Зиночка

– Папа, я тоже учиться хочу, – заявила Зиночка, когда первого сентября с новеньким портфелем и с букетом цветов отправили Мишу в школу.

– Тебе еще рано. И что я буду делать один, когда вы уйдете в школу? Затоскую.

– А я быстро буду приходить.

– Быстро не получится. Надо каждый урок по сорок пять минут отсидеть. А уроков бывает и четыре, и пять. Не усидишь. Или усидишь?

– Нет, не усижу. Все равно в школу хочу.

– Потерпи еще годок.

     К зиме они подготовились основательно. Шахта доставила им три тонны угля, машину распиленных на маленькие чурочки и порубленных дров, прислали рабочих, и все сложили аккуратно в сарай. Погреб заложили картошкой. С помощью Зиночкиной бабушки – Александры Ивановны – насолили капусты, помидоров, огурцов. В ящиках, пересыпанные песком, стояли морковь и свекла, в бутылях подсолнечное масло и томат. Поближе к зиме Николай купил свинины, и они засолили ее в ящики и тоже спустили в погреб. Сахар, крупы – все это стояло в мешках в летней кухне, а чтобы не пробрались мыши, завели кота. Николай был уверен, что голод им теперь не грозит – отсюда беды не будет.

     Однажды в воскресенье дети проснулись и увидели Николая вошедшего в дом с мешком за плечами. Мешок шевелился и визжал. Он аккуратно опустил поклажу и выпустил на волю маленького поросенка. Зиночка воскликнула:

– Ой, кто у нас есть! А как его зовут?

– Это девочка. Придумайте сами ей имя.

– Папочка, она улеглась на мешке. Спать хочет.

– Соня, – сказал Миша.

– Пусть будет Соня, – сказал Николай.

     Дети гладили свинку по шерстке, смеялись, а она хрюкала от удовольствия, закрыв глаза.

      Зима ушла. Солнышко согрело землю. Потекли ручьи. Они привели в порядок сад, посеяли и посадили все, что росло на донецкой земле. Грядки огородили от Соньки – ей позволено было гулять по всему двору. А спала она теперь на веранде, обвитой диким виноградом.

     Тетя Ганя писала письма, звала в Одессу. Они приглашали к себе. Но у каждого были свои дела.

Тетя Ганя не могла оставить своих курочек, а Николая держало свое хозяйство. О Мишином отце известий не было.

Глава III

НЕСОСТОЯВШАЯСЯ УЧЕНИЦА

      В саду за вишнями поспевали сливы, яблоки, груши, кусты были полны крыжовника, малины, смородины. Все собирали, варили, консервировали, сушили. Зима большая – все пригодится. Лето пролетело и Зиночка всерьез засобиралась в школу. Потребовала, чтобы купили ей портфель, букварь, тетради, ручку, чернильницу, форму. Все просьбы выполнялись безотказно – только бы не проронила ни одной слезинки.

     Ее приняли с условием, если она не будет отвлекать учеников и что будет, пока привыкнет, сидеть на последней парте. Пусть хоть на последней, только бы чувствовала себя ученицей – радовался отец.

     В первый же день учебного года во время первого урока, когда учительница только успела познакомиться с классом, тут же услышала тоненький голосок, доносившийся с последней парты:

– Тетя, я хочу кушать.

– Я вам уже сказала, что меня зовут Валентина Викторовна. И прежде чем хочешь что-нибудь сказать, подними руку. Кушать пойдем после второго урока.

     Зиночка подняла руку.

– Я слушаю тебя, Матвиенко.

– Я хочу борща.

     Валентина Викторовна вышла из класса, зная, что в коридоре стоит волновавшийся за свое чадо отец. Она не успела до конца сказать свою возмущенную речь, как обеспокоенный папаша, размахивая палкой, стремглав вышел из школы и прямым сообщением направился к Александре Ивановне за борщом. Домой ведь идти дальше, а ребенку очень хочется кушать.

– Коля, может вы поторопились со школой? Подождали бы, чтобы ей семь исполнилось. И пошла бы, как все дети, – сказала Зиночкина бабушка, но Николай ее уже не слышал.

     Училась Зиночка в школе целую неделю. На большее у учительницы терпения не хватило. Девочка с последней парты срывала чуть ли не каждый урок, заявляя, что она хочет кушать, играть, писать на доске, что она знает все буквы, что умеет считать, выходила из класса, зная, что там стоит папа с баночкой еды. Поев, она снова садилась за парту, сложив руки, как примерная ученица, в коричневой форме и с большими бантами в маленьких косичках. И когда ей сказали, что она пойдет в школу на следующий год, успокоить ее было очень трудно. Отец метался по школе, уговаривая учителей, чтобы хоть кто-нибудь посадил ее за парту. Сжалилась над ней только Мишина учительница рисования. Один урок, рисуя в тетрадке, она высидеть могла, а потом ее забирал папа, усаживал на плечи, и они шли гулять в сквер, на рынок или в магазины.

Глава IV

САПОЖНИК

       В красном драповом пальто. В таком же капоре, в коричневых ботиночках, Зиночка сидела на плечах своего папочки и указывала ему путь. Он шел, стуча перед собой палкой, спокойно, уверенно. Желтые листья поздней осени стелились под его громадными ступнями. Моросил мелкий дождик. Они гуляли по рынку – делали покупки. К обеду они должны быть дома: Миша придет из школы – надо успеть растопить печь и разогреть обед.

– Хочу сапожки! Папа, я хочу сапожки! – раздался тоненький, но требовательный голос сверху. – Иди сюда, папочка, – дочь повернула лицо отца вправо. –  Вот сапожки.

     Николай опустил дочь на землю, потрогал сапоги.

– Так это же мужские.

– Сошьем и маленькие, – сказал продавец. – Только надо снять мерки.

– Вы можете прийти к нам домой? У нас еще мальчик есть. Мы и ему закажем.

     Сапожник записал адрес и пообещал прийти в пять.

     В их семье было принято: если человек вошел в дом, его надо пригласить к столу. И когда в пять вечера пришел гость, стол уже был накрыт. Познакомились. Гостя звали Федором. Он рассказал, что живет в Сталино, ездит по городам с обувью, которую шьют с другом. Снял Зиночкины мерки, сказал, что на Мишу у него есть сапоги, Пригласил его завтра к себе домой на примерку.

    На следующий день Николай дал Мише денег, и после школы он отправился за сапогами.

     Сапожник ждал своего покупателя. Миша вошел в маленькую комнату и окинул ее взглядом. Он посмотрел на односпальную металлическую кровать, заправленную суконным солдатским одеялом, рядом с кроватью стоял табурет и стол. Вдруг его взгляд остановился на увеличенной фотографии на стене. Он смотрел на нее, как завороженный, не отрывая глаз.

– Что с тобой, Миша? – спросил Федор, увидев, как побледнел и растерялся его покупатель.