Орнамент с черепами

 Проявляется ранее невидимый орнамент на рукавах плаща дикеофоры. Черная магия. Не срабатывает. Знай наших!

 Эситея пальцами левой руки сдвигает тонкие кольца недавней фибулы, превращая ее в серебристый сосуд, и воздевает обе руки ладонями вверх к небу. На ладони одной руки теперь сверкает и переливается, точно наполненная холодным огнем серебряная чаша. Пурпурный плащ дикеофоры треплет ветер.

 Дикеофора с воздетыми к небу руками, с чашей небесного гнева в одной из них, призывающая возмездие на клятвопреступников. Всем кочевникам известный жест. То, до чего дикеофору лучше не доводить.

 Ропот колеблющихся степняков. Они все поняли. Мгновения тишины. Герейна оборачивается к одному из вождей. Тот выбрасывает руку в жесте приказа.

 "Стрелять!"

 Ну что же вы выбрали.

 Чаша переворачивается и падает с ладони. Символ переполнившего ее Небесного гнева. Дикеофора, не глядя на падающий сосуд, откидывает голову, глядя в небо. В последний раз.

 Стрелы срываются с луков. Астин делает широкий быстрый взмах мечом.

 Но воздух вокруг внезапно превращается в кольцо лилового, слепящего пламени.

 Астин в последнюю долю мгновения поворачивает клинок плашмя.

 - Напрасно. Разве можно стоять в кольце пламени и не сгореть? - подумала Эситея, замертво падая на руки своего мужа.

 - Ты, Бог, которому служит моя жена, обращаюсь к Тебе и обещаю, что если она останется жива, то я сделаю все возможное и невозможное, чтобы восстановить Твой разрушенный храм на этом берегу Великой реки. Клянусь.

 Так звучали первые слова, которые Эситея услышала, выходя из забытья. После тихих слов, произнесенных ее мужем хрипло, но твердо, послышался щелчок меча, возвращаемого в ножны. Она открыла глаза и обнаружила себя лежащей на скамье, на нескольких шерстяных одеялах. Наверху определенно были доски потолка.

 "Где это мы?"

 Над ней склонился Астин, измученный, но уже побрившийся. Взял за руку, сглотнул и молчал, глядя ей в глаза.

 - А ты разве можешь ходить? - удивилась Эситея.

 - Э-э-э... в том месте, где сгорели все кочевники совместно с эсфийцами, воздух был удивительно бодрящим, - он бросил взгляд куда-то в сторону и тяжело опустился на скамью с лежащей там без сил женой.

 - Все сгорели?

 - Даже черепов не осталось, - он снова бросил взгляд в сторону. Эситея не выдержала и чуть приподнялась, чтобы посмотреть, куда это он бросает взгляды. Там лежал ее плащ дикеофоры, аккуратно свернутый. На месте фибулы оставался теперь только небольшой серебристый кругляшек.

 - Да. Череп на твоей фибуле - это еще милосердие, оказывается. Хорошо, что ты ничего не увидела, - он криво усмехнулся, поднес ее безвольную ладонь к губам. - Как долго ты будешь приходить в себя?

 - Не знаю. До сих пор неизвестны случаи, чтобы дикеофоры переживали призыв Небесного огня. Это крайняя мера.

 - Но ты выживешь.

 - Да.

 Астин, не выпуская ее руки, наклонился к губам.

 - У тебя ледяные губы. И пальцы, кстати, тоже.

 - А где мы?

 - На нашем постоялом дворе. Ждем нормальную повозку с хорошими рессорами и крытым верхом, чтобы доехать до Нового города. Верхом на коне ни ты, ни я туда не доедем. Придется вот так жалостно перемещаться.

 - И поесть надо.

 - Это обязательно, - наконец-то улыбнулся Астин.

 Торговый тракт дартанаев был проложен через один из перевалов Сараздага, единственный, через который могли проезжать транспортные средства. Вершину перевала охраняла мощная крепость, ранее меотийская, но давно уже перестроенная дартанаями.

 У зубцов стены, ограждающей путников от падения в пропасть внизу, повозка остановилась. Эситея, оставив мужа полусидящим на подушках, выбралась из транспортного средства и, шатаясь, подошла к стене, жадно вдыхая свежий горный воздух. Внизу были видны Меары. Пожар затронул почти треть Древнего города. Деревья и дома почернели. Эситея уже знала из донесений Астину, что при подавлении бунта городских низов погибли около сотни защитников города, а молодой градоначальник был ранен, когда они плечом к плечу останавливали тех озлобленных меарцев, которые жгли и грабили чужие дома. Те, оказывается, не переправились на ту сторону Литтавы, долгое время скрывались в городе, пока в ожидании атаки кочевников все защитники Меар не собрались на городских стенах. Тогда отщепенцы и выбрались из потайных ходов и подземелий, выплескивая давным-давно копившуюся злость и ярость. Кое-что из награбленного они уже начали сносить в пещеры, когда грабителей настигли люди Леждина, чуть позже присоединились дартанаи. Все бунтовщики были перебиты, несколько сотен человек.

 Сколько потребуется сил, чтобы все восстановить? Сколько энергии придется вложить Леждину, чтобы наладить жизнь в приграничном городе? Какие нападки ему придется еще вытерпеть от тех, кто вернется с другого берега Литтавы обратно и вместо того, чтобы поблагодарить за спасение жизни, предъявит счет за уничтоженное имущество? Деревья растут медленно. А люди меняются еще медленнее. Есть ли надежда, что хотя бы некоторые из меарцев увидят себя со стороны, ужаснутся безобразию своего поведения и захотят стать лучше?

 Послышался цокот копыт. Эситея, не оборачиваясь, смотрела на свой родной город, кутаясь в простой серый плащ. После всего с ней случившегося, женщина боялась надевать плащ дикеофоры. Еще немного постояв, она вытерла слезы и вернулась к повозке. Оказывается, вестовой привез своему начальнику несколько писем. И теперь Астин их внимательно читал. Молодой дартанай, привезший письма, блаженно созерцал этот процесс, усевшись на край повозки, благо высокие борта были опущены. Замерзшая дикеофора устроилась с другой стороны повозки. Голова сильно кружилась. Ее муж, не отрываясь от чтения, набросил ей на ноги теплое одеяло.

 - Король обещает устроить нам в Риссе триумфальную встречу сразу, как только восстановят переправу через реку, - бесстрастно сказал Астин.

 Эситея выдохнула с облегчением.

 "Значит, жив".

 - Да, король жив, - подтвердил муж и неожиданно мрачно посмотрел на нее. - Но ведь тебя интересует не только король? Еще и Кейстен? - его взгляд становился все суровее и суровее. - Ты знала о планах Кейстена? Знала и молчала?

 - Я сразу, как сообразила, все рассказала Леждину, - ответила Эситея, подсовывая руку под шею суровому мужу и укладывая голову ему на плечо. - Он обещал немедленно послать извещение. Я в тот момент могла тревожиться только о тебе. Больше ничто в моем сердце не умещалось.

 Астин уронил руку с письмом вниз и расслабился.

 - Леждин бы опоздал, - проворчал он. - Но у его величества появилась добрая фея по имени Элессин. Твой наставник заметил непорядок с Кейстеном и рассказал Суарану. А уж отец твой, женатый на дикеофоре, оценил важность совета дикеофора высшей степени посвящения. Мгновенно отстранил Кейстена от охраны короля. Потом Элессин выяснил, что в последний момент отстранил. Еще немного, и тот подсыпал бы яд королю, а затем покончил бы с собой.

 Эситея вздохнула, но ничего не сказала. Молча продолжала обнимать Астина за шею.

 - Надеюсь, что хоть эта история пойдет на пользу самовлюбленному идиоту, - закончил тот и снова принялся читать письмо.

 - Элвен обещает прислать тебе в подарок жанровую картину под названием "гроза над псарней".

 - А почему над псарней? - удивилась Эситея. - На прошлой картине перед грозой было маковое поле.

 Астин покрепче прижал жену к себе.

 - Наверное, потому, что картины под названием "гроза над гадючником" у него в коллекции не нашлось, - тихо сказал он невинным голосом, глядя в синее небо такими же синими глазами. - Но подожди, съездит домой, жена ему по заказу напишет на радости. Думаю, король Эсфии в кратчайшие сроки разберется со своим мятежным сынком, лишенным всякой поддержки.

 Он замолчал, отдыхая. Заметно было, что чтение писем еще утомляло недавнего пленника кочевников. Эситея потерлась головой о плечо мужа.