович, чувствуется, спокойно дрых. Спился, видать, с этим опарышем-переростком. Хотя на какое-то мгновение Ямщиков не поверил своим глазам, подумал еще, что, наверно, сажа это и сыпала за окном вагона. Неизвестно, кого еще Кирюша сожрал. Может в кирзе кого-нибудь. Так с одной кирзы столько сажи натрясти может!
Нет, шалишь. Движение началось. Внутри вагона зашевелились суки, даже Ямщиков это почуял. Сам же вагон вдруг стал пробуксовывать на спуске, с кряхтением замедляя ход. Ямщиков обернулся к Флику: "Это ты? Ночью песку, что ли, со змеем этим из пожарного ящика в буксы сыпанули?"
Флик только виновато закивал белокурой головой: "Ага! Кирюша говорил, что надо на всякий пожарный случай... Говорил, что в пожарных случаях песок первым делом помогает! Не виноватая я!"
- Да заткнись ты, Флик! Ладно, что сыпанули, фиг теперь нас кому-то скормят, не успеют! - нарочито оптимистично сказал Ямщиков, вынимая из-под подушки ТТ, а из голенища - любовно заточенный кортик. - Хер им с ушами!
В дверь вначале тихонько заскреблись, а потом эта дверь стала медленно надуваться пузырем, ежась в местах ночных пентаграмм. Чпок! Лопнула она большим ядовитым пузырем, растекаясь по пластиковым стенкам купе. Ни хрена себе, люди работают!
За дверью, в тусклом ночном освещении, радостно ощерившись, стояли пятеро бывших Маринкиных компаньона по карточным играм. Может, пару часов назад они еще и были людьми, но сейчас по их виду это можно было сказать с большой натяжкой. Седой выхватил странный инструмент, похожий на гвоздодер и острогу одновременно. Ямщиков тут же вырвался вперед, почти в упор сделав в какой-то роже с клыками дырку, из которой потекла фиолетовая гадость. Зажав Факельщика посредине, Боец и Нюхач стали прорываться из купе. Света в вагоне не было, и глаза тварей засветились...
Не везло им с Факельщиком. Никогда не везло. Ловко орудуя кортиком и стреляя в кого-то вслепую, Ямщиков никак не мог припомнить случая, чтобы этот Флик хотя бы раз зажег свои факелы вовремя. Потом время остановилось, качаясь, остановился и вагон. Драка затихла. Покрошили они их, вроде. Но вагон стоял прямо на кромке циферблата, поэтому повезти им уже не могло. И не повезло. За спиной Марины, которая так и не смогла в толчее разжечь свой факел, в луже крови лежал бездыханный Седой.
Марина впотьмах полезла куда-то к титану. Напрасно, пьяный Петрович титан не разжигал со вчерашнего вечера. Но должен же у нее свой огонь иметься!
Какой ты факельщик в жопу! "Фак ю!" - как какая-то сволочь написала в подъезде дома, где раньше жил Ямщиков. Ну, все. Без факелов им точно крышка.
Как же так? На какой такой дурацкий случай потратил Седой свое чудо? За какую такую слезинку, мать ее? Разве высушить все слезы, что довелось ему когда-то видеть? Э-эх! Ямщиков боялся повернуться в ту сторону, где по очертаниям тела в темноте лежал мертвый Седой. Подозрительно сопела у самого уха Марина.
- Ну, чо, Флик, хана нам, вроде, пришла? - прошептал Ямщиков, чтобы как-то ободрить незадачливого другана перед кончиной.
- Ага. Хана, Гришенька! - совершенно по-бабьи всхлипнул Флик, продолжая непрерывно возиться за спиной.
Дверь в пятое купе внезапно отъехала в сторону, и что-то оттуда вышло. Или вспорхнуло. Однако. Хрень какая-то. Причем, в полной темнотище. И оно сразу же кинулось, главное, на Ямщикова, царапаясь. Эта мразь чем-то выбила у него из рук кортик и ТТ. Вроде даже хвостом.