Война и Спорт

12. ВЕСЕЛЫЙ ПРАЗДНИК ДИОНИСИЙ

Геракл, встретив наконец врага и препятствие на своем пути, рвался в бой. У него руки чесались сокрушать стены и черепа, пробивать себе дорогу вперед своей отвагой и физической мощью. Ификлу с трудом удавалось сдерживать его нетерпение, указывая на необходимость серьезно подготовиться к штурму. Ведь войско на три четверти состояло из добровольцев-новобранцев, способных в лучшем случае к одиночному бою, но не обученных совместным действиям в сражении, тем более - при штурме укреплений. Надо было изготовить лестницы и таран для ворот, надо было натренировать бойцов для умелого их использования. И вообще, надо бы было дождаться подкреплений от союзников, прежде, чем переходить к активным действиям.

Геракл злился, но не мог же он проломить стену Пилоса в одиночку. Он скучал и томился вынужденным бездействием при осаде крепости. Наконец, на выручку ему пришли... враги.

Справлять праздник Дионисий в Элиде повелось с давних времен. Еще в ту пору, когда Гермес-киллениец основал порт Киллену и стал возить туда вино для сбыта элейцам. Моряки с торговых кораблей постарались придать этому празднику, который справляли в начале навигации, когда в Киллену привозили молодое вино с первого сбора винограда, побольше веселья и пышности.

Зрелищный и не слишком пристойный праздник, вполне в моряцких вкусах, был замечательной рекламой для вина. Торжественное шествие одетых под сатиров мужчин и вовсе раздетых нимф из портовых борделей сопровождалось хоровым пением гимнов в честь Диониса, вина и прочих радостей жизни, а также славной выпивкой, плавно переходящей в совсем уже разнузданную оргию. Понятно, что праздник быстро полюбился и местным жителям, как и его боги-вдохновители и сбываемый ими товар. Не так уж много времени прошло, а уж элейцы обзавелись славой народа, даже по вольным элладским меркам наиболее склонного к пьянству и разврату.

Подошло время Дионисий, и элейцы предложили Гераклу заключить перемирие на время веселого праздника. Как говорится - война войной, а выпивка по расписанию. Отпраздновать Дионисии были непрочь и осаждающие, а уж для истомившегося Геракла это и вовсе было спасением. Согласившись на перемирие, он тут же сказался больным и махнул с Лихасом в Фегии, лечиться у прекрасной Псофиды.

Прослышав о предстоящем праздненстве торговцы из близлежащей на писатидской стороне Селлеинта Эфиры повезли в лагерь Амфитрионидов вино бочками. Нимфы из Писатиды тоже налетели к осаждающим как мухи на мед. Праздник удался на славу. Ходили шествия в честь Диониса как по стене Пилоса, так и под ней, противники хором орали гимны и предлагали

меняться нимфами, демонстрирующими свои прелести, устраивали конкурсы, кто кого перепьет.

Два дня всем было очень хорошо. На следующую ночь Амаринкей приказал прекратить пьянку и всеми силами идти на вылазку.

В лагере Ификла никто не ждал незваных гостей. Кто не спал, тот продолжал веселиться, не чуя беды. Элейцы ворвались из ночной темноты в ярко освещенный кострами лагерь, как волки в овчарню. Кентавры Эвритиона с хохотом носились по лагерю с факелами, поджигая палатки и рубя выскакивающих из них полуодетых и вовсе неодетых людей. За ними стеной валили элейские ополченцы, ведомые огромными Молионидами, сметая на своем пути всякие попытки сопротивления. Лагерем овладела паника. Предоставленные самим себе, не знающие, где их командиры, неопытные аркадские наемники побежали прочь от настигающего их ужаса.

Только в центре лагеря сбежавшиеся к палатке Ификла ветераны троянского похода сумели построиться и оказать организованное сопротивление. К ним пристроились дружинники Азана. Ификл, успевший накинуть на себя львиную шкуру, сражался в первом ряду, орудуя привычной дубиной. На него налетел сам Эвритион, тоже бившийся дубиной. Две дубины столкнулись в воздухе со страшным треском. Дубина Эвритиона обрушилась на плечо Ификла. Дубина Ификла поразила коня Эвритиона в голову. Оба противника рухнули наземь. Ификла подхватили боевые товарищи и начали отступать. Эвритиона тоже вытащили из-под коня его кентавры. Он не пострадал, но был изрядно оглушен при падении.

Радостный крик: "Геракл убит !" подхватили тысячи глоток. Этот крик спас дружинников Ификла и Азана. Для нападавших он означал, что бой закончен, и можно заняться грабежом лагеря, благо вина там было еще предостаточно. Рисковать жизнью ради того, чтобы добить и без того уходящих врагов никто не хотел. Еще несколько минут и уцелевшие бойцы Амфитрионидов исчезли в ночной мгле.

Опытный стратег Амаринкей знал, конечно, что отступающего противника надо преследовать и уничтожать. Но посылать в погоню было некого. Как это бывает сплошь и рядом, победители после боя превратились в неуправляемую толпу, празднующую свою победу, и не намеренную отрываться от этого приятного занятия не смотря ни на каких полководцев.

Остатки армии, начальство над которыми принял Азан, отступали со всей возможной скоростью, насколько хватало сил. В Фегиях к ним присоединился и Геракл, захвативший с собой и свою пассию. Мало ли как может повести себя Фегей. Вдруг захочет купить мир у победителей головами Геракла и его близких. Геракл был потрясен разгромом своего войска. Ведь он был так уверен в своем превосходстве над Авгием. И вдруг опять поражение. В прошлый раз под Пер-Иром против него выступила вся военная мощь Айгюптоса. А тут какой-то Авгий... . Впервые он по-настоящему пал духом. А тут еще Ификл тяжело ранен, почти все время не приходит в себя. А если он не выживет ... ? Как жить дальше ?

Вскоре появились и преследователи. Кентавры Эвритиона, которые только и могли нагнать беглецов. К счастью, их было слишком мало, чтобы сокрушить или хотя бы задержать три сотни хорошо вооруженных и опытных бойцов. Вскоре они это поняли и занялись более подходящим для себя делом: принялись жечь и грабить деревушки на Азанийской равнине. Еще день изнурительного форсированного марша, и отступающие скрылись за голубой лентой Ароания.

Ификла отнесли во дворец Буфага, вызвали местных лекарей, послали гонцов в Эпидавр к Асклепию, но было поздно. Как обычно бывает при таких ранениях, костный мозг из раздробленных костей плеча попал в кровь и вызвал ее заражение. Ификл умер так и не приходя в сознание.

13. ФЕНЕЙ

Благоразумный Буфаг, басилей фенейский, в свое время озаботился обнести невеликий посад своего городишки рвом, валом и тыном, превратив его в неприступную крепость по аркадским меркам.Теперь в этой крепости засели остатки разбитого гераклова войска. Заниматься осадой Фенея и добиванием Геракла Амаринкей не стал, тем более, что целая свора элейских героев похвалялась убийством вражеского вождя.

В моральном плане Геракл действительно был убит. После похорон брата он впал в прострацию, как после убийства своих сыновей. Он ничего не делал, не говорил, только раскачивался, сидя на лавке с закрытыми глазами.

Лихас кормил его, как ребенка, вкладывая куски прямо в рот. Геракл покорно жевал, но никак не реагировал на попытки Лихаса разговорить его.

Командование войском и обороной города на первых порах взял на себя Азан, сын Буфага. Правителям Фенея было ясно, что станется с городом и с ними самими, если оборона дрогнет, и элейцы ворвутся в город. К счастью, водрузив трофей на поле битвы, войско Амаринкея удовольствовалось достигнутым успехом и возвратилось в Элиду.

Прошла неделя, другая... . Как-то к Гераклу заглянул донельзя расстроенный Азан.

- Ну, как он ? - спросил царевич у Лихаса.

- Все так же, - махнул рукой Лихас.

- Гадес ! - выругался Азан.

- Сейчас письмо доставили. Эврипил из Олена пишет, что приехал Эвритион, сватает Мнесимаху. А Эврит с Ктеатом уговаривают Дексамена согласиться.

Незадолго до войны Буфаг и Дексамен, царь Олена в Ионии, сговорились поженить детей: Азана и красавицу Мнесимаху. Однако теперь элидские зятья Дексамена решили, что родственник по ту сторону фронта им не нужен, и вознамерились устроить свадьбу Мнесимахи со своим дружком Эвритионом.